Николай Оганесов - Играем в Спринт
- Ну здесь.
- Ты не вызовешь нам Вадима - флейтиста из оркестра?
- Какого еще флейтиста?
- Юрковского, - подсказала Нина.
- Понимаешь, какая история, - снова вступил я. - Мы с ним на пляже сегодня познакомились, в шахматы играли, а когда он ушел, часы остались, вот эти. - Я вытащил из кармана "Полет". - Ну мы и хотим отдать. Часы вроде ценные. Может, подарок или память от любимой женщины.
Дружинник с видом знатока взглянул на хронометр и согласился:
- Часы недешевые, у меня такие были. Только позвать я его не могу, нельзя мне отсюда отлучаться. - И посоветовал: - А вы подождите, после окончания все артисты через эту дверь выходить будут.
- Да не можем мы ждать, в том-то и загвоздка. Поезд у нас через час. - Я показал ему контрамарку. - Видишь, он нам и пригласительный дал, да мы не пошли. Уезжаем, какой уж тут фестиваль. Отсюда прямо на вокзал.
Он взял контрамарку, осмотрел ее с обеих сторон и нашел, что она в полном порядке.
- Да, дела...
- Ну не оставаться же нам из-за этих часов: сам рассуди.
- Ладно, - сдался он, - раз такой случай. Валяйте к своему флейтисту. Тут его один уже спрашивал, сказал, что брат, так я его тоже пропустил. Он поправил повязку. - Только уговор: по-быстрому, одна нога здесь, другая там. Пойдете по коридору и первый поворот налево - там оркестранты.
- Спасибо.
Мы прошмыгнули мимо. Я не стал уточнять, кого он пропустил перед нами, гораздо больше меня интересовало другое.
- Как, ты сказала, фамилия Вадима? - спросил я, шагая вместе с Ниной в указанном направлении.
- Юрковский. Ты разве не знал?
- Нет.
Мы свернули налево и чуть не столкнулись с тучным мужчиной, сильно напудренным, во фраке и крахмальной манишке. Кроме него, в коридоре стояли еще несколько курильщиков, но никто из них не обратил на нас внимания.
Мы прошли дальше вдоль ряда одинаковых, отделанных коричневым пластиком дверей.
Я пожалел, что не спросил, за какой из них можно найти Вадима, и уже остановился, собираясь постучать в первую попавшуюся, как вдруг дверь, мимо которой мы только что прошли, распахнулась, и, оглянувшись, я увидел Тофика.
Схватив Нину в охапку, я отпрянул к стене. И вовремя. Из комнаты вслед за Шахмамедовым, опираясь на костыли, вышел Вадим.
- Подожди, - крикнул он. - Я согласен.
Видимо, Тофик остановился - я не видел его из-за прикрывавшей нас двери.
- Ты сегодня работаешь?
- Нет, нет! Ты меня не уговаривай. Три дня уговаривал, хватит! Я тебе так скажу: если не хочешь, это сделаю я! Понимаешь?! Сам сделаю!
"Чего-чего, а горячности в нем не поубавилось", - мельком подумал я.
- Хорошо. Подожди меня у служебного входа. После концерта...
- Никакого концерта! Никакого после! Сейчас! Сию минуту! Мне надоело цацкаться с этой гадиной! Сегодня он от меня ушел, а завтра из города улизнет. Ты этого хочешь, да?! Этого?! Или сейчас, или...
- Ладно, - перебил его Вадим. - Я попробую отпроситься, придумаю что-нибудь. Только сначала заедем ко мне, надо переодеться. Ты на машине?
- Нет, не на машине.
- Ничего. Поедем на моей. На, держи ключи. Жди, я скоро выйду.
Я взял Нину под локоть и, шепнув "не оборачивайся", повел ее в конец коридора. Так было меньше риска, что нас обнаружат. Если бы после того, как закроется дверь, Тофику взбрело в голову оглянуться, он увидел бы нас в спину.
Мы благополучно дотянули до конца коридора и свернули за угол.
Только тут я перевел дух. Потом взглянул на Нину. Лицо у нее побледнело и было испуганным. Но времени для объяснений не оставалось.
- Ни о чем не спрашивай, - сказал я. - Потом все поймешь.
В ответ Нина беззвучно пошевелила губами.
Я выглянул из-за угла.
Вадим стоял в противоположном конце коридора и говорил о чем-то с напудренным толстяком в черной фрачной паре. Надо было переждать.
В это время в проходе показался кто-то из оркестрантов. Повернувшись к нему спиной, я загородил собой Нину. Мужчина прошел мимо и, хохотнув, пропел густым басом:
О, море в Гаграх! О, пальмы в Гаграх!
Кто вас увидел, не забудет никогда...
Голос стих за поворотом.
- Не бойся, все будет хорошо, - сказал я.
- Я не боюсь. - Страх в ее глазах и вправду исчез.
- Сейчас мы зайдем к Вадиму. Постарайся держаться так, будто ничего не случилось.
- Я постараюсь...
Дальнейшее происходило быстро и как будто не с нами, а с кем-то другим, за кем я наблюдал со стороны, не в силах ни помешать, ни помочь, ни что-либо изменить в происходящем.
Вадима мы застали укладывающим свою флейту в футляр - очевидно, его отпустили, - но, увидев нас, он отложил инструмент и, выслушав, повел лабиринтами переходов в зал, где перепоручил высокой седой женщине, которая после коротких переговоров пообещала посадить нас на приставные места сразу, как только начнется второе отделение. Вадим, в свою очередь, пообещал встретить нас после концерта, пожелал приятно провести время и, сославшись на строгость дирижера, удалился.
Минут пять мы мозолили глаза седовласой контролерше, а потом, улучив момент, сбежали и пустились в обратный путь по закулисным лабиринтам.
Плутая узкими коридорами, я лихорадочно соображал, что делать дальше, как предупредить своих, ведь они не знали, какой оборот приняли события. Дорога была каждая минута! К черту запреты, я готов был нарушить приказ и позвонить в розыск, да где сейчас найдешь телефон. И потом: попробуй растолкуй в двух словах, почему я считаю, что нельзя оставлять эту парочку без присмотра...
Вадима мы нагнали у самого выхода. Он мелькнул в проеме и захлопнул за собой дверь.
Счет пошел на секунды. Больше медлить было нельзя, надо было что-то решать. Я почти физически ощущал приближение развязки.
Приняв решение, я двинулся в конец коридора.
- Я с тобой! - Нина не отставала от меня ни на шаг.
- Ты останешься здесь, - как можно тверже сказал я.
Неизвестно было, во что выльется моя последняя попытка проникнуть в тайну смерти Кузнецова, но в любом случае я не имел права втягивать в это дело Нину.
- Сейчас ты найдешь телефон и позвонишь по номеру, который я тебе дам. Скажешь, кто ты, и передашь разговор, который мы слышали. - Я назвал номер. - Запомнила?
Она кивнула и отпустила мою руку.
- Повтори.
Нина повторила.
- После того как позвонишь, немедленно возвращайся домой и жди. Все, иди.
Я легонько подтолкнул ее в спину, выждал немного и открыл входную дверь.
Пока мы мотались по закоулкам "Юбилейного", наступила ночь. В небе осколком блюдца висела половинка луны. Высыпали звезды.
- Ну что, нашел своего флейтиста? - спросил дружинник.
- Нашел.
- А девушку где потерял?
- Сейчас выйдет, - ответил я, чтобы отвязаться, но Нина действительно вышла и остановилась рядом.
Выяснить, почему она это сделала, я не успел - со стоянки, мигая малиновыми фонарями, отъехала "Каравелла".
Я был не один, меня окружали люди - тысячи людей, готовых прийти на помощь, попроси я об этом, но последние отпущенные мне секунды уже истекли. Сейчас от моего решения зависела человеческая жизнь. В сравнении с этим доводом все остальные потеряли всякое значение.
Я миновал компанию таксистов и подбежал к крайней машине с шашечками на дверцах.
Из приборного щитка торчал ключ зажигания.
Я открыл дверцу и опустился на сиденье.
Шофер, подошедший следом, заглянул в кабину сквозь опущенное стекло.
- Вылазь, парень, машина занята.
Пришлось в нескольких словах обрисовать ему положение. Был, конечно, риск, что он не поверит, подтвердить свои слова мне было нечем, но он поверил - недостающие доказательства, как видно, компенсировало выражение моего лица. Не теряя времени, он сел за руль и включил зажигание.
- Куда?
- Давай-ка за той машиной. - Я показал на удалявшуюся "Каравеллу". И как можно осторожней, - предупредил я, сам точно не представляя, что означает мое "осторожней".
Обернувшись, я мельком увидел, как к нам со всех ног бежит Нина. В ту же секунду взвыл двигатель, и, чиркнув крылом о багажник соседней машины, мы вылетели со стоянки.
22.07. Начал преследование. Объект - "Жигули" белого цвета. Государственный номерной знак 87-92.
"Каравелла" показалась сразу, лишь только мы свернули на бульвар.
Она шла на средней скорости, соблюдая правила, и на долю секунды во мне шевельнулось сомнение: стоило ли суетиться, чтобы догонять того, кто и не собирается убегать? Правда, мысль эта тотчас улетучилась - я знал, что один из сидевших в "Каравелле" убийца, а другой - его следующая, третья по счету жертва.
Выровняв скорость и перестроившись в левый ряд, таксист установил дистанцию и шел на безопасном расстоянии, пропустив впереди себя три легковушки. Сосредоточенный и невозмутимый, он вел машину, не делая попыток задавать вопросы.
Между передними сиденьями была вмонтирована портативная рация. Время от времени оттуда раздавался треск, и искаженный помехами голос запрашивал свободное такси. Наше было занято: чтобы погасить зеленый глазок, водитель еще у "Юбилейного" включил счетчик.
