Александр Бушков - Последняя Пасха
– Но если и обращался, я об этом ничего не знаю, – сказал Смолин. – И сам он мне ничего такого не говорил.
– А такого Дюкова вы знаете?
Вот тут уж Смолин насторожился еще больше. Осторожно сказал, делая вид, что роется в памяти:
– Дюков, Дюков… Напомните, с чем эта фамилия связана?
– Есть такой парнишечка, недвижимостью торгует…
– Так-так-так… – протянул Смолин, – ходил тут какой-то, очень может быть, что и Дюков… Степой его звали…
– А у него конфликты с Лобанским были?
– Понятия не имею, – сказал Смолин. – Я с этим парнишечкой чисто случайно пересекался, буквально на полминуты. Он ходил по квартирам на первом этаже, пустым, спросил, что я тут делаю, я сказал, что купил у Виктора вот эту… На том и разошлись.
– И никаких конфликтов у вас с ним не было?
– А с чего бы вдруг? – пожал плечами Смолин с видом величайшего простодушия. – Перекинулись парой слов и разошлись…
Вот такие моменты и бывают самыми скользкими. Поди угадай, что там наговорил Дюков… и наговорил ли… Стоп, стоп!
У Смолина родилась вполне приемлемая в данной конкретной ситуации версия: вполне возможно, долбаный Степашка, разобидевшись, как раз и натравил на него этого провинциального сыскаря, изо всех сил стремящегося выглядеть крутым Коломбо… В отместку. Шумилов этот – дальний его родственник, нашему слесарю троюродный забор… или друг детства… в такой глуши все друг другу родня и знакомые… Черт, совершенно пока не улавливается направление допроса, куда гнет следак, решительно не понятно. Но почему он убойный? Для вящего страху? Никого другого под рукой у Степы не нашлось? Ретив, ретив, сразу видно. А вот участковый совершенно другого жизненного плана мужик, это сразу видно: не наигранно, а по-настоящему, пожалуй, отстранен и равнодушен, которому до пенсии б доработать без особых неприятностей в околотке…
– А что, собственно, случилось? – решил Смолин провести разведку боем. – Совершенно обычная сделка… Или Лобанский какие-то претензии высказывает? Так не с чего ему в претензии ударяться, я его не обманывал, человек взрослый, сам все должен понимать… Обманывают – это когда, накачав спиртным, за копейку рубль покупают…
Следак смерил его профессионально угрюмым взглядом с таким видом, словно колебался. И сказал бесстрастно:
– Не высказывает претензий гражданин Лобанский. По причине того, что его убили.
– Ох ты ж! – сказал Смолин, не особенно и играя. – Не повезло. Как?
– В его квартире, – неохотно сказал следователь. – Ножевое. И непонятно, куда делись полученные за квартиру деньги, поскольку на месте преступления обнаружена какая-то мелочь…
– Ограбление? Собутыльники?
Шумилов пожал плечами:
– Версии отрабатываются…
– Может, он деньги в банк положил? Я ему именно это советовал…
Участковый, не сдержавшись, громко фыркнул:
– Витюха – и банки? Да он…
Следак, проворно развернувшись, ожег его укоризненным взглядом, и участковый замолчал, всем своим обликом показывая, коли так, мое дело сторона, сами лясы и точите. Вот с ним Смолин с удовольствием бы потолковал – бесхитростный, похоже контактный, все обо всех знает…
– Отрабатываем насчет банков, – сказал Шумилов. – Значит вы, гражданин Гринберг, никаких конфликтов вокруг данной ситуации не отмечали?
– Да ни малейших, – сказал Смолин.
– И Дюков в ваш адрес не высказывал претензий?
– Говорю же, никаких.
– И с Лобанским они не конфликтовали?
– При мне ничего подобного, я их вообще вместе не видел…
Кое-что начинало проясняться: сцапай они какого-нибудь пропойцу-собутыльника, старлей держался бы иначе и вопросы задавал бы другие. Следовательно, никого они не взяли. Есть два интересных контактика убитого – граждане Гринберг и Дюков. Теоретически рассуждая с позиции никому на свете не верящего мента, мотив есть у обоих: со Смолиным трения у Витька могли возникнуть на почве сделки, скажем, Витек посчитал себя обманутым, стал в голос протестовать, вот Смолин его и… чтоб не дергался. Чушь, конечно, совершеннейшая – с точки зрения закона, смолинские позиции в данной сделке железобетонны… но мало ли какое дело может слепить мент, если он неправильный. То же и Степашки касается, на него можно бочку покатить: обиделся, что Витек не ему квартирку продал, вот и замочил злодейски… Короче, обоих можно помотать. Черт, неужели начнется канитель? Пустяк, конечно, яйца выеденного не стоит, ментенку этому на шею враз ретиво усядутся шантарские адвокаты… Или он примитивно бабок хочет? Или его все же Степашка напустил? Поди угадай…
– Да вот, кстати, – предельно небрежным тоном произнес Шумилов. – Вы-то сами где были в момент убийства?
«Вот щенок! – усмехнулся про себя Смолин. – Неужели полагает всерьез, что может чего-то добиться столь примитивным финтом?»
Он демонстративно почесал в затылке и сказал столь же небрежно:
– А момент убийства – это когда? Вы ж не сказали?
– Разве не говорил?
– Не говорили, – твердо сказал Смолин.
– А, ну да… – как ни в чем не бывало, даже смущенно улыбаясь (вот падло!), сказал Шумилов. – Я и забыл совсем… По данным экспертизы, примерно в двадцать ноль-ноль, позавчера…
– Ну, это легко… – сказал Смолин с непритворным облегчением. – Позавчера с утра мы ездили в район, заброшенную деревеньку осматривать… слышали про такую – Касьяновку? Если что, могу на карте показать… Ездили мы туда с Кладенцовым Максимом Геннадьевичем, каковой там, в комнате, присутствует и может подтвердить хоть сейчас. А, кроме того, немало народу нас там видели: мы заправлялись в Одинцово, ночевали там же… в Куруман вернулись только вчера к полуночи… – тут только он «сообразил наконец», куда клонит собеседник, и, как следовало поступить человеку, предельно далекому от всякой уголовщины, возмутился шумно: —Что за черт? Вы, собственно, что себе позволяете? Такие вопросики… Где я был? Вы что ж, смеете намекать… Да кто вам дал право? Я сейчас позвоню в Шантарск полковнику Чубарю… доводилось слышать? Он вам объяснит насчет моей благонадежности… Я где был во время убийства? Вы что ж это тут?
Он достаточно убедительно лепил возмущение и гнев, главное тут было не переиграть. Собеседник сидел с непроницаемым лицом – не новичок все же, битый – а вот участковый страдальчески морщился, любил благолепную тишину, сразу видно…
– Ну что вы, Василий Яковлевич… – поморщился наконец Шумилов с самым невинным видом, – порядок такой, понимаете? Убитый налицо, деньги пропали немаленькие, я этот вопросик вынужден всем задавать, кто его знал, дела имел, знакомство водил… Порядок такой…
– Черт знает что, – сказал Смолин, напоказ остывая. – Мне-то это на кой?
– Говорю же, порядок… Вы детективы смотрите?
– И не смотрю, и не читаю, – сердито сказал Смолин. – Времени у меня нет на всех этих Слепых, Горбатых, Бешеных обоего пола, а также на импорт… Вы бы поискали среди собутыльников, если уж на то пошло. Учитывая его круг общения…
Следак оживился:
– А вы что, знаете его круг общения? Кого-то из собутыльников? Встречались, сталкивались?
– Бог миловал, – раздраженно сказал Смолин. – Ну, мне ж не десять лет, повидал кое-что в этой жизни… По нему и так было ясно, чтó у него за круг общения, чтó за приятели… Вот среди них и поискали бы…
– Ищем, – сказал следак.
– ЛТП отменили, – сокрушенно вклинился участковый. – Законопатил бы я его в ЛТП – глядишь, был бы жив-здоров… Жалко ж дурака. Отец был такой…
На сей раз Шумилов не стал пепелить его взглядом, но все же покосился недовольно. Уставился на Смолина грозно-задумчиво. Смолин ответил взглядом сердитым и недоумевающим. Он прекрасно просекал ситуацию, следак затоптался на месте, сам это соображает отлично. И расспрашивать Смолина вроде бы больше не о чем, и уходить жалко – смачный висяк на товарище Шумилове, жирный глухарь… Пожалуй, все же Степашка к происходящему не имеет никакого отношения – никакого продолжения беседы в этом направлении, никаких подходцев, никаких намеков.
– Ладно, – сказал наконец мент с видом совершеннейшей неудовлетворенности, – пойдем посмотрим, что у вас там за Кладенцов, да, кстати… из тех граждан, что сейчас там веселятся, кто-то с Лобанским был знаком?
– Никто, – сказал Смолин. – Все потом приехали, уже после купли-продажи.
– Ассистенты ваши или как?
– Смело можно сказать, эксперты, – сказал Смолин. – В нашем деле в одиночку не работают, как и в вашем, впрочем…
– Ну хорошо, потолкуем и с вашими экспертами… – он, бросив на Смолина косой взгляд, упрятал протокол в папочку (большой секрет, ага!), взял папочку под мышку и вышел в комнату.
Оставшись наедине с участковым, Смолин насколько мог непринужденно улыбнулся ему и сказал тоном, приглашающим к разговору:
