Керен Певзнер - Налог на недвижимость
Мы вошли в самый обычный кабинет со столами, выставленными буквой "т". Дядя Изя по советской привычке хотел было стянуть ермолку с головы, входя в помещение, но я схватила его за руку. Во главе стола сидел благообразный раввин, а напротив него - посетитель, у которого на голову была надета маленькая шапочка, сделанная наспех из картона, скрепленного обыкновенными канцелярскими скрепками. Вид у посетителя был самый что ни на есть комический. Он обернулся, и я с удивлением признала собственного мужа.
Раввин предложил сесть и звучным голосом спросил меня:
- Как тебя зовут, женщина?
- Валерия.
Он обратился к Борису:
- Называешь ли ты ее какими-нибудь другими именами?
- Да, - совершенно серьезно ответил он, - иногда я зову ее зайкой.
- А ты как называешь его? - он ткнул пальцем в направлении Бориса.
- Борик, - ответила я.
- Как же так? - удивился раввин и повернулся к мужу. - Ты сказал мне, что тебя зовут Борис!
Мы все, включая дядю Изю, принялись наперебой объяснять, что это одно и то же. Тут дверь открылась и вошел опоздавший Левик, брат моего мужа. Раввин взялся за него:
- Как зовут его отца? - он снова указал на Бориса.
- Яша, - сказал мужнин свидетель.
Раввин посмотрел на моего мужа с нескрываемым подозрением:
- Ты сказал, что его зовут Яков! - в его голосе слышался упрек.
Мы снова, включая уже Левика, стали объяснять, перебивая друг друга.
- Хватит! - прекратил он наш гвалт и обратился ко мне:
- Как зовут твоего отца?
- Павел, - ответила я.
- А ты что скажешь? - раввин смотрел на дядю Изю в упор, не мигая.
- Паша... - прошептал дядя Изя, запинаясь.
Честное слово, у меня было такое ощущение, что сейчас раввин нажмет какую-нибудь потайную кнопку, сюда ворвутся дюжие ешиботники и утащат нас в кутузку за лжесвидетельство и непочтительное отношение к суду.
Но все, к счастью, обошлось. В какой-то момент, будто по мановению руки раввина, в кабинете оказались два свидетеля со стороны суда. Различались они только мастью - один был рыжий, другой черный. На протяжении всего ритуального действа оба не проронили ни слова, а только стояли в углу и мерно качались вперед-назад.
Раввин, как опытный дирижер, стал руководить процессом. Меня он поставил в один угол, Борика - между синхронно наклонявшимися бородачами. Наших свидетелей он вообще отослал. Вдруг в дверях появился писец с чернильницей и куском плотной желтоватой бумаги и стал что-то шептать раввину на ухо. Я разобрала слово "гусь". Писец оправдывался. Раввин, выслушав его, рявкнул:
- Ну так пойди и нарви, если у тебя нет гусиных перьев.
Писец ретировался.
Я с интересом представила себе, как щуплый служка, подражая Паниковскому, будет бегать за гусем. Процесс затягивался.
Наконец писец появился. В руках у него было перо, видать скрыл где-то заначку. Просто невозможно было за столь короткое время поймать и ощипать гуся! Он присел и стал с усердием выписывать загогулины на желтой бумаге. Время от времени он ожесточенно тыкал пером в свои волосы. Раввин нервным шагом прохаживался по кабинету, ежесекундно указывая, что писать. Мы с Борисом стояли по разным углам и смотрели на все это, как зачарованные.
Наконец писец закончил работу и, собрав манатки, выскочил из комнаты. Раввин принялся за нас.
- Возьми эту бумагу и иди к ней, - сказал он Борису.
Тот взял лист и подошел ко мне. Я уже собиралась ее цапнуть, но раввин меня остановил:
- Стой, не бери. Оттолкни руками и иди в другой угол.
Рыжий и черный перестали качаться и, словно суфлеры в театре пантомимы, принялись показывать мне, что надо делать.
С заданием я справилась. Так раввин гонял меня три раза. Борик протягивал мне разводное свидетельство, я шастала из угла в угол, мы оба кусали губы, чтобы не рассмеяться.
Наконец раввин жестом позволил мне взять бумагу и отдать ему. Наступил торжественный момент. Раввин развернул сложенный "гет" - разводное письмо и звучным голосом начал читать:
- "Я, Борис, называемый также Борик, сын Якова, называемого также Яшей, отпускаю от себя Валерию, называемую также Зайкой, дочь Павла, называемого также Пашей, и становится она с этого мгновения доступной для всех!"
Он торжественно надорвал "гет", свидетели со стороны суда подписались, и царственным жестом раввин показал нам на дверь.
Мы вышли, и в коридоре выдержка меня оставила. Я повалилась на скамью и начала истерически хохотать. Братья Каганошвили и дядя Изя смотрели на меня с подозрением, прикидывая, а не вызвать ли скорую для буйнопомешанных.
- Ты понял, что он сказал? - отхохотавшись, спросила я Бориса.
- Ну что-то там с именами...
- Он сказал, что мне теперь разрешено давать всем и каждому. Кроме тебя. У меня теперь есть официальная справка.
Этот эпизод молниеносно пронесся у меня в голове, когда я увидела своего бывшего мужа, сидящего на скамейке у входа в подъезд. Я поздоровалась.
- Привет! Какими судьбами? Что в дом не зашел?
- Здравствуй, Валерия, я пришел увидеть Дарью, звоню, а никто не отвечает..
- Не уверена, что она дома. Входи, только за беспорядок извиняться не буду, не ждали.
- Ладно уж.
Мы вошли в дом.
- Чаю будешь? - спросила я.
- Нет, мне бы Дашку увидеть.
- К сожалению, она у подруги, а телефона я не знаю, - мне действительно было досадно. Борис не так уж часто нас навещает, а дочка его любит. Может, подождешь, я попытаюсь выяснить, где она.
- Что поделать, - он вздохнул и поднялся с места. - Я тут денег принес.
Борис достал из кармана толстую пачку, не глядя разделил ее пополам и протянул мне внушительную сумму. Я уставилась на него, такого жеста я не ожидала:
- Да что с тобой? В Лото выиграл? Я же получаю ежемесячно алименты через Национальное страхование.
- Я поменял работу, - ответил он.
Признаться, его места работы всегда были для меня загадкой. Интересно, где кроме завода или стройки может работать здоровый, накаченный парень, практически без специальности, не умея читать и писать на иврите? Разве что в охране, но там платят минимум за проверку сумок при входе.
- Где же столько платят? - удивилась я. В охране?
- Да, - Борис кивнул . - Я устроился в частное охранное бюро. Хозяева из России. Работаем телохранителями, обслуживаем в Израиле деловых людей, в основном с бывшей родины. Они ведь сюда не только отдыхать приезжают. Здесь такие дела крутятся, что без охраны никак нельзя, - он явно важничал.
- Постой, я же читала в газете, Щекочихин сказал, специалист по русской мафии, что мафиози не затевают разборок в Израиле. Здесь для них оазис, родственники, отдыхают они здесь.
- А кто говорит о разборках? Много газет читаешь, зайка моя, усмехнулся мой бывший. - Отдыхают они на Кипре, в Майами, где угодно. И дела делают тоже везде. И почему именно мафия? Я работаю в солидном заведении, с лицензией.
- Послушай, а фирму "Интеллект сервис" вы обслуживаете?
- И ее, и другие. А ты откуда про эту фирму знаешь?
- Оттуда, - передразнила я его, - сам сказал, что я много газет читаю. Вот и вычитала. Они же какой-то контракт века заключили.
- Не знаю, что они там заключили, - внезапно закрылся он, словно не желая выкладывать больше, чем положено. Мое дело - охранять. Мне за это деньги платят, а контрактами другие занимаются. А ты хорошо выглядишь, вдруг свернул он на другую тему. - Когда Дарья придет? - и он нахально обнял меня за талию. На волосатой груди сверкнула золотая цепочка с буквой "L". Что-то раньше я ее не видела...
- Ну, знаешь! - вспылила я и оттолкнула руку. - Раз деньги дал, то я сразу должна тебе что-то?
- Нет, это я так, по старой памяти.
- Память у тебя девичья, бестолковая. Ты что подумал, я сейчас пойду, лягу и ножки расставлю?! Ах ты...
- Да ладно тебе кипятиться, спросить нельзя. Узнаю, Леруня, твой темперамент, - он картинно закатил глаза.
Вот мужики гады! Думают, что им все позволено. Нет, феминистки все же в чем-то правы, когда орут о мужском засилье. Что я ему - проститутка, что ли?
Борик, поняв, что со мной ему ничего не отломится, разочарованно протянул:
- Тогда я пойду...
- Иди, а за подарок спасибо.
- Ты Дашке купи что-нибудь, растет девица. Видел ее как-то на улице идет вся из себя расхристанная, в драных джинсах. Не девочка, а черт-те что израильское.
- Не волнуйся, на себя не потрачу.
- Ну пока, - Борис попрощался и вышел за дверь.
Я выглянула в окно. Пройдя несколько метров, он неожиданно подошел к белому джипу, кажется, "лендроверу", если я не ошиблась. Облокотясь на кузов, возле машины стояла пара молодцов, таких же широкоплечих и матерых, как мой бывший муж. Борис что-то им сказал, и все они как по команде посмотрели в мою сторону. Я вздрогнула. Они сели в джип, и машина, рывком взявшая с места, скрылась за поворотом.
x x x
На следующий день без пяти минут час я подъехала к полиции. Перед входом стояло несколько синих машин, сновали полицейские в голубых форменных рубашках. Двое вели небритого парня, закованного в наручники. Парень что-то яростно доказывал на ходу. Все было как всегда, и я смело вошла внутрь, так как бывала здесь прежде.
