Лариса Соболева - Ночь, безмолвие, покой
Клянется она, старая клюшка! Бессовестная обманщица.
– У меня к вам просьба, Октябрина Пахомовна, не даром, нет, я ее щедро оплачу. Если Инна позвонит, или появится, или еще как-то даст знать о себе…
– Я сообщу вам. – Она приложила пухлую ладонь к груди, что равносильно было очередной клятве.
Жаль, очень жаль, что бабка не знает настоящего имени Инны.
Около дома Станислава он проторчал с час, не забыл позвонить Лоле:
– Ты где?
– В кафе у железнодорожного вокзала, как ты приказал.
– Я приказал уехать.
– А я что делаю? Жду поезд.
– Когда он будет?
– Только через час. Даже зубной щетки не захватила, сейчас попробую купить на вокзале.
– Я не приеду проводить тебя, у меня срочное дело.
– Не волнуйся, уеду без тебя.
Наконец во двор вырулила машина, Стас запер ее и пошел к подъезду.
– Стас, погоди! – догнал его Никита, заранее подготовив сотовый телефон для записи. – Дело есть. Пойдем в мою машину.
– Зачем в машину? – напрягся тот.
– Чтобы не мешали внешние факторы. Да идем, не бойся, не съем тебя.
Сели на заднее сиденье, Никита без предисловий его огорошил:
– Я знаю, ты участвовал в убийстве Валеры Хвалюна…
– Я?!! – подпрыгнул Стас. – Не… нет…
Но его «нет» спокойно можно было трактовать как «да».
– Ты с Остапом привез Валеру на дикий пляж, есть свидетели. Ну, с убийством разберемся позже, сейчас я хочу знать, какие были ваши планы насчет Лолы?
– Ошибаешься, – затрепетал Стас, – никаких планов не…
– Были! – грубо оборвал его Никита. – Вы хотели поставить на ее место Инну, разыграли целый спектакль с убийством Вишневского. Когда надумали осуществить подмену? Говори, быстро, у меня времени мало.
Ой, бедняга, видать, в штаны наложил. Станислав покрылся белыми и красными пятнами, на лбу выступил пот, пальчики задрожали, губы посинели. Однако он нашел каплю силенок, чтоб сказать:
– Я не буду с тобой говорить, потому что ты не поверишь…
– А ты попробуй, вдруг поверю.
– Не привозил я твоего Валеру на дикий пляж.
– Лжешь.
– Ну вот, не веришь. И с Лолой… Инной ты ошибаешься. Полностью ошибаешься, во всем. Арестовать меня не имеешь права, ты никто, я пойду…
Никита сцапал его за грудки и процедил в наглую, холеную рожу:
– Какой же надо быть сволочью, чтоб кусать руку, которая тебя кормит. Лола пригрела тебя, вон на какой тачке крутой ездишь, а ты вместе с подонками связался и против нее пошел. Дружка твоего, Остапа, думаю, уже задержали, дойдет черед и до Инны. А тебе советую: завтра же оформи в милиции явку с повинной. Срок скостят.
Станислав оттолкнул его, выскочил из машины, крикнув:
– Ты псих! Лечись!
Никита достаточно его пугнул, был удовлетворен, хотя и не получил сведений, глядя ему в спину, подумал: «Завтра же сам придет, прискачет в милицию, выхода у него нет». А когда завел мотор, вдруг почувствовал жуткую усталость, которая валит с ног. Кое-как добрался домой, дотащился до кровати и рухнул плашмя, не раздеваясь.
Проснулся ночью, поднялся, попил воды, постелил постель и снова завалился спать. Так бывает с людьми, работающими в напряженном ритме в течение долгого времени, потом они могут неделями отсыпаться, вставая лишь поесть да попить. Никита и дальше спал бы, но звонок разбудил. Не хотел брать трубку, в конце концов, имеет он право однажды устроить себе выходной, ни с кем не общаться, никого не видеть? Телефон перестал звонить – ну и ладно. Нет, не ладно, он зазвонил снова. Никита не тот человек, чтобы сделать вид, будто он не дома, взял трубку:
– Старцев слушает.
– Никита…
Это была Алиса, небось намучилась без его ласк, что ж, с ней он не прочь, ее легче раскочегарить, чем секс-символ Лолу, которая к сексу относится как к производственному совещанию.
– Да, Алиса, слушаю, – сказал мягко, почти нежно.
– Никита… они попросили меня позвонить тебе…
– Кто – они?
– Не знаю. Меня забрали… мне страшно…
– Алиса, кто забрал, я не понимаю… Где ты?.. Лиса…
Гудки. Одни гудки. Сна как не бывало. Два часа дня – ну и соня же он. Никита вскочил, оделся и умылся за считаные секунды, анализируя звонок. Это шутка? Лиса соскучилась, а признаться, что хочет быть с ним, не может, гордость не позволяет, придумала способ заманить… Но голос, интонация, паузы… Нет, это он обманывает себя, боится даже подумать о худшем варианте. Лучше не думать. Он поедет к ней, Лиса дома, Никита обнимет ее, поцелует, о шутке не вспомнит… все будет хорошо! Итак, вперед, к Лисе…
Его нервозность передалась и автомобилю, который чихал, хрюкал, подскакивал, тормозил резко. При чем здесь автомобиль? На светофоре Никита успокаивал себя: «Все нормально. Еще ничего страшного не случилось. Чего заранее психовать? Так недолго и врезаться».
Во дворе выскочил из машины, забыв закрыть ее, вспомнил у подъезда, да махнул рукой: хрен с ней, украдут, туда и дорога.
Проскочил второй этаж… третий… Уф, дверь. Дыхалки не хватает, курить надо поменьше.
Никита позвонил. Ни звука. Он достал свой ключ, открыл квартиру, вошел:
– Алиса… Алиса…
Обежал всю маленькую квартиру, заглянул и в кухню, и ванную, и в туалет, разве что под кровать не залез. Пусто. Следов борьбы, признаков посторонних людей он не заметил. Значит, Лиса вышла сама…
Никита упал на пуфик в узкой прихожей, достал мобильник и посмотрел на последний звонок ему. Номера нет. Ну, да, олухи, что ли, номер давать. И звонить больше не будут, так как сигнал можно запеленговать. Нет, ну когда-то позвонят. Когда? Откуда? И… кто? Вот интересный вопрос – кто? Кому он сильно поджарил задницу?
– Нет, не может быть, – пробормотал Никита, поднимаясь.
Чуть удар не хватил от одной мысли… Он покинул квартиру Алисы, заперев ее на ключ, машину, к счастью, не угнали.
Никита влетел к Эдуарду Дмитриевичу и без приветствия кинул ему вопрос:
– Остапа задержали?
– Не задержали, – облил его ушатом холодной воды тот. – Приехали в офис, его уже там не было, Лола куда-то исчезла, никого не предупредив, куда уходит, ее машина стоит у офиса. Поехали на Кукушку, там одна мать живет этого Остапа. Я звонил тебе вечером, ты не брал трубку.
– Спал! – беспомощно развел руками Никита и как угорелый заметался по кабинету. – Я спал. Да. Устал.
– Ночами нужно спать в прямом смысле этого слова. Желательно регулярно спать по семь – восемь часов.
– Дмитрич, оставьте шутки. Лиса у Остапа.
– Что?!! – взревел Эдуард Дмитриевич. – Как тебе сообщили?
– Лиса звонила. Сказала, что ее забрали, ей страшно. Голос у нее был такой… сдавленный… такой… дрожащий…
– Откуда ты знаешь, что она у Остапа? Лиса сказала?
– Нет, ей не дали больше говорить, я догадался.
– Значит, условий еще не поставили тебе.
– Нет. Был только звонок, Лиса… А! – в сердцах махнул он рукой.
– Кто же ему настучал? Охранники в здании, где офис Лолы, не могли узнать, за кем приезжали, там не один офис Лолы. Мать сообщила, что на Кукушку за ним приезжали? Нет!
– Что – нет?
– Мать не сообщала, у нее в доме засада.
Никита побегал из угла в угол, потирая небритый подбородок, внезапно остановился как вкопанный.
– Стас! – процедил Никита. – Ах ты, сволочь жидкая… Ублюдок недоношенный…
– Объясни, в чем дело? – спокойно спросил Эдуард Дмитриевич. Если и он впадет в бешеный раж, то кто головой будет думать? А кричит он, когда вокруг спокойствие, для порядка кричит.
– Я вчера ездил к нему, хотел признания добиться, ну, помните, еще вам говорил?
– Я не склеротик. Даже помню свой ценный совет: остудить голову. И что?
– На диктофон записал нашу беседу, хотите послушать?
– Давай уж.
– Нет, сначала отдайте распоряжение на задержание Станислава.
– Основания где? У тебя есть доказательства, что он участник убийства Валеры? Добыл их?
– Нет, – стух Никита. Но разве ему устоять на месте? Разве он способен свесить лапки и не искать выхода? – Я думал Остапа уже задержали! Думал, он уже в СИЗО. Дмитрич, хватайте Стаса, пока не поздно. Улики косвенные есть же! Или пусть ребята над ним поработают, он трусливый, сдастся быстро, не пройдет и часа. Стас – это слабое место в банде Остапа.
– Что мне с вами, кровожадными, делать? – беря трубку, бурчал Эдуард Дмитриевич. – А потом нас склоняют во всех газетах и обвиняют во всех грехах.
– Грех, Дмитрич, когда преступникам удается уйти.
– Алло! Группу на задержание. – И поднял глаза на Никиту. – Адрес называй.
– Сначала в офис, если его там нет, улица Краснова, дом…
В экстренных случаях минуты ожидания самые томительные, почему-то они замедляются до нереального предела, кажется, пережить их не хватит сил. Никита сидел на стуле у стены, запрокинув голову, и смотрел в потолок, в руке он держал мобильник, беспрестанно поглядывая на время. А оно тянулось невыносимо медленно… Наверно, так происходило из-за бурного брожения мыслей, за секунду их вспыхивало сотни, тысячи, и все впивались иголками в воспаленный мозг. Через короткие промежутки он выходил курить на лестницу, это хоть какое-то действие, какое-то убивание времени.
