Светлана Алешина - Змей в райских кущах
— То ли еще будет, — нервно хихикнула Лера. — Ирина, — обратилась она ко мне, — я могу быть на сегодня свободна? А то у меня завтра зачет, — оправдывалась она.
— Конечно, — кивнула я, усаживаясь в машину.
Глава 2
Первым делом Костя отвез меня домой к Алле Владимировне. Когда я вышла из машины, он вышел следом.
— Костя, меня совсем не обязательно сопровождать, — улыбнулась я. — Вряд ли дома у Малаховой меня уже подстерегает убийца!
— Лишняя осторожность не помешает, — задумчиво проговорил водитель с внешностью Дольфа Лундгрена. О его армейских подвигах в суперэлитных спецназовских войсках на тарасовском ТВ ходили легенды. Когда его расспрашивали о чем-либо, Костя предпочитал отмалчиваться. Молчал он и о своих нежных чувствах ко мне, но вся студия была почему-то уверена, что влюблен Костя в меня страстно и безнадежно. Насчет «страстно» я еще могла сомневаться, а вот насчет «безнадежно» была уверена на все сто. Сама я любила только своего мужа — Владимира Николаевича Лебедева. Но Константина Шилова такое положение дел, похоже, абсолютно устраивало.
— Ну, как знаешь, — смирилась я.
Однако Германа Генриховича Гоффмана дома не оказалось, а именно у него я хотела узнать подробности того, что же произошло. Со студии я пыталась дозвониться до Гурьева, но его телефон почему-то не отвечал. Я была уверена, что Валерий уже в курсе событий. С его-то связями в милиции и криминальных кругах!..
Домработница, миловидная девушка лет двадцати пяти, заявила, что Герман Генрихович уехал в клуб, поэтому нам с Костей не оставалось ничего другого, как отправиться следом.
— Ой! — Девушка вдруг изменилась в лице. — Вы Ирина Лебедева?! Я вас узнала! — Но ее я почему-то не видела на съемках в особняке. — Мне очень нравится ваша программа! — сказала она.
— А вы давно работаете в этом доме? — осведомилась я.
— Нет, — девушка покачала головой. — Только с сегодняшнего дня. Говоря откровенно, это показалось мне странным, и я пообещала себе, что обязательно попробую разыскать Нину Андреевну, которую видела у Малаховой в прошлый приезд сюда.
— Интересно, зачем это Гоффману понадобилось менять прислугу? — задалась я вопросом вслух.
— Нина Андреевна могла что-то знать, — предположил Костя, поворачивая ключ зажигания.
— Ты думаешь, это он убил ту женщину в клубе? — О ом, что убили именно женщину, я узнала от Галины Сергеевны.
— Не знаю, — Костя пожал плечами, — я только высказал свое мнение…
Фитнесс-клуб «Парадиз», с чьей-то легкой руки прозванный раем, располагался в самом центре Тарасова.
В этот раз Костя снова не стал меня ждать в машине, а отправился за мной, и я невольно подумала, что совсем неудивительно, когда о нас с ним на студии ходят всякого рода легенды. Однако на этот раз мне хватило ума промолчать: не хотелось обижать хорошего парня!
Герман Генрихович оказался на месте. Он сидел в своем кабинете и перебирал у себя на столе целую кипу бумаг. Заметив меня, Гоффман наконец оторвал свой взгляд от кучи макулатуры.
— Ах, Ирочка, это вы, — промямлил он. На Костю, стоявшего за моей спиной, Герман Генрихович не обратил никакого внимания. — А у нас такая беда, — проговорил он взволнованно. — Аллу арестовали…
— Вы бы не могли мне объяснить, — спросила я с искренним сочувствием, — что произошло на самом деле?! Вчера вы вместе с Аллой Владимировной уверяли меня, что анонимный телефонный звонок в эфире — это глупая шутка. Сегодня я узнаю, что госпожу Малахову подозревают в убийстве и даже взяли под стражу!
— У меня у самого голова кругом идет, — признался Герман Генрихович. — Ничего не понимаю!
— А убили-то кого? — осведомилась я.
— Как, вы не знаете? — удивился Герман Генрихович. — Аню Степнову, — ответил он.
— Постойте-ка, — возразила я, — но она же уехала во Францию…
— Совершенно верно, — со вздохом подтвердил Гоффман, — уехала. Но вернулась. К сожалению, в России сняли «железный занавес»! Вот, если бы она уехала лет тридцать назад, — проговорил он мечтательно.
— И Алла Владимировна знала о ее возвращении? — осведомилась я.
— Да, — честно ответил Герман Генрихович, тупо уставившись в одну точку, и взгляд его маленьких глазок теперь не казался мне таким уж небесным. — Алла была шокирована ее возвращением, — продолжил Гоффман. — У них к этому моменту сложились не слишком хорошие отношения.
— То есть вы хотите сказать… — вкрадчиво начала было я.
— Я ничего не хочу сказать, — нервно перебил меня Гоффман и зашагал по кабинету. Потом выхватил из кармана пиджака пачку сигарет и задымил, как паровоз, что совершенно не вязалось с его ангельски-добродушным образом. — Вы мне скажите, как вас там? — Герман Генрихович вдруг запамятовал, как меня зовут. — Ирина Анатольевна… А зачем вам все это?
«Законный вопрос!» — мелькнуло у меня в голове.
— Хочу все знать, — пошутила я. — А если серьезно, то у меня из-за этого инцидента могут возникнуть крупные неприятности на телевидении.
— А, вон оно что! — Герман Генрихович снова уселся за свой захламленный стол. — А я-то уж грешным делом подумал, что вы за Аллу волнуетесь, — усмехнулся он, обхватив руками свою лысоватую голову.
— Почему в убийстве подозревают Аллу Владимировну? — осведомилась я.
— Да потому что, кроме нее, в этом чертовом клубе никто так долго не остается! — воскликнул Гоффман. — Тело-то Анны только вчера обнаружили, аккурат во время вашей программы, почти сразу после звонка, ну того самого, вы понимаете, — он выразительно округлил глаза. — А экспертиза вроде бы как уже установила, что смерть наступила в четверг часов около десяти-одиннадцати вечера. Алла, разумеется, в это время сидела в клубе…
— Ну, это еще не основание, чтобы… — возразила я.
— Еще какое основание! — перебил меня Герман Генрихович.
— В тот вечер Анна решила подружку навестить, будь она неладна! — Гоффман вытер струящийся пот со лба. — И попросила охранника Аллу предупредить. Ну, тот и выполнил все, как полагается, а потом лично к ней Аню и проводил. Он якобы слышал, как женщины ссорились… — Герман Генрихович пожал плечами. — Около одиннадцати Алла ушла, охранник же поинтересовался гостьей, Аллочка сказала, что выпустила ее через служебный вход. У нас, знаете ли, есть другая дверь… — пояснил он мне. — А тело обнаружили почему-то в солярии, — искренне удивлялся Гоффман. — Ключи от него были только у Аллочки… — развел он руками.
— Как ее убили? — спросила я коротко.
— Ударили чем-то тяжелым по голове, — ответил Гоффман. — Но подробностей я, разумеется, не знаю, — добавил он. — У Аллочки есть адвокат, — сказал Герман Генрихович. — Я думаю, что вы при желании могли бы связаться с ним. Хотя я лично не вижу смысла… — Гоффман развел руками.
— Как его имя? — осведомилась я.
— Рокотов Игорь Викторович, — ответил Гоффман. — Но он мне сказал, что вытащить Аллочку — дело практически безнадежное. — Герман Генрихович вздохнул и снова полез за сигаретой. — У меня даже появились опасения, что…
— Герман Генрихович, — в кабинет заглянула секретарша, девушка лет восемнадцати-двадцати в светлом, строгом костюме. — Ремонтники пришли, — сообщила она.
— Скажи, пусть ждут! — велел Гоффман.
Секретарша исчезла, плотно прикрыв за собой дверь.
— Это они обнаружили тело, — объяснил Герман Генрихович. — Как раз после этого злополучного звонка. Получилось так, — Гоффман замялся и даже немного покраснел, похоже смутившись, — что я, не согласовав этот вопрос с женой, вызвал ремонтную бригаду в солярий…
— Так вот, значит, почему он был закрыт в последнее время, — заключила я.
— Да, — кивнул Герман Генрихович и спрятал сигареты в ящик письменного стола. — Что-то там с оборудованием, — пожал он плечами. — Я не вникал в детали!
— А кто же открыл им дверь? — осведомилась я.
— Верочка, — ответил Гоффман, — то есть наш секретарь, — поправился он, — Вера Сергеевна. Впрочем, — Герман Генрихович махнул рукой, — девчонка совсем еще! Вы ее только что видели.
— Но вы же сказали, что ключ от солярия имелся только у Аллы Владимировны, — удивилась я.
— Совершенно верно, — вздохнул Герман Генрихович. — Верочка проявила инициативу, которая, кстати, всегда наказуема, — философски добавил он. — Она под свою ответственность позволила этим дуболомам взломать дверь. И вот видите, что из этого вышло. — Гоффман снова развел руками.
— Вы говорили, что у вас появились какие-то опасения? — вспомнила я.
— Что? — Герман Генрихович словно очнулся от своих, одному ему ведомых дум.
— Ну, я имею в виду адвоката, — сказала я.
— Ах, вы о Рокотове? — сообразил Гоффман. — Да, в отношении Игоря Викторовича у меня есть некоторые опасения, — подтвердил он, — боюсь, как бы он не отказался от дела…
