Майнет Уолтерс - Охота на лис
Вопрос, ответ на который можно дать только постфактум, а тогда уже слишком поздно. Стоит завязать с кем-то отношения — и пути назад нет. В глубине души Нэнси спрашивала себя, а не действует ли Мэри под влиянием некой гордыни? Может, она хочет похвастаться перед незнакомой женщиной? А если ей действительно хочется продемонстрировать какие-то свои преимущества, так ли уж плохо подобное желание? Ведь и Нэнси была не свободна от предвкушения некоего злорадства, которое она в такой ситуации, несомненно, ощутила бы. «Посмотри на меня. Я ребенок, от которого ты отказалась. И вот кем я стала без малейшей помощи с твоей стороны». Она бы сопротивлялась уговорам Мэри более уверенно и твердо, будь рядом отец, который поддержал бы ее. Он понимал природу ревности гораздо лучше жены, так как вырос посреди непрерывных сражений за него между родной матерью и мачехой, но на дворе был август, и отец работал в поле, убирал урожай. В его отсутствие Нэнси ничего не оставалось, как уступить. Она пыталась убедить себя, что не происходит чего-либо особенного. В жизни все гораздо проще и банальнее, чем поначалу представляется в воображении.
*Марк Анкертон, которого из коридора препроводили в гостиную и там оставили в одиночестве, начинал чувствовать себя крайне неуютно. Фамилия Смит в сочетании с адресом — Лоуэр-Крофт, ферма Кумб — навела его на мысль, что ему придется иметь дело с батраками, обитающими во временном жилье. Теперь же, сидя в комнате, полной книг и старой кожаной мебели, он начал сомневаться, что та значимость, которую он придавал в своих письмах связям семейства Локайер-Фокс, могла произвести на приемную дочь Смитов сильное впечатление.
На карте XIX столетия, висевшей над камином, Лоуэр-Крофт и Кумб-Крофт указывались как два отдельных земельных участка. Рядом же находилась более современная карта, на которой они уже были объединены и переименованы в ферму Кумб. Здание фермы Кумб-Крофт находилось у самого шоссе — совершенно естественно, что Смиты предпочли в качестве местожительства более уединенную ферму Лоуэр-Крофт. И теперь Марку не оставалось ничего другого, как проклинать себя за склонность к излишне поспешным выводам. Жизнь не стоит на месте. Очень глупо в начале XXI века с ходу полагать, что супружеская чета Джон и Мэри Смит не могут быть никем другим, как парой простых поденщиков.
Он то и дело переводил взгляд на каминную полку, на которой стояла фотография смеющейся молодой женщины в академическом облачении с надписью «Оксфорд, колледж Святой Хильды, 1995 г.». Это, наверное, и есть дочь, подумал он. Возраст совпадает, хотя Анкертон не нашел в девушке ни малейшего сходства с ее глупой и похожей на куклу матерью. Дело, которым он занимался, становилось настоящим кошмаром. Поначалу он полагал, что встретит здесь какую-нибудь молоденькую шлюшку — более грубый и еще менее образованный вариант самой Элизабет, — но наперекор ожиданиям столкнулся с выпускницей Оксфорда и семьей, по всей видимости, не беднее того семейства, которое представлял Анкертон.
Едва открылась дверь, он поспешил вскочить с кресла, бросился навстречу Нэнси и крепко пожал ей руку.
— Я вам очень признателен, мисс Смит, что вы согласились встретиться со мной. Меня зовут Анкертон, и я представляю семью Локайер-Фокс. Я понимаю, что моя настойчивость могла показаться вам чрезмерной и граничащей с наглостью, но должен сознаться, что клиенты оказывают на меня сильнейшее давление с требованием отыскать вас.
Ему едва перевалило за тридцать, он был высокий, темноволосый и примерно такой, каким его и представляла Нэнси, судя по тону писем: нагловатый, пробивной и с сильным налетом профессионального шарма. Анкертон принадлежал к тому самому человеческому типу, с которым Нэнси практически ежедневно имела дело по работе. Если он не сумеет уговорить ее по-хорошему, то перейдет к запугиваниям. Вне всякого сомнения, в своей профессии он довольно успешен. Костюм стоил никак не меньше тысячи фунтов, и Нэнси было приятно увидеть на туфлях и отворотах брюк этого пижона грязь, в которую он вляпался, пробираясь к ферме по жидкой глине.
Нэнси Смит тоже была выше и более спортивного сложения, чем предположил Анкертон, глядя на фотографию. Карие глаза и коротко подстриженные черные волосы. В широком свитере и джинсах Нэнси была настолько не похожа на свою белокурую и голубоглазую мать, что у Марка возникли сомнения, а не закралась ли какая-то ошибка в документацию агентства. Однако стоило ей улыбнуться и жестом предложить ему сесть, как все сразу встало на свои места. Улыбка и почти незаметные особенности жестикуляции до такой степени напомнили Анкертону Джеймса Локайер-Фокса, что поверенный был потрясен.
— Боже мой!.. — произнес он.
Несколько мгновений, прежде чем расположиться в кресле напротив, Нэнси пристально разглядывала его, слегка нахмурившись.
— Капитан Смит, — мягко отрекомендовалась она. — Я служу в Королевских инженерных войсках.
Марк не смог сдержаться.
— Боже мой! — снова произнес он.
Девушка не обратила на его эмоции ни малейшего внимания.
— Вам просто посчастливилось, что вы нашли меня здесь. Мне дали двухнедельный отпуск, все остальное время я нахожусь на базе в Косове. — Нэнси заметила, как рот Анкертона медленно приоткрывается от удивления. — Только, пожалуйста, не повторяйте снова ваше «Боже мой!», — попросила она. — У меня создается впечатление, что вы глазеете на меня, как на обезьяну в цирке.
Боже! Как она похожа на Джеймса!
— Извините.
Она кивнула:
— Что вам от меня нужно, мистер Анкертон?
Вопрос был задан в слишком прямой и резкой форме, и Анкертон немного замялся.
— Вы получили мои письма?
— Да.
— В таком случае вам известно, что я представляю Лок…
— Вы уже не в первый раз это говорите, — нетерпеливо оборвала его Нэнси. — Они что, чем-то знамениты? Я обязана знать, кто они такие?
— Они из Дорсета.
— В самом деле? — Она рассмеялась. — В таком случае вы нашли не ту Нэнси Смит, мистер Анкертон. Мне ничего не известно о Дорсете. Не помню, чтобы я когда-либо встречала кого-то, кто жил в Дорсете. И мне, конечно же, не знакомо семейство Локайер-Фокс… из Дорсета или из какой угодно другой местности.
Он наклонился вперед в кресле, приложив пальцы к губам.
— Элизабет Локайер-Фокс — ваша биологическая мать.
Если он рассчитывал удивить ее, то был, несомненно, разочарован. Вероятно, столь же малое впечатление произвело бы на Нэнси сообщение о том, что ее матерью является сама королева.
— В таком случае то, чем вы занимаетесь, совершенно незаконно, — спокойно произнесла она. — Правила, касающиеся приемных детей, вполне определенны. Биологический родитель должен поставить ребенка в известность о своем желании встретиться с ним, но ребенок со своей стороны не обязан откликаться на это стремление. И тот факт, что я не ответила на письма, является самым прямым свидетельством того, что я не имею ни малейшего желания встречаться с вашей клиенткой.
Она говорила с характерным мягким херефордским ритмом, который был свойствен и ее приемным родителям, но манера высказывать свое мнение отличалась не меньшим напором и жесткостью, чем манера самого Анкертона. Поверенный вновь почувствовал, что находится в весьма невыгодной для себя ситуации. Он-то рассчитывал, что ему удастся, сменив тактику, сыграть на дочерних чувствах, однако полное отсутствие у Нэнси каких-либо положительных эмоций в ответ на сообщенную информацию ясно дало понять, что его альтернативная тактика также обречена на провал. Вряд ли он мог сказать ей всю правду. Никто не знает, где находится ребенок, убеждал он своих клиентов, в каких условиях он воспитывался. Марк предупреждал, что семья может своими поисками спровоцировать значительно более сложные проблемы, наткнувшись, к примеру, на не совсем нравственно чистоплотного наследника.
«Разве может быть что-нибудь хуже того, что мы уже имеем?» — сухо ответил ему Джеймс.
Замешательство Анкертона еще более усилилось, когда он заметил, что Нэнси поглядывает на часы.
— В моем распоряжении не так много времени, мистер Анкертон. В пятницу мне необходимо вернуться в часть, и я хочу с наибольшей возможной пользой провести оставшееся время. Исходя из того, что я не проявила ни малейшего интереса относительно знакомства с моими биологическими родителями, как вы можете объяснить свой приезд сюда?
— Я не был уверен в том, что вы получили мои письма.
— В таком случае вам следовало бы навести соответствующие справки в почтовом отделении. Они все отправлялись с уведомлением. А два из них благодаря внимательности моей матери дошли до меня даже в Косове.
— Я надеялся, что вы подтвердите получение с помощью почтовых карточек, которые я вкладывал в письма. Так как вы меня не уведомили, я предположил, что вы их не получили.
