Хелле Стангеруп - Эпитафия Красной Шапочке
Он закурил и почувствовал, как к нему возвращаются всегдашнее спокойствие и невозмутимость.
— А, ты уже здесь? Привет.
Следом за Кари в комнату вошли Анна и напитан Нильсен.
— Мы вылетаем вовремя?
Прислонившись к стене и сильно затянувшись сигаретой, Кок с интересом посмотрел на коллег:
— Нет.
Капитан Нильсен недовольно поморщился.
— Почему?
— Мы совсем не летим.
— Что за чушь? Ты можешь толком объяснить? Кок улыбнулся:
— Вовсе не чушь. Мы совсем никуда не летим. Вместо этого нас приглашают на небольшую встречу.
Все трое смотрели на него, явно ничего не понимая. По выражению их лиц Кок видел, что все они сбиты с толку и испуганы.
— Что это за встреча?
Кок заметил, что голос Анны слегка дрожит.
— Что это за встреча?
— Встреча с нашей дражайшей коллегой. Что это вы так разволновались?
Все молчали, никто и не пытался отрицать, что испуган.
— На встречу с Гуниллой. Кари едва слышно выдохнула:
— С Гуниллой?
— Да, а что в этом такого особенного?
— Что-то случилось, да? Говори!
Голос Анны на этот раз прозвучал резко и пронзительно.
— Ну-ка, выкладывай, в чем дело?
Кок с любопытством разглядывал их. Кари смертельно побледнела и нервно теребила сумочку. Анна смотрела на него широко распахнутыми глазами; капитан Нильсен, похоже, окаменел.
— Дело в том, что, как я уже сказал, все мы сейчас отправимся на встречу с Гуниллой. Она сейчас находится в багажном отделении зала прибытия.
— Что она там делает?
Анна, казалось, немного успокоилась.
— Я не говорил, что она там что-то делает. Я сказал — находится. Она уже никогда не сможет что-нибудь делать.
Не дождавшись ни от кого ответа, Кок продолжал:
— Довольно сложно делать что-то в ее состоянии.
Он снова сделал паузу, ожидая чьей-нибудь реакции, однако увидел перед собой лишь напряженные лица троих людей, не решающихся задать один и тот же вопрос.
— Гунилла лежит в багажном отделении в дорожном коробе с ножом в сердце. Короче говоря, Гунилла мертва. Точнее, ее убили.
Он услышал, как все трое перевели дух, но по-прежнему никто из них не проронил ни слова. Все взгляды были прикованы к нему.
— Ее обнаружили в незатребованном коробе. В аэропорт внезапно явилась полиция и пожелала проверить, не осталось ли какого-нибудь багажа из Стокгольма. Так ее и нашли. Таким образом, если в гардеробе действительно была она, то, значит, кто-то подтащил ее оттуда к желтой стенке напротив, открыл дверцу в багажный отсек и засунул труп в стоявший там короб.
Кари с интересом взглянула на него:
— Ни я, ни Анна не могли этого сделать; мы даже не приближались к гардеробу. Значит, это сделал или ты, или Нильсен.
Кок, казалось, пропустил комментарии Кари мимо ушей и продолжал:
— Итак, Гунилла мертва. Не знаю, станет ли кто-нибудь из вас надевать траур по этому поводу.
— Во всяком случае, сейчас неподходящий момент для твоих шуточек.
К Анне, по-видимому, вернулось хладнокровие:
— Один из нас, наверное, убийца.
— Скорее всего. Но тем не менее это не мешает мне заявить, что я в высшей степени доволен. Один из нас четверых — возможно, один из нас — оказал трем остальным большую услугу, послав Гуниллу в иной и, как говорится, лучший мир. Кто это сделал — интересует меня только постольку, поскольку я бы хотел от всего сердца поблагодарить его. Однако и этого я, вероятно, не стал бы делать, ибо вовсе не хочу причинять ему неприятностей. «Не слышал, не видел, не скажу»— в особенности последнее.
Нильсен, угрюмо глядя в пол, спросил:
— Ты считаешь, мы все должны вести себя так же?
— Да, именно это я и имею в виду.
Анна взглянула на него с нескрываемым сарказмом:
— Ах, как трогательно. Если бы я не знала тебя так хорошо, я бы, пожалуй, заплакала.
— Я никого не убивал, у меня даже мотива не было.
— Ты в этом уверен?
— Разумеется.
— А вот я — нет.
С Кари, назалось, вот-вот случится истерика.
— Не смейте ругаться, сейчас не время! Я думаю, Кок прав. Лучше будет, если мы все будем держаться вместе.
Анна пожала плечами:
— Олл райт, как хотите. Ну а сейчас нас ждет полиция, не так ли?
— Звонил один из таможенников и сказал, что они нашли Гуниллу и хотели бы с нами встретиться.
— Значит, нужно немедленно идти туда. Анна поднялась:
— Кари, ты идешь?
Кари встала и пошла вслед за ней, однако в дверях оглянулась и, прежде чем выйти, умоляюще посмотрела на Кока.
Капитан Нильсен сидел все в той же позе, сгорбившись и уставившись в пол. Его седеющие волосы были аккуратно зачесаны назад, но уже почти не скрывали внушительных размеров лысину. Вид у него был чрезвычайно усталый, время от времени он нервно вскидывал голову, но ничего не говорил.
— Ладно, идем, лучше уж прийти самим. Все равно рано или поздно придется с ними встретиться.
Нильсен нивнул и поднялся.
Кок с беспокойством поглядывал на него.
Когда они выходили из комнаты, Кок сказал:
— Как бы там ни было, теперь по крайней мере мы никогда больше не услышим ее проклятого смеха.
Глава 6
В полицейском управлении было жарко, как в тропиках. Все окна были распахнуты настежь, но и это не помогало. На улице не было ни ветерка.
Йеппсен тяжело сопел, стараясь захватить в легкие побольше воздуха. В такую жару ему всегда казалось, что сердце вот-вот остановится.
Он не стал спешить с допросами членов экипажа. Уже после того, как он осмотрел труп, запер короб и отправил его в управление, они сами появились в аэропорту. Наверняка они ожидали, что им сразу же предложат ответить на некоторые вопросы. Но он не торопился. Сначала надо было дождаться сведений из Швеции. Йеппсен хотел сам знать как можно больше, прежде чем выслушать их объяснения. Орудие убийства, нож, входило в инвентарь самолета. На нем не осталось никаких отпечатков пальцев, и, строго говоря, он не являлся уликой. Он попытался представить себе убитую. Она, несомненно, была красивой девушкой. Теперь же мертвое лицо излучало какой-то странный покой; глаза ее были широко распахнуты, причем не расширены от ужаса, нет, — в них застыло выражение глубокого удивления. Йеппсену с трудом удалось закрыть их. И даже сейчас, мертвые, они были удивительно нежными, эти глаза.
Но в данный момент Йеппсен видел перед собой совсем другие глаза. Не карие, не нежные и вовсе не мертвые. Наоборот, эти были узкие, серовато-зеленые, настороженные.
Йеппсен внимательно вглядывался в лицо сидящей перед ним норвежки и все больше удивлялся его необычным краскам. Он впервые видел брюнетку с такой ослепительно белой, матовой кожей. Да, Кари не была красавицей, однако обладала довольно незаурядной и привлекательной внешностью. Еще какое-то мгновение они сидели так, оценивающе глядя друг на друга. Йеппсен почувствовал, что девушка внутренне подготовилась к длинному допросу. Но и для этого у него было недостаточно материалов, не говоря уже о том, чтобы возбудить против кого-либо из них обвинение.
Задавая свои вопросы, он внимательно следил за ее поведением.
Кари отвечала довольно спокойно, однако каждый раз тщательно обдумывала свой ответ.
— Когда в последний раз вы видели убитую?
— В коридоре отеля, сразу после того, как мы туда приехали. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.
— Где был расположен ваш номер?
— На втором этаже, со стороны сада. Рядом с комнатами Гуниллы и Кока.
— Между ними?
— Нет, посередине был номер Гуниллы, а наши с Коком — по обе стороны от него. Все соединялись внутренними дверьми.
— А где разместились капитан Нильсен и Анна?
— В пристройке, на третьем этаже.
— Их комнаты тоже выходили окнами в сад?
— Да, скорее всего так, поскольку Нильсену было видно мое окно. Он говорил потом, что видел, как я читала перед сном.
— Что вы читали?
— Стефана Цвейга.
— "Шахматную новеллу "?
— Нет, но позвольте, я не понимаю…
— Я просто подумал, не интересуетесь ли вы шахматами?
Она была явно озадачена. Не понимая, нуда клонит комиссар, она все же сказала:
— Нет, я читала «Марию Стюарт». Странно, но как раз ту сцену, где она одевается перед казнью.
— Почему это кажется вам странным? Кари смутилась:
— Просто я подумала, что это ведь тоже в каком-то смысле убийство. Странно, когда читаешь об убийстве, а потом узнаешь, что сразу после этого действительно убили человека. Я только это имела в виду, ничего больше.
Голос выдавал, насколько она взволнована. Длинные пальцы с ярким маникюром, ни на секунду не останавливаясь, нервно перебирали ручки сумочки, лежавшей на коленях, в то время как взгляд ее, казалось, застыл: она смотрела на Йеппсена почти не мигая.
Похоже было, что Кари тревожат не столько его вопросы, сколько то, что она сама на них отвечает.
Комиссар немного помолчал и неожиданно сменил тему:
