Карина Тихонова - Я и мое отражение
Можно подумать, у нее были другие радости!
В общем, побывав в шкуре богатой наследницы, могу сказать вам совершенно искренне: раньше я была гораздо счастливей. Просто не понимала этого в силу собственной дурости. Вот бог меня и ткнул носом в лужу.
Господи! Никогда больше не стану жаловаться на свою жизнь! Только позволь вырваться отсюда!
Время до вечера тянулось медленно и нудно. Компанию, состоявшую из моих церберов и шофера Миши, трудно было назвать приятной. Я ожидала, что мое бесцельное шатание по городу в конце концов вызовет всплеск неудовольствия, но просчиталась.
Мои тюремщики оставались такими же непрошибаемыми, как всегда.
Наконец, когда сумерки над городом сгустились окончательно, я уселась в машину и спросила:
– Где я обычно предпочитала отдыхать по вечерам?
Охранник, сидевший слева от меня, подумал и ответил:
– В «Зеленом Апельсине».
– Это что?
– Это ночной клуб.
– Поехали, – велела я безрадостно.
И мы поехали развлекаться.
Нужно сказать, что до этого вечера я ни разу не была в ночных клубах. Я к ним даже подходить боюсь. На входе там стоят здоровенные мордовороты, похожие на моих церберов, и запросто отсеивают посетителей.
Представляете? Разве не оскорбительно, что кусок мяса с одной извилиной, на заднице, может отпихнуть тебя в сторону со словами:
– Нечего тебе здесь делать!
Нет, текст, конечно, может быть другим, но, по-моему, любые слова в данном контексте будут одинаково хамскими.
В общем, подобное развлечение не для меня, но сегодня придется вкусить.
При всем моем нежелании.
«Зеленый Апельсин» оказался шумным многолюдным заведением, в котором громко играла музыка и почти не горел свет.
Столиков было немного, все они стояли у стен, чтобы не мешать молодежи отплясывать.
И молодежь отплясывала. Ого-го, как отплясывала!
Я выбрала столик подальше от мощных динамиков и велела церберам, усевшимся позади меня:
– Коктейль принесите!
– Мы тебе не официанты, – огрызнулся один. Прокололся, прокололся! Достала я его наконец! А второй, более выносливый, добавил:
– Сейчас сами подойдут.
И оказался прав. Не прошло и получаса, как к столику пробилась замученная девушка в мини-юбке и кокетливом переднике с оборочками.
– Что-нибудь желаете? – прокричала она мне чуть ли ни в ухо.
– Желаю! – в свою очередь заорала я. – Виски со льдом! И сок! Грейпфрутовый!
Официантка кивнула и начала пробиваться обратно к барной стойке через плотные ряды танцующих.
Еще через десять минут она вернулась назад с заказом. Поставила передо мной два бокала, я протянула ей кредитку.
– Разве вы больше ничего не будете заказывать? – удивилась официантка.
– Не знаю… Наверное, буду.
– Тогда перед уходом и отдадите, – сказала официантка. – Как обычно.
Я кивнула и спрятала кредитку в карман.
Ясно. Меня принимают за Евгению Борисовну Борщевскую. Неудивительно, если учесть, что она была завсегдатаем этого заведения.
Я потягивала виски, запивала его соком и медленно обалдевала от шума, грохота, хаотичного метания лазерных лучей и всеобщего истерического веселья. Неужели есть люди, которые в такие места ходят с удовольствием? Неужели здесь кто-то отдыхает? По-моему, это просто филиал психушки!
Но я сидела на месте, добросовестно накачивалась виски и делала вид, что тащусь от удовольствия.
После третьего бокала я поднялась со стула и спросила:
– В дамскую комнату отпустите или как?
– Проводи, – лениво бросил один мордоворот другому.
Тот поднялся с места и посторонился, пропуская меня вперед.
– Я дороги не знаю, – запротестовала я.
– Прямо иди, – велел цербер. – Не ошибешься.
И я потопала прямо. Иногда, впрочем, цербер говорил вполголоса:
– Направо поверни. И вниз по лестнице…
Я покорно выполняла его указания, пока не очутилась в длинном, тускло освещенном коридоре с несколькими дверями.
В коридоре было пусто. Надеюсь, мне повезет, и в туалете окажется хоть одна живая душа с телефоном.
Свою сумку с мобильником я, во избежание подозрений, оставила лежать на стуле.
– Вот!
Палец из-за моего плеча ткнул в дверь с большой буквой «Ж», которая в общественных местах означает женский род. Пришли, значит.
– Пальцем показывать некрасиво, – заметила я поучительно. Но никакой реакции на это не последовало.
Мой тюремщик прислонился плечом к стене, неподалеку от нужной мне двери и окаменел.
Я дернула на себя ручку, вошла внутрь и окинула помещение быстрым взглядом.
Туалетная комната была просторной. С одной стороны ее пересекал ряд кабинок, с другой находились умывальники и зеркала. В общем, стандартный набор российского отхожего места. Приятно удивляла только его чистота и отсутствие неприятных запахов.
Пара кабинок была закрыта. Я наклонилась и заглянула под короткую дверную перекладину.
Ног не обнаружила. Значит, это технические кабинки, где хранятся всякие санитарные принадлежности: тряпки, швабры, ведра и так далее.
По закону подлости я оказалась в туалете одна.
«Буду ждать, – решила я. – Должен же кто-то сюда зайти!»
На всякий случай я вошла в кабинку, закрыла ее на шпингалет и немного постояла, разглядывая непривычно чистый унитаз и рулон хорошей туалетной бумаги. Я такую в магазине никогда не покупаю: дорогая.
Дверь туалетной комнаты открылась, по полу процокали каблучки.
«Есть контакт!» – подумала я обрадовано. Спустила воду, открыла задвижку и вышла из кабинки.
Перед зеркалом прихорашивалась стройненькая девушка примерно моего роста. У девушки были роскошные пепельные волосы, падавшие на плечи небрежными пышными волнами. Одета барышня была как-то странно: будто на маскарад собралась. На ней было платье с рукавом «летучая мышь», очень пестрой расцветки, расшитое люрексом. На носу девицы плотно сидели карнавальные очки, оправа которых тоже была сделана в форме крыльев летучей мыши.
Странные очки.
Девица мельком взглянула на мое отражение в зеркале и последний раз поправила волосы.
Пора действовать.
– Простите, – начала я умильно. – У вас есть мобильный телефон?
Девица развернулась. Минуту она смотрела на меня, не отвечая.
– Я заплачу! – добавила я быстро, неправильно истолковав ее молчание.
Девица снова ничего не ответила. Стояла и пялилась на меня во все глаза. Немая, что ли? Или глухая? Очень возможно! Посещать такие места и получать от них удовольствие могут только глухие!
– Вы меня слышите? – спросила я, указывая на уши.
Барышня открыла рот и взволнованно спросила:
– Вы Евгения Борщевская?
Я хотела отказаться от чужого имени, но потом подумала и решила этого не делать. В городе и так полно слухов о моей неадекватности, незачем прибавлять себе проблем. Особенно сейчас, когда мне нужен телефон. Начну рассказывать свою горестную историю, барышня испугается и удерет. А это не входит в мои планы.
Я открыла было рот, чтобы подтвердить, что я Евгения Борщевская, но не смогла произнести ни звука. Подняла взгляд на девушку, да так и осталась стоять с раскрытым ртом.
Барышня схватила себя за макушку и быстро содрала свои волосы, оказавшиеся париком. Ей на плечи упали негустые русые пряди, постриженные так же, как у меня. Другой рукой она сняла странные очки, наполовину скрывавшие ее лицо, и выжидательно уставилась на меня.
Я молча провела ладонью перед глазами, отгоняя наваждение.
Не может быть! Этого просто не может быть! Это я отражаюсь в зеркале!
Барышня сделал неслышный шаг вперед. Я тихо охнула и отступила назад.
Это не отражение. Это призрак. Покойная Женя явилась сюда, чтобы наказать самозванку!
– Не бойся, – сказало привидение и сделало еще один шаг вперед. – Это я.
Я прохрипела что-то невнятное и быстро попятилась назад. Но тут мои лопатки уперлись во что-то твердое, и мне пришлось остановиться.
Я оглянулась. За моим плечом сверкала надраенная кафельная плитка.
Привидение надвигалось на меня медленно и бесшумно. Я сделала попытку вжаться в стенку и потерпела неудачу.
– Не надо, – прошептала я. – Пожалуйста, не надо! Это не я придумала! Меня заставили!
– Не бойся, – повторила покойница и вытянула вперед руку.
Волосы на моей голове поднялись дыбом. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не заорать и не привлечь внимание моего тюремщика. Честно говоря, из двух зол я предпочитала привидение.
Рука легла мне на плечо, я съежилась, ожидая, что мертвый холод пронижет все мое тело насквозь.
Но ничего подобного не произошло! Рука привидения оказалась теплой и сильной!
– Это я, – повторила девушка. – Не бойся. Я живая.
– Ты Евгения Борщевская? – прошептала я.
– Я Евгения Борщевская, – повторило мое отражение. И тихо засмеялось.
– Господи! – сказала я.
И медленно съехала на корточки по холодной кафельной стенке. Меня охватило дикое, безудержное облегчение.
