Эдуард Тополь - У.е. Откровенный роман...
Ездить в Америке легко, и нога так и тянется прижать педаль газа, что все и делают. Хотя всюду висят знаки ограничения скорости «60 миль в час», все идут на скорости 80–90. И никто никого не подрезает, никто не садится тебе на хвост, никто не гудит, сгоняя с дороги, и не качает права – даже скучно ехать, ей-богу! То ли дело у нас дома – выезжая даже в соседнюю булочную, никогда не знаешь, доедешь ли живой…
Я катил по шоссе и думал о Кимберли. Ее пышные рыжие волосы, которые так и хочется пригладить… Ее зеленые глаза, полные губы, прозрачная кожа… Ее талия, которую так и хочется обнять… И конечно, ее бедра, крутые, как у виолончели… Как зовуще, притягивающе она стояла в ресторане «Windows of the World» на фоне умытого дождем окна! Наверное, она хотела, чтобы я подошел к ней. Конечно, хотела! А я – мудак! Но ничего, ничего, все еще впереди, старик! Мы еще сыграем на этой виолончели!
От предвкушения этой Кимберли, ее сочного, спелого тела и буйного рыжего темперамента я даже стиснул двумя руками баранку, и мощное, напряженное вожделение вошло в мои члены. О, как я сыграю на этой виолончели! Как стисну, надломлю и заставлю ее стонать, петь, вскрикивать от наслаждения, хватать открытым ртом мои пальцы и трясти этой рыжей копной волос из стороны в сторону…
Поворот на Ричборо возник так неожиданно, что я, резко крутанув баранку вправо, чуть не врезался в какую-то «тойоту». Громкий возмущенный гудок, испуганное лицо старушки за рулем, ее рот, распахнутый в однозначном «Fucking idiot!», и ее оскорбительно поднятый средний палец… – и я улетел в свой «экзит», сошел с основного шоссе на боковую дорогу.
Правда, никакого Ричборо тут не было. А было совершенно открытое и пустое, сколько видит глаз, поле, перекрещенное виадуком 80-го хайвея и какой-то дорогой местного калибра, проходящей под ним. На этом перекрестке стояла автозаправка «Shell». Я подъехал к ней, остановился у павильона-магазинчика. За стойкой оказался молодой худощавый индус с косичкой на затылке.
– Ричборо? Это двенадцать миль на север. Я там живу. Что вы там ищете, сэр? Спринг-драйв? Нет, не знаю, это, наверное, в пригороде. Давайте глянем на карту…
По карте он тут же нашел этот Спринг-драйв – крохотный «Весенний проезд» на западе Ричборо, и я в благодарность за помощь купил у него карту Нью-Джерси и блок «Мальборо» («Сэр, вы знаете, что в Нью-Джерси нет налога на сигареты? У нас пачка „Мальборо“ – всего три доллара, а блок – двадцать восемь!»). А затем заправил машину, хотя у меня и так был почти полный бак. Таким образом, на элементарной доброжелательности он за две минуты заработал 42 доллара!
«Америка, блин!» – сказал я себе и покатил в Ричборо.
Впрочем, назвать это городом мог только человек, который в городе никогда не был и понятия не имеет, что это такое.
Если вдоль дороги стоят старая крохотная кирпичная церковь, две бензоколонки, сарай-забегаловка с надписью «Coffee-shop» и хибара с гордой вывеской «First Union Bank», то американцы называют это down-town, а все окружающее – city, город. Хотя сарайная архитектура даже большого скопления таких «билдингов» еще отнюдь не город в нашем европейском понимании этого слова. Но американцам на нашу старосветскую терминологию плевать, их Нью-Йорк так же похож на старый британский Йорк, как «Боинг-747» на «У-2» времен братьев Уточкиных.
Ричборо был, конечно, никаким не городом, а колонией вилл и односемейных домов, разлегшейся на огромной зеленой территории величиной, я думаю, с Тульскую область. Ну, поменьше, конечно, но когда вы час едете по совершенно безлюдным drive, то есть проездам, lines, то есть линиям, и ways, то есть путям, вдоль частных дворов величиной с парк Сокольники, и за кронами деревьев этих парков едва просматриваются один-два дома, а потом опять не то сады, не то парки с теннисными кортами, плавательными бассейнами и табличками «NO TRESPASSING. PRIVATE PROPERTY»,[47] то, повторяю, ваши представления о городе как городе следует забыть и в который раз чертыхнуть этих американцев. «Richboro» – богатое «боро» или, что правильнее, район богачей. Вот и весь перевод, в котором суть всех американских Ричборо, Ричмондов, Ричдрайвов и Ричдейлов. Богачи селятся с богачами, и никакой бедняк не может купить себе домишко в этом районе, поскольку домишек тут просто нет и многоквартирных домов не строят, а каждый дом с участком акров на двести тянет по меньшей мере на триста, а то и на пятьсот тысяч долларов. И пока едешь – хоть часами! – вдоль этой «одноэтажной» Америки, то невольно думаешь – ну, блин, живут же люди! сплошные олигархи! откуда у них такие бабки? коммунистов на вас нет! неужели какой-то владелец бензоколонки тоже живет в таком доме?
Через час, с помощью карты и еще двух остановок у бензоколонок на развилках дорог, я все-таки нашел этот гребаный Спринг-драйв! Он оказался короткой дорожкой с шестью домами по каждую ее сторону – далеко не такими богатыми, как те, мимо которых я проезжал, и без гигантских владений-парков. Пролетариат тут живет, что ли? Хотя нет, и здесь перед каждым домом полянка с подстриженной травой, у каждого дома два гаража с машинами типа «лексус» и «торус», а за домами лужайка с плавательным бассейном, огромная наземная тарелка телеантенны, баскетбольное кольцо на столбе, а кой у кого даже свой теннисный корт. Поскольку нет тех огромных парков, скрывающих роскошные «хаусы», то и люди какие-то видны – кто траву стрижет газонокосилкой, кто в теннис играет. И ведь ничем от нас не отличаются – такие же две руки у каждого, две ноги и одна голова, а дома не слабые – комнат так на восемь, а то и десять, если судить по окнам…
Да, повезло мальчику Ване Суховею из нижегородского Дома грудного ребенка!..
Но стоп! Какой на фиг мальчик Ваня в доме номер 12 – окосел он, что ли? Трое пацанов – никакие не Вани, а чистые японцы – гоняют по двору мяч и забрасывают его в баскетбольное кольцо, а еще двое копаются в детском велосипеде, а шестой карапуз босиком ковыляет на кривых ножках за тявкающим щенком, но и этот карапуз никакой не Ваня, а тоже японец!
Медленно проезжая мимо оглянувшихся на меня японских ребят, я сверил табличку с номером «12» на доме с записью в своем блокноте и остановил машину. Все мои расчеты просто постоять где-нибудь рядом с этим домом, чтобы дождаться приезда или выезда его хозяев Глена и Сементы Стилшоу с их сынишкой Ваней (или как там они его переименовали), и в дешевый бинокль, который я купил на Бродвее, издали разглядеть этого мальчика, – все эти планы полетели к черту. Какие тут Глены и Сементы?!
Я вышел из машины и направился к японцам. Самый старший из них, двенадцатилетний, я думаю, прекратил игру и выпрямился с мячом в руках.
– Hi! – сказал я, приветственно поднимая руку.
Мальчик выжидающе улыбнулся: «Hi! How are you!», и я тут же вспомнил, что в Америке принято улыбаться, здороваясь с людьми. Улыбайся, блин, улыбайся, покажи человеку, что у тебя ничего плохого нет ни в душе, ни в намерениях…
Но мы же не умеем улыбаться, вот в чем наша беда! За семьдесят лет всемирного братства и всесоюзного «человек человеку – друг» мы разучились даже здороваться по-человечески, с улыбкой.
Все-таки я растянул губы:
– Слушай, это же Спринг-драйв, 12, так?
– Да, сэр, – почти хором сказали японские мальчишки, окружая меня.
И, глядя на них – худеньких, черноглазых и явных погодков, одинаковых, как грибочки из японского леса, – я улыбнулся уже от души.
– Но разве это не дом мистера Стилшоу? Глен и Семента Стилшоу…
– О! – сказал старший. – Они давно съехали. Мы купили этот дом.
– Давно съехали? – обескураженно переспросил я. – Куда съехали?
– Кто ж знает? – пожал он плечами и спросил: – А вы откуда? Из Венгрии?
Мысленно чертыхнувшись на свой все-таки неистребимый, как оказалось, акцент, я не стал разубеждать этого мальчишку, сказал:
– Да. Я давно не видел своих друзей и хотел сделать им сюрприз… Ладно, я пойду. Жаль, что я их не увижу. Гуд бай!
– Минутку, сэр! – сказал мальчик. – Я думаю, я могу вам помочь. Подождите! – И он бегом метнулся в дом и выскочил оттуда почти тотчас, держа в руках крохотный, величиной с обычную книжку, ноутбук. А следом за ним вышла японка средних лет – в деревянных сабо и в японском домашнем халате, под которым угадывался уже округляющийся новым приплодом живот. Она что-то говорила сыну по-японски, тот быстро ответил ей, и она повернулась ко мне, церемонно, на японский манер наклонила голову и спину в знак приветствия.
Я ответил с той же церемонностью:
– Good morning, mam! How are you…
– Это наша мама, она не говорит по-английски, – сказал за нее мальчик, открывая ноутбук и включая его. – Минутку, он должен врубиться. У вас в Венгрии есть ноутбуки? Это японская «тошиба», последняя модель! – И своими тонкими, как у пианиста, пальцами он быстро пробежал по клавишам кийборда, явно демонстрируя мне и свою скорость, и скорость этой японской «тошибы». – О'кей, я уже в Интернете! Вы знаете, что такое Web Yellow Pages?
