Марина Серова - Ваша карта бита
— Сделаем! — воскликнул охранник, приободренный улыбкой начальства.
«Одна у всех песня — сделаем! — подумал Павел Иванович с прежним раздражением, открывая дверь в свою приемную. — Дебилы, господи!» — и, осознавая свою неправоту и оттого чувствуя себя слегка виноватым, к поднявшейся навстречу секретарше обратился вполне любезно:
— Доброе, доброе утро, Любовь Андреевна. Любонька, организуйте мне связь с Москвой. Да, с Василием. Ну, не беда, что суббота, он на месте должен быть. В крайнем случае домой к нему позвоните. Заранее благодарен.
Закрыв за собою дверь, Павел Иванович облегченно вздохнул — непросто сегодня общаться с людьми. Видеть никого не хочется.
«Наконец-то один!»
Не раздеваясь, он подошел к столу, с грохотом отодвинул кресло на колесиках и плюхнулся в него, откинулся на высокую, удобную спинку. Щелкнуть кнопкой — впорхнет Любовь Андреевна — подавать кофе, раздвигать шторы, докладывать о текучке. Пожалуй, не стоит вести себя необычно, сидеть так вот, одетым, в тихой полутьме. А может, услышанное по телефону — всего лишь идиотская шутка этих отморозков, уголовников? Возможно. Но, как наказывал Василий, ни шагу без его совета. Значит, надо ждать разговора с ним. А после Павел Иванович сам пойдет на подстанцию — для того, чтобы убедиться в том, что услышал по телефону.
— Сволочи! Ах вы, гады ползучие! — пробормотал Степанов, протягивая руку к кнопке вызова секретарши.
* * *Вырвавшись из ворот степановского центра, темно-красная «девятка» круто вывернула на дорогу и помчалась по ней, не соблюдая правил, обгоняя попутный транспорт. Красный свет на перекрестке ее остановил. А когда он сменился зеленым, машина двинулась с места спокойно и плавно, уже ничем не выделяясь из прочих, ей подобных. Но для того, чтобы это состоялось, Андрею Семеновичу Скопцову, сидящему за рулем «девятки», пришлось взять себя в руки. О владевшем им возбуждении можно было теперь судить только по излишней порывистости движений, когда он переключал передачи, кривящимся в злой гримасе губам и приподнятой более обычного голове, отчего создавалось впечатление, что смотрит он вперед, сквозь лобовое стекло, с глубоким презрением ко всему окружающему.
Ивлеву, сидящему рядом с ним, не нравилась такая манера соратника держать себя, а в сочетании с его упорным молчанием, нежеланием отвечать даже на обвинения в идиотской торопливости, там, возле подстанции, злила Сергея, распаляла до зуда в костяшках кулаков. Поведение Скопцова, на взгляд Сергея, сейчас сильно отдавало каким-то высокомерием. Будто он, Бонза, был один виноват в постигшей их неудаче. Бред! Вешать на себя собак Сергей не позволял никому и никогда. Обо всем этом, не долго думая, он и поведал коллеге, изложил в выражениях кратких и энергичных, какие и требовались в подобных обстоятельствах. И отвернулся к окну, демонстрируя отсутствующее хладнокровие. Андрей молчал недолго.
— Нет, Сергей, не буду я отвечать тебе грубостью, хоть и мог бы. Хоть и считаю, да ты и сам это понимаешь, что заслужил ты гораздо большего, чем просто «лох». Но — нет, не спровоцировать тебе меня, и не старайся.
Скопцов повернул руль, надавил на педаль, и «девятка» остановилась у бордюра неподалеку от троллейбусной остановки. Ивлев, оторвавшись от созерцания разномастной толпы, перевел на товарища недобрый взгляд.
— Андрей Семенович, — произнес он с издевкой, — интеллигент ты вшивый! Что делать будем?
Он успел сменить брезентовую спецовку на плащ из черной турецкой кожи и выглядел сейчас пародией на презентабельного американца довоенной поры. Полуседой ежик жестких волос и короткий толстый мундштук с сигаретой усиливали сходство.
Скопцов молчал, покусывая губу. Взбудораженному Ивлеву его молчание опять показалось высокомерным, и он взорвался во второй раз.
— Ты… Ах ты, ишак холощеный! Какого же ты хрена, недоумок, коней гнал? А сейчас ты спокоен, да? Лучше бы там, у подстанции, дергался поменьше, не отрывал от дела меня, глядишь, все по-другому бы обернулось!
— Дурак ты, Бонза, — не удержался-таки Скопцов от грубости, но произнес ее спокойным тоном, по-будничному. — Ты видел, как мы выезжали? Скажи спасибо, что эти щенки на воротах лентяями оказались, а то затеяли бы возню с досмотром машины… Хороши б мы были даже без трупа в багажнике. Как знать, когда энергетики раскачаются причину внепланового включения силового шкафа проверить? А ну если к тому моменту мы бы все еще перед охраной шаркались? Ведь мы оборудование в эту самую подстанцию привозили, так? Нами и заинтересовались бы прежде всего. Тьфу! — сплюнул в сердцах Скопцов в открытое окно.
— Понимаю я все! — почти проорал Сергей.
— А раз понимаешь, то какого ж… упрекаешь меня в торопливости? С нашим-то пропуском дергать надо было оттуда как можно быстрее. Меньше шансов на неприятности нарваться. И не говори, что уже нарвались, не сотрясай воздух, без тебя знаю. А только так я тогда думал, когда сигналил тебе. И прав был, скажешь — нет? А сдурил ты, Бонза. Э-эх, с бабой не смог сладить! Ее не в шкаф, а в машину тащить надо было. Тоже мне, урка. Да не сопи ты, не надо никого пугать. Сам знаешь, что в этом деле без меня ты — ноль без палочки.
Скопцов кончиком пальца поправил на носу очки в толстой темной оправе, коротко, яростно блеснул стеклами в сторону подельщика, грызшего свой толстый мундштук уже молча.
— Ну да ничего, ладно. Сидеть вот так и виноватить друг друга — пустое дело. Вывернемся, даст бог. Хотя нарисовались здорово. Как только вскроется все, охрана живо припомнит и машину, и наши с тобой портреты. Может, уже… Я вот что думаю. Что же это за баба подвернулась тебе под горячую руку? Уж больно резва. Прямо не в меру.
— Подожди, Андрей, — прервал его Бонза, обрадовавшись тому, что обсуждение происшедшего отошло от оценки его действий. — А кого же я тогда сжег?
— Томку Ромину, конечно! — Скопцов нервно, визгливо рассмеялся. — Уж не думаешь ли ты, что труп от нас сбежал на окоченевших ноженьках? Бабенка твоя, пока ты меня матюгал за торопливость, очухалась, засунула в шкаф, куда ты ее запихнуть додумался, труп Роминой, а сама на ее место легла. Это чтобы ты не понял и сразу метаться не стал, а дал ей время уйти.
— А ведь лежала, как в глухом вырубе, — покачал головой Ивлев. — Меня не было какие-то минуты. Что ж она, как на пружинах действовала, тяжести таская?
— Значит, не в таком уж вырубе, — подытожил Скопцов. — Притворялась она.
— То-то саданула она меня ногой, как копытом. Не как мужик, конечно, но и не как баба. Да и какой бабе при таких обстоятельствах в голову придет труп ворочать? И хладнокровно на его место ложиться?
— Этого я тоже не понимаю. Пока не понимаю. Но лопухнулся ты позорно, — то ли посмеялся, то ли посочувствовал Андрей Бонзе и, видя, что у того опять вздувается на лбу жила, поспешил смягчить впечатление от сказанного. — Ладно, хватит. Хватит, Сергей! Давай думать, что дальше делать.
Сергей выбросил сигарету в открытое окно, попал ею в деваху в темном комбинезоне с ярко раскрашенным лицом, проходившую мимо, и, зарядив мундштук новой, полез за зажигалкой.
— Перед Джулаевым мы в долгу. И еще в большем долгу перед его людьми. Наобещали, взялись, теперь назад не повернешь. На нас надеются. Выход один — надо щемить Степанова. Не так всерьез, как обошлись с Томкой, но все же настолько, чтобы его московский братец за голову взялся. Говорили же, что любит он его, родного, ха! — Ивлев скривился и ударил себя по колену, будто гвоздь вбил.
— Верно, — Скопцов кивнул с видом учителя, добившегося наконец верного ответа от туповатого ученика. — Но прежде всего избавимся от машины. Охранники хорошо ее приметили. Я уже знаю, куда ее спрятать.
Андрей двинул рычаг скоростей, проверяя нейтраль перед запуском двигателя, но Ивлев остановил его, взял за руку.
— Андрей, я теперь всю тыкву изломаю, прикидывая, что ж это за баба мне попалась? — вернулся он к прежнему.
— Не простой это человек, — сказал Скопцов уверенно и тихо. Он замялся в поисках подходящего слова и прищелкнул пальцами от усилий. — Ее спецподготовка за километр чувствуется. Разве нет?
Сергей повернулся к нему всем телом, локоть положил на спинку сиденья и не заметил, как задел сигаретой за подголовник, и она, вылетев из мундштука, упала на пол.
— Ты хочешь сказать, что за нас уже взялись?
— А ты не помнишь, кого мы щемим? Не понимаешь, на кого замахнулись? Забыл, какой пост занимает в Москве Василий Степанов?
Ивлев, задумавшись, сжал зубами пустой мундштук и с шипом потянул через него воздух.
* * *Добравшись до машины, я успокоилась уже настолько, что смогла трезво оценить первые результаты. Неплохими они мне показались. Тело Роминой найдено мной и потеряно негодяями. Будет потеряно. С того момента, когда Гром узнает, где оно сейчас. И очень хочется надеяться, что Андрей сочтет мою задачу выполненной и, по заслугам, выведет меня из дела, когда узнает еще и номер машины, на которой раскатывают убийцы.
