Дональд Уэстлейк - Восковое яблоко
К сожалению, сделать это было не просто. Я впервые поднялся наверх по главной лестнице и теперь не знал, в какой стороне находится моя комната. Я решил пойти вперед в надежде рано или поздно набрести на знакомое место.
Так и случилось после непродолжительного странствия по второму этажу. Одна из дверей показалась мне знакомой, и когда я ее открыл, за ней, как я и предполагал, оказалась черная лестница. Отсюда я уже знал дорогу. Спустя две минуты, благополучно добравшись до своей комнаты, я лежал на кровати, радуясь физическому ощущению покоя во всем теле.
Не могу сказать, что я очень устал. Как я мог устать так быстро после шестнадцатичасового сна? Еще не было и половины седьмого, я бодрствовал менее двух часов. Но я чувствовал слабость, к тому же, лежа в постели, можно было подумать о людях, с которыми я уже познакомился, и постараться угадать, какого рода мотив заставлял одного из здешних обитателей действовать так жестоко и причинять увечья своим товарищам…
Через пять минут я уже спал.
Глава 3
В первый раз я встретился с доктором Фредериком Камероном в среду 18 июня, за пять дней до приезда в «Мидуэй». Стоял приятный солнечный денек, не такой жаркий и душный, какие обычно бывают в середине лета. Утром я провел три часа, неторопливо укладывая один кирпич за другим. Кейт впервые упомянула о Камероне за обедом:
— Митч, сегодня во второй половине дня с тобой приедет повидаться один человек.
Я подозрительно посмотрел на жену. Она никак не может избавиться от желания вернуть меня к активной жизни, и мне постоянно приходится быть начеку.
— Какой человек?
— Он хочет, чтобы ты поработал на него, Митч, — быстро заговорила она, не давая мне вставить никакого замечания. — Его послал к тебе Марти Кенгелберг. Тебе это по силам, а деньги нам не помешают.
Марти Кенгельберг — мой друг, с давних, счастливых времен. За два года, прошедшие с тех пор, как меня вышибли из полиции, я дважды неохотно соглашался взяться за работу, подходящую для бывшего полицейского — полицейского, которого вышвырнули не за взятку, а за нарушение долга, — и брался я за нее главным образом потому, что семья нуждалась в деньгах. Марти уже дважды или трижды приезжал ко мне с советом подать заявление на получение лицензии частного детектива. Он не понимает, что я оставил позади нечто большее, чем просто нью-йоркское управление полиции. А Кейт понимает, но хочет вернуть меня обратно.
Итак, Марти и Кейт объединились, пытаясь навязать мне какую-то новую работу: Марти по старой дружбе и к тому же ошибочно полагая, что на самом-то деле я хочу работать, а Кейт — в надежде на то, что работа отвлечет меня от моих мыслей, произойдет волшебное исцеление и болезненные, парализующие мою волю воспоминания исчезнут раз и навсегда. Конечно, этого не случится. Отчасти потому, что мозг устроен не так, а отчасти потому, что я не считаю, что имею право не чувствовать себя виновным.
Тем не менее с этим человеком мне придется побеседовать.
— Он будет здесь в два, — сказала Кейт. — Я обещала, что ты его выслушаешь, но предупредила, что можешь и отказать.
— Сегодня чудесный день. После обеда я собирался снова заняться стеной.
— Он тебя не задержит, — пообещала она. — И знаешь, Митч, он кое-что рассказал мне о своей проблеме, это действительно интересно. — Она сказала это с такой надеждой и посмотрела на меня с такой неприкрытой жаждой хоть какой-нибудь реакции с моей стороны, что отказать ей было невозможно.
Вот так я и познакомился с доктором Фредериком Камероном. Он приехал к нам в два часа дня. Узнав, что он психиатр, я разозлился и почувствовал себя преданным, так как думал, что на самом деле никакой работы нет и Кейт просто решила прибегнуть к врачебной помощи, усыпив мою бдительность.
Но это оказалось не так. У доктора Камерона были свои проблемы, и ни одна из моих проблем его не интересовала.
Он совершенно не соответствовал моим представлениям о том, как должен выглядеть психиатр. Серый костюм, галстук спокойной расцветки, строгое упитанное лицо, редеющие и седеющие волосы — от всего этого создавалось впечатление, что перед вами член престижного клуба для бизнесменов, а не основатель такого заведения, как «Мидуэй».
— «Мидуэй», — рассказывал доктор Камерон, — это реабилитационный центр для бывших пациентов психиатрических лечебниц. Вы что-нибудь знаете о концепции реабилитационных домов?
Я не знал, поэтому он пояснил:
— Реабилитационные дома предназначены для людей, которые возвращаются в общество, но не могут или не хотят сразу сделать решающий шаг. Существуют реабилитационные дома для бывших наркоманов, бывших заключенных, я даже слышал, что где-то во Флориде есть такой дом для бывших священников. Идея состоит в том, что постояльцы реабилитационного дома могут приезжать и уезжать, когда захотят, но они находятся под наблюдением специалистов и живут среди людей, которые испытывают похожие проблемы и могут их понять. — Он вынул трубку из бокового кармана пиджака, но не закурил — просто сидел, держа ее в руке. — Идея действительно работает.
Потом он подробно познакомил меня с тем, как устроен «Мидуэй» в финансовом, социальном и лечебном плане. Оказалось, что доктор — основатель и душа этого дома. Он явно гордился своим детищем — на что, вероятно, имел право. Было ясно, что он готов рассказывать о «Мидуэе» весь день, поэтому я в конце концов прервал его вопросом:
— И что же у вас случилось?
Он поморщился, словно не желая, чтобы ему напоминали о змее, забравшемся в его райский сад.
— Кто-то, — с усилием произнес он, — причиняет увечья нашим постояльцам.
— Что же делает этот кто-то?
— Подстраивает несчастные случаи, — ответил он и рассказал о четырех происшествиях и о том, как обнаружилась подпиленная ступенька стремянки и подтвердилось, что балкон был поврежден умышленно.
Когда он закончил свой рассказ, я поинтересовался, не обращался ли он в местную полицию, но он отрицательно покачал головой:
— Нет, мы не обращались в полицию. Нам не хотелось бы придавать этим случаям огласку, вот почему я приехал к вам.
— Было бы разумнее передать это дело полиции, — сказал я. Я еще надеялся, что найду причину отказаться. Однако такого способа не было.
— «Мидуэй», — заметил доктор Камерон, — находится не в Нью-Йорке, а в маленьком городке в северной части штата. Городок называется Кендрик. Местные жители и без того нас не жалуют, а полиция городка — не самая компетентная и не самая оснащенная в мире. Мистер Тобин, люди в «Мидуэе» — это выздоравливающие, они носят в душе незаживающие раны. Многие из них находятся только на пути к выздоровлению. Если они испытают на себе грубое обращение и открытую враждебность — что обязательно произойдет, если они попадут в руки местной полиции, — то это пагубно отразится на всех них, а для некоторых, вероятно, будет иметь фатальные последствия.
— Такие, как сломанная нога?
— Гораздо хуже, — последовал мрачный ответ. — Кости срастаются несравнимо легче, чем заживает душа.
Возразить было нечего.
— Они знают, что происходит?
— Наши постояльцы? Нет, только Боб Гейл и я. Боб Гейл был тем самым постояльцем «Мидуэя», который обнаружил подпиленную ступеньку стремянки и обратил на нее внимание доктора Камерона.
— Атмосфера подозрительности и страха, которую я бы создал, рассказав им об этом, — продолжал доктор, — опять же сказалась бы на них гораздо хуже, чем опасность переломать кости.
— Вы сильно рискуете, доктор Камерон.
— Знаю. Именно поэтому я и хочу как можно быстрее прояснить ситуацию. Боб Гейл принес мне ступеньку стремянки позавчера. Я пытаюсь решить, как лучше всего исправить эту ситуацию, и думаю, что мне нужен профессионал. Кто-нибудь, кто приехал бы в «Мидуэй», поселился там под видом нового постояльца и попытался выяснить, кто все это делает.
— Поселился? — повторил я. — Вы хотите, чтобы я туда приехал и там жил?
— Да, некоторое время. — Видимо, у доктора Камерона не было никаких тайных мотивов. — Если мы хотим скрыть ситуацию от постояльцев, то другого способа для ее разрешения я не вижу.
Я задал ему еще несколько вопросов — ничего особенного — и пообещал, что все обдумаю и сообщу свое решение. Он что-то сказал насчет того, что вопрос не терпит отлагательств и надо бы поторопиться, я обещал долго не раздумывать, и он уехал.
Конечно, Кейт хотела, чтобы я взялся за это дело, и оба мы знали почему. Но она знала и то, что нужно привести еще какую-нибудь вескую причину, чтобы убедить меня, — и не замедлила это сделать:
— Мы с Биллом могли бы поехать в «Хэлз» на Лонг-Айленд. Ты же знаешь, что Билл мечтает выбраться к океану во время летних каникул, да и я тоже не прочь поехать. Мы, конечно, можем и здесь побыть. Мы понимаем, что ты не хочешь бросать стену, но если бы ты взялся за эту работу и ненадолго съездил туда, у нас с Биллом получились бы настоящие летние каникулы.
