Эдгар Уоллес - Лорд поневоле
– Обдумайте хорошенько, Пальборо. – Мистер Лейзер приподнялся на цыпочки, чтобы похлопать по благородной спине новоиспеченного маркиза. – Подумайте, мой юный друг, и приходите позавтракать со мной в час дня.
Но Чик уже имел другое приглашение на завтрак, от которого он бы не отказался ни за что на свете.
– Это не с вашим ли другом… э… актрисой? – спросил мистер Лейзер, и когда Чик неохотно кивнул, мистер Лейзер многозначительно улыбнулся.
Глава 2.
КУРЬЕЗ С МЛАДЕНЦЕМ
Гвенда Мейнард была актрисой, и притом актрисой, имеющей работу к ее величайшей радости. Ну, а если она не являлась больше соседкой Чика за обеденным столом, то в этом отнюдь не было вины ее любезной хозяйки. Миссис Шипмет буквально умоляла ее забыть о том ничтожном недоразумении, которое чуть было не вызвало разлад между двумя «лучшими друзьями», какими они были всегда (по собственным словам миссис Шипмет).
Но Гвенда была непоколебима. Она решила переехать на Даути-стрит, в Блумсбери. Ее подруга снимала там квартиру, и Гвенда с благодарностью приняла ее предложение поселиться вместе.
– У меня будет великолепная комната, Чик, – радостно объявила она при встрече. – А у Мэгги Бредшоу самый очаровательный младенец, какого я когда-либо видела! Его зовут Сэмюэль, и вы будете от него в восторге!
Они завтракали в ресторане «Хольборн», и этот завтрак казался Чику чем-то неслыханным по своей роскоши.
– Что происходило после моего отъезда? – поинтересовалась она. – Ведь мы не виделись еще с субботы.
– Что происходило? – повторил Чик, припоминая. – Когда я вернулся, все вышли меня встречать, а миссис Шипмет была удивительно добра, пригласила меня в «святилище» и предложила стакан вина. Это было очень любезно с ее стороны, хотя я не пью вина.
– А как они вас называли?
– Как они меня называли? О, кажется, они называли меня милордом или кем-то вроде того. Это меня очень стесняло, потому что как раз те люди, которые мне не нравятся, были со мной наиболее милы. Даже мистер Фред сошел вниз и заявил, что это была для него большая честь – получить от меня удар в челюсть… что, конечно, очень глупо с его стороны…
Он задумчиво поглядел на свою собеседницу.
– Гвенда, я должен оставить пансион. Миссис Шипмет хочет сдать свою лучшую комнату, а это мне не по карману. Не могу ли я переселиться к вам?
Глаза Гвенды заискрились смехом.
– Вы можете переехать к нам и поселиться вместе с младенцем Сэмюэлем, – объявила она торжественно. – Мэгги хочет взять еще одного квартиранта.
Чик чуть не поперхнулся.
– Это будет великолепно! Вы в самом деле работаете, Гвенда?
– И я буду играть роль леди Верити, Чик, – сказала она. – Кстати, мистер Сольберг хочет с вами познакомиться.
Чику стало явно не по себе.
– Я думаю, он считает весьма опрометчивым мой звонок ему в прошлую субботу. Ей-Богу, не знаю, что меня дернуло это сделать.
– Я знаю, – улыбнулась Гвенда. – Потому что вы – самый добрый юноша, какой когда-либо жил на свете! И только благодаря вам я получила эту роль!
Она не сказала ему, что мисс Моран, ее соперница, внезапно заболела вследствие крутой перемены в планах Сольберга.
– Я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали, Чик…
– Я вам обещаю все, миссис… Гвенда. Когда я могу переехать к вам на Даути-стрит?
– Когда вам угодно, – весело ответила она. – Но вот что я хочу, чтобы вы мне обещали: не делайте ничего для мистера Сольберга, пока не увидитесь со мной.
Чик взглянул на нее с удивлением.
– О чем же он может меня просить, Гвенда?
– О, я не знаю… Но вы должны обещать!
– Конечно, я обещаю вам, – горячо заверил Чик. – Этот день был для меня полным неожиданностей… Вы знаете, сегодня утром я получил предложение вступить в компанию.
– С мистером Лейзером? – подхватила она, стараясь сохранить серьезность.
– Да, представьте себе! – сказал Чик и передал ей нее подробности своей беседы с мистером Лейзером.
– Ну, а как вы думаете, почему он вам это предложил? – осведомилась она вполне невинно.
Чик немного подумал.
– Я полагаю, что все это из-за… титула. Он думает, что теперь я смогу поднять дело на должную высоту… Поразительно много доброты в мире, Гвенда! И главное – в людях, от которых этого совсем не ждешь. Меня это прямо подавляет…
Она посмотрела на него долгим и серьезным взглядом.
– Вы сами меня подавляете подчас, – сказала она спокойно. – Теперь кончайте ваш завтрак, пойдемте на Даути-стрит и поговорим с Мэгги.
Мэгги Бредшоу была хорошенькой рыжеволосой женщиной, все время курившей папиросы и считавшей себя обиженной судьбой. Она была еще полуодета, когда Чик появился перед ней, но их обоих это не очень смутило. У него был принцип – принимать все таким, каким оно было в действительности (а в этом заключается половина секрета человеческого счастья).
– Мэгги, это мистер Бин, – представила его Гвенда, к немалому удивлению Чика. Он уже начал напрочь забывать свою фамилию.
– Здравствуйте! – бросила Мэгги небрежно. – Присядьте, мистер «как вас зовут»… мистер…
– Это тот джентльмен, о котором я тебе говорила, Мэгги. Как ты думаешь, может он занять комнату внизу?
Дом, в котором жила Мэгги Бредшоу, был разделен на две отдельные квартиры. Как-то раз Мэгги упомянула о том, что ее соседи внизу – пожилая чета – имеют свободную комнату, но не могут предложить пансиона. Чик мог бы занять эту комнату и столоваться у Мэгги. Положение не из лучших, но все же и оно имело свои преимущества.
– Если он в силах противостоять обществу двух замужних женщин, – усмехнулась Мэгги, – не говоря уже о моем птенце, тогда пусть переезжает!
Писк, доносившийся из соседней комнаты, заставил ее вздрогнуть и застонать.
– Я его принесу, – воскликнула Гвенда и убежала.
Вскоре она вернулась, с нежностью держа на руках рыжеволосого малыша, который жевал свою ручонку, стараясь как можно дальше запихнуть ее в крошечный ротик. Он вращал глазенками в тех направлениях, которые его особенно привлекали, – сначала к окну, к волшебному яркому свету, а потом на Чика, – в ответ Чик ласково улыбнулся и протянул обе руки.
– Вы любите детей? – осведомилась Мэгги. – Это прекрасно! Один вопрос, значит, улажен.
Чик держал Сэмюэля с видом знатока.
– Разумеется, да! Все любят детей.
– Тогда я, значит, являюсь исключением, – сказала Мэгги.
Чик чуть не выронил ребенка.
– Вы, вероятно, не любите других детей? – спросил он недоверчиво.
– Я не люблю никаких детей. – Она закурила новую папироску и красиво выпустила колечко дыма. – Вероятно, я не совсем нормальная мать. Судя по вашему лицу, я чудовище! – Она улыбнулась. – Ребенок для вас – только милое маленькое существо, созданное для забавы и ласки. А для меня он только кусок свинца, привязанный к моим ногам.
Мягкая щека Сэмюэля прижалась к самому уху Чика, и вдруг малыш засмеялся, точно он понял слова матери и пришел в восторг от ее остроумия.
– Миссис Бредшоу шутит, – улыбнулась Гвенда.
Она любила свою подругу. Они играли вместе в провинции, и Гвенда была свидетельницей на свадьбе Мэгги. Этот брак не был удачным. Мистер Бредшоу подвизался теперь в театрах Австралии и только изредка посылал небольшие суммы для поддержки семьи. Они осознали при своем последнем свидании, что их брак был ошибкой. В конце концов мистер Бредшоу потужил и отбыл в Австралию. Миссис Бредшоу могла бы противопоставить ему такое же бегство в Америку, если бы этот «кусок свинца, привязанный к ее ногам»…
– Я вовсе не шучу. – Она взяла сына из рук Чика и улыбнулась ему. Но маленький Сэмюэль рассматривал свою мать без всякого энтузиазма, насупив бровки. – Вы думаете, что если я кормлю и смотрю за ним, одеваю как могу, не бью и еще ни разу не выбросила его в окно, то я должна быть очарована им? Ошибаешься, Гвенда, моя любовь! Я получила эту карту в моей игре и должна играть ею до конца…
Младенец Сэмюэль издал пронзительный крик и, закинув голову назад, уставился в потолок.
– Возьми его, Гвенда! Маленький обжора проголодался.
Чик покачал младенца. Он привык держать на руках маленьких детей со времен своего детства. Бархатистость их кожи, прикосновение их тонких смешных ручек было для него настоящим удовольствием.
– Когда вы собираетесь переехать сюда? – осведомилась Мэгги, появляясь из соседней комнаты с бутылочкой в руке.
– В эту субботу, – ответил Чик, не задумываясь.
– Покорми его, Гвенда. Я вам покажу вашу комнату, мистер Бин…
Комната оказалась несравнимо лучшей, чем та, которую он занимал в Брокли. Она располагалась гораздо ближе к центру Лондона, и, кроме того, здесь была Гвенда и Сэмюэль.
По дороге к Стренду он зашел в телефонную будку, чтобы попросить согласия мистера Лейзера на новое продление своего затянувшегося завтрака. Согласие было дано охотно и самым бодрым тоном.
