Джеймс Суэйн - Ва-банк!
– С возвращением, мистер Фонтэйн. Не желаете выпить?
– Звучит привлекательно, – ответил Фонтэйн. – Принесите мне «Севен-ап».
– А что-нибудь покрепче не заинтересует?
– Благодарю, но нет. Еще раз спасибо.
Уайли подозвал наряженную в нечто вроде древнегреческой туники официантку. Звали ее Бонни, и она приняла заказ с радостной улыбочкой. Она была новенькой и пока еще относилась к работе в казино с большим энтузиазмом.
– Но я вот о чем подумал! – как бы между прочим заметил Фонтэйн. – У вас не осталось этих восхитительных сигар?
– «Пола Гармириана»? Полагаю, смогу отыскать штучку.
– Буду премного благодарен, – торжественно объявил Фонтэйн.
Однако когда десять минут спустя Уайли вновь появился у стола, сигары для Фонтэйна при нем не было. Зато был древний, тощий и бледностью походивший на зомби Сэмми Манн, который возглавлял службу безопасности казино. По двенадцать часов в сутки Сэмми просиживал перед мониторами камер, не оставлявших без присмотра ни одного квадратного дюйма. Если кто-то начинал слишком уж выигрывать, обязанностью Сэмми было настроить соответствующую камеру и с помощью зума наснимать как можно больше кадров с увеличением. Много лет назад Сэмми охромел, и теперь, когда он ковылял бок о бок с Уайли, казалось, что они срослись, словно сиамские близнецы.
За это время Нола проиграла двадцать партий и более пятнадцати тысяч долларов. Уайли злобно прошептал:
– Возьми перерыв.
Заметно дрожа, Нола стиснула кулаки и отступила от стола. Почувствовав неладное, Фонтэйн придвинул к себе груду выигранных черных фишек.
– Спасибо, дорогуша, – и он протянул Ноле стодолларовую купюру.
Сэмми воздел костлявую длань, в которой каким-то чудом возникла игральная фишка. Глаза у него были блестящие, как стекляшки, и он тяжело сопел крючковатым носом.
– Я тебя знаю, – объявил Сэмми.
Фонтэйн удивленно поднял брови.
– Стонибрук, выпуск 1976 года?
Сэмми яростно замотал головой.
– Тогда средняя школа в Покипси, выпуск 1972 года?
– Вряд ли, – просипел Сэмми.
– Значит, вы хотите, чтобы я сам догадался, – с невинным видом заявил Фонтэйн.
– Я знаю тебя по старым временам, – сказал Сэмми. – Ты промышлял на большой дороге.
Приятные черты Фонтэйна исказились. Нола почувствовала, как по спине побежали мурашки: кажется, интуиция ее не обманывает. В нем мелькнуло что-то знакомое, только она пока не уловила, что именно.
– Вы назвали меня мужчиной-проституткой? – грозно вопросил Фонтэйн.
– Нет, – ответил Сэмми. – Я назвал тебя шулером.
В прежней жизни Сэмми зарабатывал на жизнь тем, что обдирал казино. В шестьдесят он удалился на покой в Палм-Спрингс, превратился в полноценного алкоголика и спустил все свои сбережения. После лечения он вернулся в Лас-Вегас и продал свои знания и умения по распознаванию бывших коллег по бизнесу тому казино, которое предложило лучшую цену. Он стал новообращенным христианином и без зазрения совести гнал из подведомственного ему заведения своих прежних знакомцев.
Фонтэйн ткнул пальцем в Уайли:
– Сначала этот субъект меня обыскал, а теперь вы смеете называть меня мошенником. У этого места большие проблемы: здесь заправляет целая банда жалких придурков и неудачников.
Фонтэйн принялся распихивать по карманам выигранные фишки, но Сэмми схватил его за руку.
– Мы с тобой работали вместе… Твой смех – я его никогда не забуду.
– Мой смех? – Фонтэйн стряхнул клешню Сэмми. – Только тронь меня еще раз, и я так тебя двину – неделю лететь будешь.
Сэмми ретировался. Уайли рявкнул что-то в переносную рацию, и к ним через весь зал заспешили двое здоровенных охранников. Подскочив, Фонтэйн схватился за спинку своего стула.
– Вот из этого уже получится хороший, увесистый иск, – объявил он.
Нола нервно сглотнула. Теперь ей показался знакомым и голос Фонтэйна. Просто чудеса: она его знает и в то же время не знает. Возможно, их дорожки пересекались когда-то давно, еще в Куинсе. «Вот оно, – подумала она. – Мы знали друг друга, когда были детьми».
– Ну ты и тип! – Сэмми сохранял невозмутимость. – Рано или поздно я вспомню, откуда я тебя знаю. Если у тебя хватит ума, ты сейчас покинешь мое казино, пока еще можешь сам шевелить конечностями.
– Я выиграл эти деньги в честной игре! – гневно воскликнул Фонтэйн, по-прежнему держась за спинку стула. – Платите, или я вызову полицию и прикажу вас арестовать.
– Что-что?
– Вы меня слышали. За воровство.
– Мальчики, взять его! – скомандовал Сэмми.
Охранников звали Жеребец и Кроха. В нежном отрочестве они играли в футбол за юношескую команду штата Мичиган. Фонтэйн был куда мельче и слабее бывших защитников, так что они быстренько припечатали его к полу и вывернули карманы.
– Пересчитайте фишки, – приказал Сэмми.
Возле столов с блэкджеком начала собираться толпа, и Нола увидела знакомые лица коллег. Такое случалось каждый раз: чуть запахнет скандалом, и сбегаются все, кроме той девчонки-инвалида, которая меняет мелочь. Фонтэйн скорчил ей смешную гримасу, и Нола подмигнула в ответ.
А Жеребец и Кроха проволокли его через все казино к главному входу и словно мешок с мусором швырнули на тротуар.
Уайли отпустил ее домой пораньше.
В помещении для персонала Нола переоделась в джинсы и старую трикотажную рубашку и вышла через казино, помахав на прощание двум знакомым дилерам. Проходя через зал игровых автоматов, она остановилась в нише возле главного входа – там располагался самый знаменитый в Лас-Вегасе автомат. Звали его Одноруким Билли, и на сегодняшний день его джек-пот составлял целых двадцать шесть миллионов. Высотой Билли был два метра семьдесят сантиметров и принимал только пять долларов однодолларовыми монетами. На «руке» автомата, словно обезьянки, висели старенькие дамы, надеявшиеся на чудо.
– А вот и ты, – сказала Нола.
На высокой табуретке подле Билли примостился Джо Смит, и на лице его было написано глубочайшее уныние. С точки зрения соблюдения пропорций Джо был идеальным охранником Билли, так как ростом превышал два метра и весил сто двадцать кило. Нола чмокнула его в гладкую черную щеку.
– Слыхал, у тебя неприятности, – сказал Джо.
– Ой, друг, не то слово, – ответила Нола. – Я думала, тот малый сломает стул о башку Сэмми Манна.
– Похоже, большой был шум.
– А ты-то чего не пришел посмотреть? Все сбежались.
– Уверен, они успели записать это на пленку.
– Может, для тебя вечером устроят просмотр.
– А это что, настоящий блокбастер?
– Вот именно. Блокбастер.
Громадное тело Джо заходило ходуном от смеха. Он три сезона играл в баскетбол за команду университета штата Невада, пока профессор кафедры английской литературы, чьи представления о системе образования не совпадали с университетской спортивной программой, не обнаружил, что Джо не умеет ни читать, ни писать. В тот день, когда Джо выкинули из университета, его наняло казино «Акрополь», и с тех пор они с Одноруким Билли не расставались.
– Так из-за чего того парня-то выкинули?
Нола покачала головой:
– Я такого никогда не видела. Он выиграл восемьдесят процентов сдач.
– Вот это да! – воскликнул Джо.
– Но Сэмми заявил, что он жульничает, а уж кому знать, как не Сэмми.
– Тут ты права. Сэмми чует шулеров за версту. А как вообще сегодня дела?
– Не так чтобы очень. Есть идеи?
Джо в задумчивости поскреб подбородок.
– Ну, может Нику стоит поставить в фонтан новых привратниц.
– Вот и посоветуй это Нику.
Привратницы были плодом пышного воображения владельца «Акрополя» Ника Никокрополиса. Вообще-то поначалу Ник планировал установить посреди фонтанов, обрамляющих вход в казино, настоящие древнегреческие статуи с исторической родины. Но правительство Греции почему-то заупрямилось. Однако Ник и не подумал сдаваться и заказал знаменитому скульптору задрапированные в туники фигуры своих бывших жен – двух королев красоты, двух танцовщиц из кордебалета, одной стриптизерши и одной бывшей проститутки, которая баллотировалась на должность мэра и даже получила шесть голосов. По вечерам на их роскошные тела конвульсивно извергались расцвеченные струи – тем самым воплощая мечту о вечном оргазме, что вызывало бурю негодования среди защитниц женских свобод по всей стране.
Но Нику дурная слава была по душе. Вскоре привратницы стали фирменным знаком казино, и их выдающиеся бюсты украшали спичечные коробки, бумажные салфетки и даже фишки.
Но то было восемь лет назад. Теперь Лас-Вегас превратился в центр «семейного досуга», и пышногрудый гарем Ника стал несколько неуместным. «Акрополю» требовался новый имидж, и срочно.
