Галина Романова - Расплата за наивность
— Скоро приедем, — подал голос Косой. — Пешком придется идти… Барышня-то сможет?
— Сможет! Она выносливая… — заверил его Давид.
Машина свернула в ущелье, и несколько минут они ехали почти в темноте. Затем Косой заглушил мотор и, не поворачиваясь, сказал:
— Все, приехали! Выгружаемся…
Осторожно приоткрыв дверь, Аллочка с опасением ступила на едва заметную тропинку, змеей извивающуюся между нагромождений каменных глыб. Невольно поежившись, она посмотрела на Давида. Поймав ее взгляд, он ободряюще улыбнулся:
— Все будет хорошо, детка! Не переживай…
— Кому хорошо-то?.. — вспыхнула она и вздохнула. — И когда хорошо?..
— Скоро… — И, протянув руку, позвал: — Идем, здесь недалеко…
Но вопреки ожиданиям на дорогу у них ушло больше часа. Поминутно спотыкаясь о камни, Алка на чем свет стоит ругала беспечных мужиков, обрекших ее на все эти мучения. Никак не реагируя на брюзжание, Давид молча тащил ее вперед, время от времени поддерживая в особо опасных местах.
На одном из поворотов тропинка неожиданно уперлась в огромную скалу, сплошь поросшую плющом.
— Пришли, называется! — растерянно оглядываясь, изрекла Аллочка. — Это что же — жить здесь придется?
Косой поцокал языком и что-то быстро сказал своему другу, после чего они вместе заулыбались.
— Что он сказал? — подозрительно уставилась она на Давида.
— Ничего из того, что смогло бы обидеть тебя, но многое — от чего ты опять покраснела бы…
— Очень умно, — фыркнула Алка и полоснула взглядом по их немногословному спутнику.
Тот ободряюще улыбнулся ей и, подойдя к заросшей стене из камня, начал раздвигать ветки, обнаруживая небольшой лаз.
— Давай, полезай. Только придется пригнуться, — шлепнул ее по заду Давид.
— Вижу, не дура, — возмутилась она его бесцеремонному поступку.
Друг за другом они нырнули в тесный тоннель и несколько минут продвигались в полнейшей темноте. Когда наконец в глаза полоснуло солнечным светом, Алка ахнула…
В двух шагах от них, в тени большого навеса, сотворенного матушкой-природой из камня посредством ветра, воды и времени, притулился маленький домик. Сработанный из дерева, он был украшен искусной резьбой и напоминал ярмарочную игрушку. Выложенная булыжником дорожка вела от крыльца к обрыву. Аллочка подошла к краю и посмотрела вниз. От красоты, представшей перед ней, действительно захватывало дух. Аккуратные ступеньки, выдолбленные чьей-то заботливой рукой в стене утеса, вели к небольшой бухточке, окруженной со всех сторон огромными валунами.
Вода в ней была неподвижна, и Алка могла поклясться, что видит дно.
— Я же сказал, тебе здесь понравится, — прервал ее размышления Давид, незаметно подойдя сзади. — Вода там почти всегда теплая и чистая. А самое главное — место это практически нельзя обнаружить. Ни с моря, ни с воздуха. Так что ты будешь здесь в полной безопасности.
— Я?! — изумилась она. — Ты хочешь сказать, что я буду здесь одна?!
— Ты не будешь здесь одна. Он будет с тобой. — Давид указал в сторону Косого, который без устали перетаскивал вещи в домик. — А мне надо отлучиться, чтобы попытаться разобраться со всем этим… Когда я вернусь, поговорим…
Вернулся он только через три недели. Неожиданно вынырнув из темного лаза, он до смерти перепугал Аллочку, которая в тот момент чистила рыбу на улице.
— Как черт из преисподней! — завопила она. Потом, внимательно присмотревшись к нему, добавила: — Хотя мое сравнение недалеко от истины.
— Что, так страшен? — Давид озабоченно провел ладонью по заросшему подбородку. — Извини, детка, не хотел тебя напугать. Но обстоятельства складывались так, что ни поспать, ни побриться времени не было.
— И что же там… на воле? — возвращаясь к своему занятию, спросила она. — Узнал что-нибудь?
— Есть кое-что, но… — взгляд его затуманился. — Все это кажется настолько неправдоподобным…
— Очень вразумительно и, главное, я все поняла, — уколола она.
Устало усмехнувшись, Давид зашел в дом. Через некоторое время крикнул из открытого окошка:
— Детка, а где Косой?
— Во-первых, не Косой, а Толик. Он мне объяснил, что так его имя звучит по-русски, — уперев руки в бока, поучала Аллочка. — А во-вторых, меня зовут Аллой, а не деткой!
— Понятно… — заулыбался Давид. — Аллочка, детка, где мой друг Толик? Так нормально?
— Нормально, — не смогла она сдержать улыбки. — Он пошел ловить зайцев. Кстати, ты знаешь — его прозвали Косым из-за того, что он мастерски ловит зайцев?
Недоверчиво покачав головой, Давид вновь скрылся из вида.
Закончив с рыбой, Аллочка ополоснула руки и вошла в дом.
Давид спал…
Свесив ноги в пыльных ботинках с дивана, закинув руки за голову, он крепко смежил веки и совершенно не реагировал на ее появление. Укоризненно покачав головой, она опустилась перед ним на колени, сняла с него обувь и, ухватившись за щиколотки, совсем было собралась уложить его ноги поудобнее, как неожиданно нарвалась на искрящийся взгляд черных глаз из-под густых ресниц.
— Ах ты! — рассвирепела она, бросая со всей силы свою ношу на пол. — Доволен, да?!
Ответом был заразительный смех Давида. Резким движением метнувшись к ней, он схватил ее за запястья и повалил на себя.
— Я очень доволен! — жарко прошептал он ей на ухо. — Не могу даже сказать, как я доволен!
Был ли тому виной полуденный зной или что-то иное, но тепло, неожиданно разлившееся по телу, удивило и напугало ее.
— Что ты делаешь?! — прошептала Аллочка, пытаясь вырваться. — Отпусти меня сейчас же!
Ничего не отвечая, Давид запустил пальцы в ее волосы и притянул к себе. Поцелуй, последовавший за этим, опалил Алку таким огнем, что у нее перехватило дыхание. Затуманенное страстью сознание отказывалось поверить в происходящее. «Я должна остановить его! Господи, помоги мне остановить его!» — молнией пронеслось в мозгу.
Но, очевидно, господу в этот день было не до нее, потому что с неослабевающим пылом она продолжала отвечать на его поцелуи.
Когда из одежды на ней остались одни лишь трусики, она вдруг запаниковала.
— Нет! — соскакивая, закричала она. — Я не должна! Я не могу!
Подхватывая с пола разбросанную одежду, Алка метнулась к двери и почти голышом выскочила на улицу.
Вполголоса выругавшись, Давид сел на диване и потер глаза дрожащими пальцами.
— Что, упустил птичку? — посмеиваясь, Косой прошел в комнату и швырнул связку тушек на пол.
— Еще успею… Лучше расскажи — как вы тут?
— Нормально. Девочка хорошо готовит, а мне больше ничего не надо, — с довольной ухмылкой он похлопал себя по животу. — Ну что, узнал что-нибудь?
— Туманно все, — задумчиво протянул Давид. — Но одно ясно — Шота здесь каким-то боком…
— Шота?! Не может быть! Вы же с ним как братья. Разве мог он так тебя подставить?!
— Более того! Уехали мы как раз вовремя…
— А что такое?
— Ночью того дня его боевики ворвались в дом и…
— Что?! — просипел Косой.
— Гиви спал в моей комнате, ну и… — обреченно махнул рукой Давид. — Странно, что никого больше не тронули. Изрешетили только мою кровать. Значит, охота идет на меня.
— Не могу поверить! — ухватился за голову его друг. — Откуда ты знаешь, что это его ребята?!
— Кое-кто узнал их… — Потянувшись, Давид подошел к окну и, не оборачиваясь, спросил: — Она вспоминала обо мне?
— Не время сейчас об этом… Лучше подумай, кто этого ублюдка направляет. С покупателями он в контрах третий год, сам на это не пойдет — жидковат. Кто-то правит им. И правит круто!..
— Знаю! Но кто?.. Хотел брата увидеть, да он где-то на Средиземноморье отдыхает. Три недели прошло, а я на месте. Черт!!! — Давид грохнул кулаком по столу и, подняв тяжелый взгляд на Косого, процедил: — Найду иуду — сердце вырву!!!
— А если это?..
— Нет!!! Зачем ему?! — растерялся Давид.
— Вот это я и попытаюсь выяснить… — тихо промолвил Косой, тяжело опускаясь на стул. — Ты тут поживи пока, отдохни. А я делом займусь.
— Я не могу тебя отпустить одного, — возразил Давид, — Гиви погиб из-за меня, теперь ты под пули полезешь. Это мои разборки. Нет, я так не могу…
— Не петушись, сынок! С каких это пор твои дела перестали быть моими? Я тебя еще пацаном из дерьма вытаскивал. Думаю, что и на этот раз мы справимся. — Широко улыбнувшись, он добавил: — К тому же у тебя тут будет чем заняться… Кстати, она меня все о тебе расспрашивала…
— И что же ее интересовало?
— Все: каким ты был ребенком, кто на фотографиях вместе с тобой, где твои родители… Много чего спрашивала…
— Это обнадеживает, — Давид заулыбался.
— А вообще-то тебе решать с ней надо…
— То есть?
— Плачет она ночами. Я так думаю, по ребенку скучает, а может, еще чего. Разберись с ними, с бабами-то…
