Кошмар на улице с вязом - Андреева Валентина Алексеевна

– Ириша, ну что хорошего можно ждать от профессионального хирурга? А плохого мы с тобой в жизни уже нахлебались. Впрочем, ты еще не в полной мере. На фига купила этот кофе? Запомни: нельзя покупать именно то, что нещадно рекламируют. Упаковка не нарушена? Подари ее Анастас Ивановичу. Она еще кому-нибудь подарит. Неужели для себя одной нормальный кофе не можешь купить?

– Мои полчаса на сборы катастрофически тают!

– Ну так собирайся! Кофе я забираю.

Подруга осуждающе фыркнула, гордо мотнула головой и понесла себя на выход. А минут через десять раздался робкий звонок в дверь. На пороге стояла светящаяся искренней радостью Анастас Иванович.

– Ирочка, доброе утро! Можно я закрою дверь?

Я ошалело кивнула. В руках у соседки была та самая банка кофе, с которой меня насильно разлучила Наташка.

– Вот, примите от нас. Дмитрий Николаевич, наверное, еще спит. Передай эту баночку ему вместе с моей благодарностью от моего Степана. Рука зажила как на собаке! Той, которая его за эту руку тяпнула. Не надо было ей этого делать, но ведь бедняжка не знала, что ее выселяют из будки для планового ремонта. Сейчас такие страшные вещи с приобретением нового жилья творятся! Люди платят бешеные деньги и остаются ни с чем. Хоть в собачьи будки заселяйся. Между прочим, кофе дорогой и очень качественный. Его часто по телевизору рекламируют. Самые известные актеры только его и пьют.

Анастас Иванович сделала попытку просочиться на кухню, чтобы приобщиться к известному актерскому сословию хотя бы в части потребления одинакового дорогого напитка, но мне пришлось применить запрещенный прием, сослаться на то, что с секунды на секунду подойдет Наталья, вместе и покофейничаем. Соседка тут же круто развернулась в обратную сторону, заявив, что очень торопится. И попросила не хвастаться ее презентом перед Натальей. Чтобы не обзавидовалась. Я тут же спрятала банку в стол. Воистину правы рекламодатели: этот кофе прошел долгий путь, чтобы попасть в мои руки.

3

Дом, в котором жили Петуховы, как две капли воды походил на тот, в котором до обмена жила наша бабуля. И только внутри подъезда, куда мы попали без проблем благодаря неисправному домофону, повеяло отчуждением.

До десятого этажа добирались в три приема – никак не могли определить, где находится Дашкина квартира. Тем более что по Натальиным подсчетам ей следовало оказаться либо на двенадцатом, либо на восьмом. В дверь звонили без всякой надежды на то, что ее откроют, но громко возмущались тем, что хозяева ухитряются приглашать к себе исключительно в тот момент, когда их нет дома. Прием сработал. Сразу в двух соседних квартирах завозились с замками. Выглянули две женщины разных возрастных категорий, но, увидев не только нас, но и друг друга, одинаково поджали губы и предприняли попытку скрыться.

– А вы не знаете, куда делись Петуховы? – заорали мы хором, но вразнобой – я запаздывала. Вопрос адресовался обеим. Обе и ответили. Мне – та, что справа, постарше и пополнее: «Их нет, уехали». Наташке – та, что слева. Моложе и стройнее: «А их нет». Первая показалась более осведомленной. Я тут же поинтересовалась у «правши», куда уехали супруги и надолго ли.

– Спросите у «этой», – сделала она переадресовку, для наглядности мотнув головой в сторону соседки, после чего демонстративно удалилась, хлопнув дверью и яростно закрыв ее изнутри на замок. Уверена, после таких действий бабенция наверняка прилипла ухом к замочной скважине в надежде услышать продолжение.

Оставшаяся молодая женщина возмущенно развела руками и изобразила на физиономии полное непонимание поведения соседки.

– Бывают же люди! – осторожно поддержала ее Наташка. – Можно подумать, мы ей дорогу перебежали.

– Да. Перед близко идущим транспортом, – моментально вклинилась я, не особо задумываясь над словами. Отвлеклась на поиски причины, заставившей соседок по лестничной клетке так расплеваться друг с другом. Не иначе как вирус коммунальной кухни мутировал, приспосабливаясь к новым условиям отдельного проживания.

– Заходите, – почувствовав в нашем лице поддержку, женщина намеренно громко пригласила нас к себе. И с торжеством посмотрела на дверь соперницы. Но пройти в комнату или на кухню не разрешила. – А зачем вам Петуховы?

– Меня Наташа зовут. Мы с Дарьей вместе работаем. Вчера договорились, что я заеду к ней забрать ее заявление об отпуске за свой счет. У нас с этим делом строго…

Я с восхищением слушала подругу. По дороге сюда мы так и не смогли подобрать причину, по которой нам срочно понадобилась Дашка. Умные решения подруге лучше всего даются экспромтом.

– Ах, да… Дашуня что-то по этому поводу говорила. Кажется, что ее с работы выгонят. Но лично мне она никакого заявления не оставляла. Скорее всего забыла. Или у себя на столе оставила. В такой спешке собиралась. Самолет ведь ждать не будет. Им с Ильей повезло «горящую» путевку то ли в Турцию, то ли в Чехию купить. Представляете? С огромной скидкой. Кстати, меня Лесей зовут.

Мы с Наташкой невольно переглянулись.

– Мое имя Ирина. А Илья… – пробормотала я в полном недоумении, – значит, он тоже успел собраться…

– Да какой мужчина, имея под боком хорошую жену, на это способен? Дашка за пятнадцать минут уложила и свои, и его вещи. Я ей помогала сумку тащить, а она чемодан везла. Илья нас только внизу с такси встретил. В смысле с «частником».

– Дашка говорила, он ногу подвернул… – Наташка ухитрилась сказать это достаточно равнодушно.

– Если и подвернул, то не очень, что б уж очень… Во всяком случае, совсем не хромал. Ну ладно, пойдемте к Петуховым поищем ваше заявление, а то мне надо на рынок.

Хорошо, что в этот момент она нас не видела. Наши с Наташкой приятные лица выглядели слишком дебильно. Заходить в чужую квартиру не хотелось, но ведь сами напросились. А Леся сосредоточенно лазила по карманам своих джинсов, потом их сменили брюки и легкий халатик.

– Да где же они? Хорошо помню, что ключи в карман положила, вот только какой? Дарья во время длительного отсутствия мне всегда их оставляет – ее «ботанический сад» поливать. Соседку Надьку не признает. Не баба, а вирус имунодефицита… Ах, да вот же они! На вешалке!

Именно в этот момент моя интуиция одержала верх над совестью. Меня просто не смогли выставить за дверь. Очень не хотелось идти в квартиру Петуховых, но я не мастер экспромтов, как Наташка. Она непременно придумала бы какую-нибудь вескую причину.

– Чё это с ней? – удивилась Леся, указывая на меня.

– Немного прибалдела. Сейчас пройдет. Последствия весеннего отдыха в экстремальных дворцовых условиях. До сих пор задумывается в самый неподходящий момент.

– В чем дело, дорогая? – ласково поинтересовалась Наташка.

Я, было, уже хотела пожаловаться, что забыла выключить у нее дома электроплиту, но не решилась.

– Показалось… – И я обреченно шагнула на выход.

Спустя пару минут я также обреченно смотрела на распростертое на полу комнаты тело женщины, давая сама себе мудрый совет сменить профессию. Еще не поздно. Из меня получился бы первый и единственный, а потому лучший в мире живой ручной тормоз. Ну живой – это понятно. А ручной – тоже элементарно. Потому что к тормозной ситуации меня следует подтолкнуть вручную. Вот как в данный момент, когда мои спутницы, выпихнув меня на передний план, надрывались в диком крике, пытаясь переорать друг друга. Крик оборвался резко и неожиданно, как от сигнала стартового пистолета. Благодаря сквозняку разгулявшемуся из-за открытого на кухне балкона, хлопнула входная дверь. Кто-то из нас забыл ее закрыть. Из коридора прозвучало требование немедленно прекратить хулиганство. С плохо сдерживаемым торжеством в голосе Лесина соседка Надька грозила немедленно позвонить участковому. Мы угрозы не испугались. Перед глазами было кое-что похуже…

– С-спросите у н-нее, чё она тут д-делает, – Леся никак не могла совладать с крупнокалиберной дрожью, а главное, говорила (вернее, пищала) прямо не своим голосом. Пожалуй, она перепугалась больше, чем мы. Ей бы отвести вылезшие из орбит глаза в сторону от тела, а она таращилась на него и, похоже, сама себе не верила, поскольку отрицательно мотала головой.