Картер Браун - Прекрасная, бессердечная
Руди глубоко вздохнул.
- Лейтенант, - сказал он голосом мягким и успокаивающим. - Могу я говорить с вами как мужчина с мужчиной?
- Конечно, - сказал я решительно. - Можете даже закрыть глаза, если это вам поможет.
- Я ушел от Харкнесса около десяти, - скорбно начал он. - Затем я отправился к одной особе...
- Не заставляйте меня волноваться, - сказал я вежливо. - Я умираю от любопытства и страшных подозрений.
Руди поморщился:
- Об этом даже смешно говорить, лейтенант. Я имею в виду, что она еще совсем ребенок и...
- И вы пошли баюкать ее в колыбельке? Кстати, эту юную особу, случайно, не Лолитой зовут?
- Не придирайтесь к словам, лейтенант, - прорычал Равель. - Конечно, она уже совершеннолетняя, но я - знаменитый актер, и она предо мной робеет, понимаете, что я хочу сказать! - Он попытался придать своему лицу честное, искреннее выражение. - Я встретил ее в Париже в прошлом году, и с тех пор она не дает мне покоя. Она узнала мой адрес и приехала в Пайн-Сити.
Я просто пошел туда, чтобы вразумить ее, сказать, что между нами все кончено.
- И она устроила вам небольшой ночной концерт? - спросил я.
Он вновь поморщился:
- Я постарался быть как можно более тактичным, но ничего не добился. Когда этой женщине что-нибудь хочется, она становится упрямой как осел. Если Джуди что-нибудь узнает...
- И как этого осла зовут?
- Камилла, - сказал он. - Камилла Кловис. Я это точно знаю, сам бы не поверил, если бы не видел ее паспорта. Она снимает квартиру в месте, которое называется "Дневная мечта". Я провел с ней сегодня часа полтора, а потом пошел прямо домой.
- Я проверю, - сказал я.
- Сделайте мне одолжение, лейтенант, - взмолился он, - не говорите ничего моей жене. Она с ума сойдет от ревности, если что-нибудь узнает. Не скажете?
- Попытаюсь, - пообещал я ему. - Что еще?
- Я и так наболтал чертовски много, - нахмурился он.
- Если вы не знаете, кому было выгодно убийство Барбары Арнольд, то, может быть, поделитесь своими соображениями насчет того, кому приспичило убить вашу жену?
Руди уставился на меня, нахмурив брови:
- Это что, шутка?
- Ваша жена утверждает, что Барбара убита по ошибке, что Барбару спутали с ней.
- Зачем кому-то убивать Джуди? - медленно произнес он.
- Не знаю, - сказал я. - Она вам ничего не говорила о письмах?
- Каких письмах?
- Значит, ничего. Похоже, что только у этой Камиллы Кловис были причины убить вашу жену.
- У Камиллы? - Он коротко рассмеялся. - Вы с ума сошли! Камилла и мухи не обидит.
- Что ж, возможно, Камилла здесь ни при чем. А вы?
- Я? - Руди посмотрел на меня безумными глазами. - С какой стати мне убивать Джуди?
- Вот и мне тоже интересно. Может, объясните? - сказал я с надеждой в голосе.
- Вы сумасшедший, - сказал он. - И если вы обвиняете меня в том, что я убил Барбару, спутав ее с Джуди, то мне придется отправиться к своему юристу, а вам - в Клинику для душевнобольных! - Он презрительно усмехнулся. - Мы женаты уже три года. Вы что думаете, я никогда не видел свою жену голой?
Мысленно я признал счет один - ноль в его пользу и отправился искать сержанта Полника. Тот обретался в комнате убитой секретарши.
- Я уже почти закончил, лейтенант - сказал он. - Машинка стояла на столе. Больше ничего нет.
- Даже писем нет? - спросил я. - Дневника, фотографий с автографами кинозвезд, пластинок?
- Ничего, - сказал он равнодушно. - У этой дамы в комнате нет ничего, кроме печатной машинки и одежды.
- Мне кажется, секретарше больше ничего и не надо, - сказал я. - А самые прогрессивные обходятся одной лишь печатной машинкой.
Глава 4
Когда я вернулся домой, кушетка моя остыла, и Джеки на ней уже не было. Я не чувствовал себя вправе упрекать ее за это: на ее месте я поступил бы так же.
Поэтому я лег спать в гордом одиночестве и проснулся около девяти, бодрый как духом, так и телом.
Лейверс уже наверняка ждал меня в управлении, но утро было такое прекрасное, солнце светило так ярко, что мне не хотелось нарушать это очарование и я отправился сначала в отель "Старлайт".
Портье меня узнал.
- В чем дело, лейтенант? - спросил он угрюмо.
- Обычная проверка, - успокоил я его. - Ассоциация девиц легкого поведения обвиняет управление отеля в том, что оно дерет тройную плату с клиентов.
- Как смешно, лейтенант, - сказал он устало. - Вам нужен кто-нибудь из наших клиентов?
- Харкнесс. Дон Харкнесс.
Портье заглянул в книгу.
- Семьсот второй номер, - сказал он. - Позвонить ему?
- И предоставить ему шанс выброситься из окна? - возмутился я.
- Если вы не возражаете, лейтенант, - сказал он холодно, - я попросил бы вас подняться к нему в номер прямо сейчас. Мы теряем клиентов из-за того, что вы стоите в холле. Люди обращают на вас внимание. - Он слегка скривился. - И потом, этот ваш галстук...
- Он вручную разрисован самим Пикассо, - сказал я. - Не думаю, что вы такой где-нибудь достанете дешевле чем за полтора доллара.
Решив, что нервная система портье не выдержит дальнейших перегрузок, я направился к стальной коробке лифта, который доставил меня на седьмой этаж.
Номер Харкнесса был в самом дальнем конце коридора. Прежде чем дверь открылась, мне пришлось постучать четыре раза.
Мужчина в пижамных брюках и черном шелковом халате с любопытством глядел на меня.
Он был высок и лыс, с детским выражением лица и кустистыми черными бровями над серыми настороженными глазами.
- Мистер Харкнесс? - спросил я.
- Точно, - ответил он низким голосом.
- Лейтенант Уилер из управления шерифа, - сообщил я ему. - Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
- Заходите, - сказал он. - Я завтракаю.
Я вошел в комнату, и он уселся за стол, весь уставленный тарелками и блюдами, наполненными разнообразной снедью.
- Чашечку кофе, лейтенант?
- Спасибо, - сказал я и уселся в глубокое кресло.
Он налил мне кофе и протянул чашку:
- В чем дело?
- Убийство. Вы разве не знаете, что вчера ночью произошло убийство секретарши Джуди Мэннерс?
- Да, - он кивнул головой, - слышал, - и отправил себе в рот солидный кусок сандвича.
- Что, газетчики уже пронюхали? - спросил я с интересом.
Он покачал головой:
- По крайней мере, в тех газетах, которые читаю я, сообщений еще не было. Просто часа в два ночи мне позвонил Руди Равель.
Я отхлебнул кофе, обдумывая его слова. Харкнесс ухмыльнулся.
- Я знаю, о чем вы думаете, лейтенант. Но он действительно был у меня. Пришел около девяти, ушел в половине одиннадцатого. Вы это хотите знать?
- Нет, - сказал я. - То время, что он был с вами, меня не интересует. Меня интересует, что он делал, когда ушел. Кстати, Равель ваш друг?
Он намазал маслом еще один сандвич и положил сверху большой кусок бекона.
- Деловой компаньон, - сказал он коротко.
Его ровные белые зубы прямо-таки с людоедской жадностью впились в сандвич.
- Руди - оригинальный парень, - промычал он с набитым ртом. - Когда Амур всадил стрелу ему в задницу, он стоял перед зеркалом.
- Вы снимаете кино, мистер Харкнесс?
Он улыбнулся:
- Я продюсер. И с такими кинозвездами, как Руди Равель и Джуди Мэннерс, следующая картина будет иметь бешеный успех.
- Вы знали покойную Барбару Арнольд?
- Встречал несколько раз. В доме на Парадиз-Бич, - сказал он. По-моему, она была ничего. Но я слишком плохо ее знал.
- Вы никого не подозреваете?
- Нет, лейтенант. - Он взялся за кофейник. - Еще чашечку?
- Спасибо, достаточно, - сказал я.
Он налил себе полную чашку и добавил три ложки с верхом взбитых сливок.
- Руди, наверное, договорился с вашим шерифом, - сказал он, - если уж в газетах об убийстве ни слова.
- Может быть, - сказал я. - Во всяком случае, мне об этом вряд ли станут докладывать.
- Я надеюсь, что вы быстро распутаете это дело, лейтенант, - сказал Харкнесс. - Боюсь, если оно будет предано гласности, вам кое-кто устроит большие неприятности.
- Есть версия, что Барбару Арнольд приняли за Джуди Мэннерс, - сказал я.
Харкнесс выпрямился в своем кресле:
- Джуди? Какого черта кому-то убивать Джуди?
Все они точно сговорились отвечать мне именно так на этот вопрос.
- А среди ваших знакомых нет кандидатов на роль убийцы? - спросил я его.
- Нет, лейтенант. - В подтверждение своих слов он помотал головой. - В это трудно поверить. Джуди безупречна.
- Ее формы тоже, - заметил я.
- Фигура у нее великолепная, - со знанием дела ухмыльнулся Харкнесс. И она не из глупеньких красоток, у нее есть и талант и ум. О, эта девочка великая актриса! Она умеет играть.
- Так же как и ее муж, - сказал я. - Но только он никак не может остановиться.
- Для Руди это естественно, - сказал он. - Руди старомоден: для него любая сцена в шесть раз больше жизни.
Любой педагог выгнал бы его из своей театральной школы, но в определенных ситуациях он незаменим.
- Женщины тоже так считают, - ввернул я. - По крайней мере, так говорят.
