Роберт Кемпбелл - Алиса в Хуливуде
Вишнево-красный «БМВ» описывал уже седьмой круг по здешним местам, в которых проходила «выставка-продажа». Кое-кто из профессионалов и профессионалок уже начал гадать о том, чего же все-таки нужно женственному блондину за рулем и его черноволосой и луноликой подружке. Кто-то говорил, что это самые обыкновенные туристы, другие утверждали, будто они ищут десятилетнего малыша или малышку, чтобы порезвиться втроем, третьи полагали, будто это мазохисты, разыскивающие Донну Наполи, которая со всеми своими бичами и цепями околачивается нынче вечером в каком-то другом месте, а четвертые не сомневались в том, что парочке нужны сиамские близнецы – товар, редкостный даже в сокровищницах и скотоприемниках Хуливуда.
– Ага, – провозгласила чернокожая потаскушка серебряном парике. – Вот оно как. Решила ему отсосать. Этот блондинчик разогрелся, бесплатно глядя на нас, а она раз – и нырнула, как подводная лодка.
Дженни и впрямь нырнула в «глубь салона так стремительно, что у нее юбка задралась чуть ли не до ушей.
– Вот она. Вот она, сучка, – прошептала она, словно, заговори она нормальным голосом, в здешней шумихе ее кто-нибудь смог бы расслышать.
– Что еще за сучка?
– Моя мачеха. Пока еще мачеха.
– Где?
– Да вот! Переходит через улицу под руку с каким-то мудаком. Та, что в шляпке и в мехах.
– Ага, вижу.
– Ах, чего бы я не отдала, лишь бы узнать, что за дела у нее с этим мужиком. И чего бы не отдал за это мой папочка!
– А что бы он отдал?
– Да все что угодно!
Спиннерен завернул за угол и успел проехать квартал как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нелли со Свистуном проходят на стоянку «Милорда».
Спиннерен вырулил на первую полосу, перегнулся через Дженни, открыл пассажирскую дверцу.
– У тебя есть деньги на такси?
– Что это взбрело тебе в голову?
– Собираюсь выполнить твое желание.
– Но не бросишь же ты меня прямо на улице?
– Тебя я взять с собой не могу. Так что если ты действительно хочешь знать, что происходит, то давай решайся поскорее. – Он полез в карман, достал кошелек, выудил две двадцатки. – Сунь деньги в лифчик и никому не показывай, пока не сядешь в такси.
Она все еще колебалась.
– Ну же, – резко сказал он.
Взяв у него деньги, она вылезла из машины.
– Как только что-нибудь узнаешь, звони мне, понял?
Свистун с Нелли прошли на стоянку. Шум бульвара здесь замер, словно кто-то внезапно крутанул ручку громкости. Позади осталось и неоновое сияние сотен вывесок и реклам. Лишь над входом на стоянку ярким желтым светом горела парочка фонарей.
Они подошли к видавшему виды «шевроле», на котором ездил Свистун. Открыв дверцу с пассажирской стороны, он пригласил Нелли в салон. В машине пахло попкорном и старыми кроссовками. Она, однако же, одернула юбку с таким видом, словно уселась в лимузин, собираясь отправиться на премьеру.
И Свистун подумал о том, когда в последний раз надевал смокинг.
Глава третья
Дом Уистлера представлял собой причудливое сооружение из кирпича и стекла, возведенное на площадке в каких-то двадцать футов в поперечнике, тогда как чуть ли не все конструктивные его части нависали над обрывом в два яруса, первый из которых носил название Ирландской террасы, а по второму, именуемому бульваром Кахуэнго, сплошным потоком бежали машины.
Припарковав «шевроле», он хотел было помочь Нелли, но она и сама уже выбралась из машины и, дожидаясь его, встала под джаракандой.
– Вам, Уистлер, не надо строить из себя поэта-кавалера. Но и в шоферы я вас тоже не нанимала.
– Ничего не могу с собой поделать. Что-то такое от вас исходит.
– А, ну конечно. Ладно, постараюсь держать себя в рамках. – Она пропустила его вперед по пешеходной дорожке, ведущей к дому. – А это ваш дом или вы его снимаете?
– Он мой, иначе бы меня здесь не было.
– Не поняла.
– Летом я боюсь, что сюда по склону спустится лесной пожар. Зимой я боюсь, что дожди смоют меня вместе с домом прямо на проезжую часть дороги. А летом и весной я боюсь, что начну разгуливать во сне и свалюсь с балкона.
Он отпер дверь, включил свет. Одновременно загорелись люстра в холле и три или четыре лампы в гостиной. Войдя и впустив Нелли, Свистун закрыл дверь.
– А кто-нибудь отсюда уже падал?
– Однажды было такое. Но мне наплевать, потому что свалился порядочный негодяй.
Она вышла на середину комнаты и огляделась по сторонам. На мгновение он испугался того, что он начнет прибираться в его всегдашнем бардаке, но вместо этого она села в кресло-качалку, скрестила ноги и переплела руки с таким видом, словно была королевой, находящейся в собственной опочивальне в ожидании того, что ей подадут чай.
Да, исходит от нее что-то такое, подумал Свистун. Эту женщину можно выбросить на дорогу в охваченном войной городе, а она все равно будет выглядеть высокомерно и величественно, возвышаясь надо всем и не замечая крови, которая хлещет отовсюду на ее белую мантию.
– Хотите выпить? – Нет, спасибо.
– Чашку кофе?
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно. Возьмите носки, пижаму, и пошли отсюда, прежде чем сбудутся ваши самые темные страхи и мы с вами окажемся на дне ущелья под колесами автомобилей.
– Дайте мне минутку.
Он прошел в спальню.
Достал свой давно не чищенный и не глаженный летний костюм (голубой в полоску), прошел в ванную. Две минуты разглядывал себя в зеркале, решил было на скорую руку побриться, но тут же раздумал – и на протяжении всего этого времени холодная вода сочилась из-под крана, оставляя темную бороздку в раковине. Подумал о том, не отлить ли под шум струи, прямо в раковину, но ведь потом этого, наверное, никакой водой не замоешь.
Мысль о воде заставила его понять, что ему хочется пить. А это, в свою очередь, привело к мысли о том, что он еще не ужинал, и от одного этого у него разыгрался чудовищный аппетит. А следом он подумал о том, как это ему удается обходиться без женщины три-четыре недели, если не три-четыре месяца. И как это будет происходить дальше, когда женщина, нагнувшись, продемонстрирует ему ложбинку между грудями или бедра поверх чулок – там, где они становятся особенно нежными. И взыграл так, словно его на сто лет заперли в монастырь. Некоторые женщины – и он знал это – заставляли его почувствовать себя так, словно в монастыре его заперли на целое тысячелетие.
Итак, он испытал зов плоти, зато ему сразу же расхотелось и пить, и есть.
Он пустил воду из-под кранов в ванне. Вода побежала бурого цвета. Все в округе закачивали воду себе на лужайки, пропускали через систему кондиционирования воздуха, принимали душ по двадцать раз на дню, стирали белье – вот у них в трубах ржавчина и не скапливалась. Он выключил краны.
Медленно наполнил раковину холодной водой, пока она не потекла чистой, наполнил до самых краев.
Разделся и подмылся по-блядски, балансируя на одной ноге и поставив другую на край раковины. Вытерся.
– Вы там не заснули? – окликнули его из гостиной.
У него было такое чувство, будто они прожили вдвоем добрый десяток лет.
Он прошел в спальню, переоделся в чистые трусы и белую рубашку. Втиснулся в голубой в полоску костюм, который оказался почти в столь же ужасных пятнах, как и синий. Подумал, не надеть ли единственную по-настоящему хорошую вещь – черный мохеровый свитер, но в такую погоду это было бы не только убийственно, но и нелепо.
– У вас есть ревнивый любовник на вишнево-красном «БМВ»? – спросил Свистун.
Он уже управился со всеми домашними делами, и сейчас они ехали в Бернтвуд, где жила ее подруга.
– У меня вообще нет любовника. Это не мой стиль.
– Но этот парень явно не промах. Держится на достаточном расстоянии, чтобы я не рассмотрел его номеров.
Нелли, повернувшись, поглядела сквозь заднее окошко. Меняя позу, она выставила в разрез на юбке длинную ногу.
– У меня зрение охотника из прерий, – пояснила она. И после продолжительной паузы со вздохом Добавила: – Но и охотники ничего не видят после того, как стемнеет. – Она повернулась лицом к Свистуну, одернула юбку. – Ну, теперь поверили?
– Поверил во что?
– В то, что Твелвтрис что-то замышляет.
– Может, просто хочет выяснить круг ваших знакомств.
– Вы хотите от него оторваться?
– Ну, если он следит за вами, то ему наверняка известно, где вы сейчас живете. А теперь известно, и где живу я. Но какого черта! Что нам мешает в свою очередь стать полюбопытнее?
Он поехал в Брентвуд дальней окружной дорогой. «БМВ» держался на порядочном расстоянии, однако не отставал. Преследовал на протяжении многих миль, как породистая охотничья собака, а затем внезапно исчез.
– Вот оно как, – поглядев в зеркало заднего вида, сказал Свистун.
Нелли обернулась.
– Он исчез.
– Может, мы все-таки ошибались.
Они проезжали по Деревенскому ущелью неподалеку от Парка Уилла Роджера.
Фешенебельные дома стояли по обе стороны дороги. И на каждых воротах был знак, извещающий о том, что на частной территории стреляют без предупреждения.
