Екатерина Савина - Любовь к жизни
– Генетическую экспертизу можно провести хоть сейчас, – чуть охрипшим голосом произнесла она, – только и без всякой генетики все ясно. Тебе только на лицо Петькино посмотреть – и все сразу ясно станет. Он же – вылитый ты.
Васик молча докурил сигарету. Потом спросил:
– Ты все-таки не ответила мне на вопрос. Что тебе сейчас от меня надо?
– Деньги, – просто сказала Катя.
– А-а! – Васик с облегчением рассмеялся. – Тогда понятно. Тогда все понятно. – Потом, приподнявшись, он посмотрел прямо в спокойное лицо Кати и четко выговорил:
– Пошла вон.
Катя не шелохнулась.
– Ты что – не слышишь? – голос Васика окреп и стал угрожающим. – Я и не знал, что люди так поразительно могут изменять за... за несколько лет. Подумать только – была скромная девушка, стихи слушала мои... идиотские. Музыку любила, первый поцелуй чуть ли не с боем отдала. Не говоря уж о всяком другом... Этакий гадкий утенок. А теперь вот – пожалуйста. Явилась такой цацей и требует денег – неизвестно за что. Тебе на конфеты не хватает? Давай, я помогу тебе... парой-тройкой сотней баксов. Больше, извини, не могу. Сам безработный. Ты что – сама не понимаешь, что глупости говоришь?! – Васик уже кричал. – Столько времени прошло – теперь бесполезно что-либо доказывать! Где ты раньше была?
– Дурак ты, – сказала Катя и первый раз за все время встречи вздохнула. – Петька болеет тяжело. Ему жить от силы год осталось. Нужно аппарат из Швейцарии выписать, а это денег больших стоит. Вот я и пришла к тебе. Может пробъешь у своего отца деньги, а?
– Что-о?
Васик заткнулся и снова опустился на стул.
– Экспертизу надо сделать, – проговорил он, потирая лоб, – черт, ничего не соображаю... И чего ты все сразу вывалила? Не могла по порядку сообщить? Я теперь как оглушенный. – Тут он встретился глазами с Катей и осекся – ни капли спокойного равнодушия теперь не было в Катиных глазах – только боль и страх. И еще мольба.
Васик залпом выпил свою чашечку чая.
– Значит так, – продолжал он, – экспертизу – это само собой. Самую строгую. Чтобы было предельно ясно – мой ребенок или нет. Потом... Потом нужно будет твоего... ре... нужно будет его врачам показать. Независимым, так сказать, экспертам. Чтобы они уже сказали – болен он или нет. И чем болен. Может быть, никакого аппарата и не понадобиться. Может быть, его так можно вылечить. Чем, кстати, он болеет-то?
Катя привычно выговорила длинное труднопроизносимое слово, состоящее чуть ли не из десятка латинских корней.
– Чего? – наморщил лоб Васик. – Не слышал о таком заболевании. Что это значит?
– Не важно, – устало качнула головой Катя, – важно то, что эта болезнь практически не поддается лечению. Только вот если аппаратом швейцарским попробовать...
Васик надолго задумался.
Потом тряхнул лохматой головой и упрямо проговорил, не глядя на Катю, а глядя в стол:
– Все равно. Экспертизу и обследование. А потом будем решать – что делать.
– Хорошо... – услышал он в ответ и тотчас вскинул голову. Так и есть – Катя тихо – почти неслышно – плакала, прижав к красивому лицу тонкие ладони.
* * *Восходящее солнце задрожало в тонко зазвеневшем хрустальном небосводе и неожиданно рассыпалось мирриадами полупрозрачных сфер, почти тотчас же образовавшими диковинный хоровод вокруг земного шара.
Земного шара, которого я в настоящий момент наблюдала целиком – со всех сторон сразу, как не может видеть нашу планету даже человек, находящийся в космосе.
Я и не была в космосе. Я была сама в себе. Для меня – это простейший способ познания чего-либо. Просто войти в транс и скользить по бесконечной реке своего собственного подсознания.
Я могла бы сейчас увидеть все, что я пожелаю из мира, окружающего меня, но я сузила внутренний взгляд и сосредоточила его на самой себе. А потом – заставив хоровод полусфер, в который превратилось восходящее солнце – остановиться, погрузилась в мягкий полумрак и поплыла по течению, целиком отдавшись воле своего подсознания, которое само должно найти ответ на заданный мною вопрос.
– Отчего меня мучат эти странные и страшные сны? – вот таким был мой вопрос.
И события былых периодов моей жизни потекли перед моими глазами:
... – Времени совсем нет... – шуршал почти неслышный голос моей сестры. – Бойся Захара, это страшный человек. Это Общество, которое он возглавляет, на первый взгляд может показаться всего-навсего сборищем извращенцев, одной из специфических тусовок, которых так много в столице... Но это не так – я знаю, ты уже это поняла – Захар настоящий преступник, и он действительно обладает экстрасенсорными способностями. И довольно сильными... А сейчас уезжай из квартиры! – вскрикнула моя покойная сестра, будто только вспомнила, что хотела мне сказать. – Немедленно уезжай и до утра не показывайся здесь. Тот, кто приходил за моей жизнью, придет и за твоей!
– Почему? – это все, что смогла выговорить тогда, потому что...
– Я должна сказать тебе самое главное... – ее голос становился все тише и тише, как шелест летящего по ветру все дальше и дальше хрупкого осеннего листочка, – самое главное...
И снова мертвая тишина натянулась на мембране телефонной трубки.
Опустившись на колени, я разрыдалась тогда – от того, что была беспомощна и мало что соображала, ибо разговор с Натальей состоялся спустя несколько месяцев, после ее гибели...
Плеснувшая волна памяти захлестнула это воспоминание. А меня несло дальше:
... Господи, как у меня кружилась тогда голова – это, скорее всего, от того, что я слишком резко вышла из транса. Я шагнула к выходу из комнату и – мне пришлось взмахнуть руками и схватиться за спинку кровати, чтобы не упасть.
– Что за черт... – пробормотала я, – какая-то странная слабость... И голова кружится все сильнее и сильнее.
Я зажмурила глаза, снова открыла их и увидела, что кружится вовсе не моя голова, а вращается спальня; пляшут пол и потолок; кровать, где мирно спит Даша, кувыркается просто с невероятной скоростью.
Кажется, я что-то вскрикнула, когда оторвалась от кровати и сделала несколько шажков в сторону, чтобы ухватиться за полуоткрытую дверь, которая среди общей свистопляски, вроде бы вела себя более или менее мирно.
И полетела в тартарары.
В отличие от Алисы, упавшей в кроличью норку, я не имела ни малейшего понятия – лечу я вниз или вверх. Как только погасла электрическая лампочка в спальне, кто-то со страшной силой выбил пол у меня из-под ног и я полетела...
Нет, просто повисла в непроглядно черном пространстве. Ничего не было слышно, кроме свиста рассекаемого моим телом воздуха – если в этой страшной дыре, куда я неожиданно провалилась был воздух.
Я так и не поняла, сколько времени продолжалось мое падение... Или полет, или... Но когда я вновь ощутила твердую опору у себя под ногами, мне казалось, что прошла целая вечность – только одна мысль у меня в голове еще колыхалась от удара при приземлении – чтобы такого больше не повторялось никогда...
Я застонала, чтобы отогнать это мучительное воспоминание, но через секунду снова погрузилась вглубь своего подсознания:
...Теперь вокруг меня было космическое пространство. Мне даже казалось, что кое-где я различаю мерцание далеких звезд. Но первое, что я увидела – было множество людей, вращающихся в состоянии невесомости вокруг меня.
Некоторые из них безвольно шевелили мертвыми руками, открывая и закрывая пустые – на телах этих людей отлично были заметные пулевые ранения, кровь из которых толчками выкатывалась наружу и, стекаясь в шарики, разлеталась прочь. Но большинство из людей, оказавшихся не по своей воле в пространстве моей галлюцинации, были еще живы, они кричали, размахивая пистолетами и автоматами – явно не понимая почему и как они оказались в этом странном месте...
И это воспоминание исчезло, как только я пожелала того. Волнообразные движения вокруг меня стали замедляться, и вскоре все замерло, а мой внутренний взгляд зафиксировался на одной только картинке, ярко сиявшей у меня в голове.
Это был Витя. Улыбающийся и радостный, как в тот день, когда я согласилась переехать к нему на квартиру.
И это есть ответ на мой вопрос – почему меня мучают эти странные сновидения с паутиной и черной ямой?
Витя улыбался, просто и счастливо. И никаких отрицательных эмоций и мрачных ассоциаций эта картинка у меня не вызывала. Напротив, я отчетливо и очень ясно чувствовала излучавшееся от моего любимого счастье.
Я глубоко выдохнула и приготовилась к выходу из транса. И через несколько минут уже ощутила себя сидящей на полу возле постели, которую я еще не успела прибрать. Витя давно уже уехал и мне пора было собираться на работу.
Поправив подушки и одеяло, я расстелила на кровати плед и прошла на кухню. Включила кофеварку и уселась напротив нее, задумчиво глядя на вспухающие пузырьки подогревающейся жидкости.
