Джонатан Вуд - Мертвые мстят
— Но ты же меня уверяла, что…
— Ты видел, как он выходил из такси! — прервала она его раздраженно. — Ты должен был меня предупредить, что он возвращается с пустыми руками! Возможно, Брюс искренне говорил, что ему безразличны наши отношения. Возможно, он только на минуту заехал сюда, чтобы объявить нам, что оставляет меня и тебя в покое.
— Возможно. Но где же тогда его чемоданы?
— Наверное, он оставил их в камере хранения аэропорта.
— В аэропорте?… Вот это да!
— Да, в камере хранения… В таком случае у него должна быть квитанция в…
Тони не стал дожидаться конца фразы. Склонившись над Брюсом, он поспешно принялся обследовать содержимое карманов убитого: ключи, мелочь, носовой платок и другие мелкие вещи… Квитанции, выдаваемой в камере хранения аэропорта, не оказалось. Тяжело дыша и дрожа всем телом, любовник уселся на паркет.
— Брюс мог завезти свой багаж в какой-нибудь отель, — заметила Анжела после некоторого размышления. — Если он не собирался ночевать здесь, должен же он был где-то остановиться.
Тони посмотрел на нее с выражением надежды на вспотевшем лице.
— Можно навести справки и забрать…
— При условии, если известно, в каком отеле он остановился. Если бы он заказал номер в Лондоне, Париже или где-нибудь еще, я бы могла выяснить, где его багаж. Но в родном городе женатый мужчина не регистрируется в отеле под собственным именем.
Они обменялись долгим взглядом, в котором, однако, не было ни любви, ни желания. Их глаза не выражали ничего, кроме страха. Эгоистичного страха. Каждый боялся только за себя.
Тони, глубоко вздохнув, вытер лицо и шею от пота. Он почувствовал, что рубашка на нем вся мокрая. Усиливающийся страх, казалось, парализовал его способность здраво рассуждать.
— Что делать? — словно побитый пес заскулил Тони. Анжела почувствовала безумное желание опуститься на колени перед трупом, потрясти Брюса за плечи в попытке вернуть его к жизни, сказать ему, что она его недооценивала… Да, он бил ее бесчисленное количество раз, но он, по крайней мере, был мужчиной, настоящим мужчиной… А теперь, в создавшейся ситуации, она очень нуждалась в мужской твердости.
— Анжела! — взмолился Тони. — Придумай что-нибудь, как нам выпутаться из этой истории!
Все его безволие проявилось в этой мольбе. Не владеющий собой, с трудом соображая, убийца хотел лишь одного — переложить на плечи любовницы всю ответственность за преступление, которое они задумали и совершили вместе.
Но серое вещество в голове Анжелы еще не устало от работы.
— Если Брюс не угрожал тебе револьвером, — сказала вдруг она, — он мог делать это иначе.
— Каким образом?
— Голыми руками, например, — заметила она равнодушно и сухо. — Муж был вдвое сильнее тебя.
Тони воспринял эти слова так, словно у него не было чувства собственного достоинства.
— Ты хочешь представить дело таким образом, будто мы дрались не на жизнь, а на смерть — я и он?
— Почему бы нет? Мы скажем, что Брюс просто взбесился. Набросился на тебя, стал душить и почти прикончил. Но, к счастью для тебя, ты случайно нащупал мой револьвер и выстрелил, спасая свою жизнь. Для пущей убедительности надо все перевернуть в спальне, чтобы она выглядела как место безжалостной драки…
И вновь Тони принялся безропотно выполнять новые замыслы Анжелы, хотя та полностью ему не раскрыла их. Она только предоставила полную свободу в создании картины хаоса в спальне. Тони опрокинул на паркет ночную лампу, разбросал флакончики с духами и другие предметы женского туалета, находившиеся на столике перед трюмо, перевернул кресла, сорвал с колец одну штору, обнажив наполовину окно.
— Так достаточно? — спросил он, запыхавшись. Тони обернулся к женщине с видом пристыженного ребенка, стремящегося своими стараниями заслужить одобрение взрослых.
Анжела посмотрела на него с холодным вниманием. Теперь, когда в спальне предстала картина беспорядка, она инстинктивно почувствовала, что в этой инсценировке что-то недостает.
— Да, достаточно, чтобы полиция поверила, что Брюс рехнулся, — ответила она спокойно. — Но ей покажется неубедительным, почему ты вышел из драки без единой царапины.
Ничего толком не соображая, любовник тупо уставился на нее.
— Ведь это тебя Брюс якобы сокрушал, а не убранство этой спальни, — уточнила женщина.
Тони стоял в растерянности, опустив беспомощно руки. Анжела подобрала с пола ночную лампу и угрожающе занесла ее над головой любовника.
— Анжела! Умоляю тебя! Не надо! — жалостливо закричал тот.
— Ты должен выбрать что-то одно: или шишку на голове или электрический стул!
Женщина примерилась, чтобы точнее нанести удар. Тони одну секунду стоял неподвижно, с видом животного, приносимого в жертву. Но в тот момент, когда она уже опускала лампу на его голову, он инстинктивно поднял руку и частично отвел удар. Тем не менее, подставка лампы слегка ободрала ему щеку. Тони отпрянул назад. Пошатываясь, он врезался спиной в стену. Затем выпрямился, слегка потрясенный. Тонкая струйка крови стекала к его подбородку.
Анжела положила лампу на пол и оглядела критически лицо любовника. Поверит ли теперь полиция? Только один удар? Столько немного крови?
— Почему ты уклонился? — гневно спросила она.
— Ты могла раскроить мне череп, — проскулил Тони. Но Анжела была безжалостна.
— Необходимо создать видимость, что Брюс почти разорвал тебя на куски. Несмотря на весь этот беспорядок, мы еще далеки от убедительней картины. Полицейские могут не согласиться, что удар лампой серьезно угрожал твоей жизни. Ведь лампа — это не смертоносное оружие!
На этот раз решительно отодвинув труп за ноги в сторону, Анжела поспешила на кухню. Перебрав несколько ножей, она выбрала самый большой и вернулась в спальню.
Тони сдавленно вскрикнул, увидев в ее руке сверкающее лезвие. Прислонившись спиной к стене, он содрогнулся всем телом. Глаза любовника расширились до предела.
— С помощью этого ножа Брюс мог бы тебя расчленить, — уверенно сказала Анжела. — Никто не засомневается.
— Что ты хочешь сделать?
— Нужно, чтобы ты кровоточил, идиот! Твоя кровь должна течь…
Не спеша, но решительно она приблизилась к Тони. Анжела заметила: ее любовник вовсе не готов полностью ей покориться, он, несомненно, попытается увернуться от удара ножом, как это уже сделал в случае с лампой. Тем лучше. Версия драмы от этого только будет выглядеть более правдоподобной.
— Мы договорились, что Брюс якобы выстрелил в меня, но промахнулся. Разве он не мог не попасть в меня ножом? — с отчаянием в голосе спросил Тони.
— Заткнись! — презрительно оборвала его Анжела. — Жалкий трус! Сейчас я тебя немного продырявлю.
Она бросилась на него. Тони отпрянул в сторону и одновременно попытался перехватить руку любовницы, сжимавшую нож. Но та это предвидела. К тому же, она целилась лезвием не а грудь, а в руку Тони — будто так получилось у обезумевшего Брюса. Острие ножа вонзилось чуть повыше локтя, по защитное движение руки вверх усилило удар: лезвие распороло бицепс Тони почти до плеча…
Нож вырвался из рук Анжелы и упал на пол. Она не попыталась даже его поднять. Отступив на шаг, женщина беспристрастно осмотрела ущерб, причиненный любовнику. Ущерба оказалось предостаточно. Тони с ужасом уставился на рану. Да, она отнюдь не походила на поверхностный разрез. Кровь обильно стекала к кончикам пальцев и капала на пол.
— В добрый час! — промолвила женщина удовлетворенно. — Теперь все выглядит достаточно убедительно.
Тони медленно оторвал взгляд от раны на руке и посмотрел на Анжелу. Его лицо исказилось от ярости.
— Ты довольна, да? — зашипел он с ненавистью.
— Теперь вполне.
— И я в восторге от того, что слышу, — проскрипел он зубами.
Глаза любовника загорелись мрачным огнем, а в голосе зазвучали истерические нотки.
— Но почему Брюс порезал только меня? Почему только меня он ударил лампой?
— Потому что именно тебя он угрожал убить, — вновь напомнила она.
Тони отрицательно покачал головой.
— Не забывай: твой муж, застав нас в постели, должен настолько обезуметь от гнева, что, вероятнее всего, захотел бы убить не только меня, но и тебя.
Анжела догадалась, к чему он клонит.
— Брюс никогда не причинял мне малейшего вреда, — солгала она.
— И, тем не менее, будет справедливо, если мы разделим поровну неприятности, которые следуют из нашего преступления, Анжела, — сказал Тони, нажимая на каждом слово, — да, я выстрелил в него, согласен. Но в действительности ты задумала его убить, ты подстрекала меня. Значит, мы оба в равной степени виновны. Полагаю, что в равной степени мы должны страдать от того, что совершили.
Замолчав, Тони поднял здоровой рукой нож.
