Эдгар Уоллес - Поток алмазов
— Ах ты, мой Сократ, — сказал Сноу.
— Сократ? Нет! Это тебе сказал бы любой порядочный ковбой! Кстати, ты не читал «Короля Сиукса»? Нет? И напрасно…
Он продолжал болтать о героях Дикого Запада. Теперь Муск, так его звали, был почитателем героев, искателем приключений и потребителем тех романов, которые поспешная критика называет «дрянью». За полотняными занавесками лежали на полках сотни потрепанных книжек, внесших свою лепту в образ жизни своего хозяина.
— А что мой Петер все это время делал? — спросил Сноу.
Петер поставил чашки и улыбнулся.
— Жил по-старому, — ответил он, — птицы, немного вышивания… У надломленного человека, тихо изучающего жизнь, время течет спокойно…
Он улыбнулся как бы скрывая тайную мысль.
Сноу тоже улыбнулся.
Петер был заядлым мечтателем. Он мечтал о героических подвигах, например, об освобождении сероглазых девушек из рук дюжих негодяев во фраках. Эти мерзавцы курили сигаретки и издевались над своими жертвами, пока не приходил Петер и сильным ударом сбивал этих негодяев с ног.
Петер был ростом приблизительно в полтора метра, но крепкого сложения.
Он носил большие круглые роговые очки, имел один фальшивый зуб — достояние, которое обыкновение заставляет самых азартных драчунов предпочитать храбрости осторожность.
Раньше Петер служил конторщиком в одном из магазинов в Сити. Он был честным, уважаемым человеком, увлекался садоводством. Как-то на столе кассира не хватило денег и его заподозрили в воровстве. Этим обвинением он был так ошеломлен, что беспрекословно позволил отвести себя в полицию, как во сне выслушал доказательства своей вины и сошел со скамьи подсудимых, не понимая, за что судья спокойным и неподвижным голосом приговорил его к шести месяцам принудительных работ.
Из положенного ему наказания Петер отсидел четыре месяца. Дело в том, что отыскался настоящий вор, сознавшийся в своем проступке.
Хозяева Петера пришли в отчаяние. Они слыли хорошими, честными христианами, а директор был, как потом утверждал Петер, так огорчен, что почти отказался от своего ежегодного отпуска, который он проводил в Шотландии.
Фирма, где служил Петер, сделала доброе дело — она назначила ему пожизненную пенсию, и Петер перекочевал в эти трущобы, так как считал, что побывав в тюрьме, хотя бы и невинно, он заклеймил себя на всю жизнь.
Понемногу он стал почти гордиться тем испытанием, которое ему выпало, начал задирать нос и заслужил в преступном мире незаслуженную славу. Когда он летом по вечерам выходил из дому, на него показывали пальцем и рекомендовали как знаменитого фальшивомонетчика.
— Что было с тобой потом?
Сноу как раз размышлял о милых странностях этого маленького человека, когда ему был задан вопрос.
— Я… о, все то же самое, мой Петер, — улыбнулся он.
Петер осторожно огляделся.
— С тех пор, как я был там, многое изменилось? — прошептал он.
— Кажется, столовую заново окрасили, — ответил Сноу серьезно.
Петер покачал головой.
— Мне кажется, что я бы не узнал теперь этого места… А что, кабинет начальника расположен все там же?
Сноу торжественно кивнул.
Маленький человек налил чай и подал его своему гостю.
— Петер, — спросил Сноу, размешивая чай, — где я могу остановиться?
— Здесь!
Лицо Петера просветлело.
— Они преследуют тебя, не правда ли? Ты останешься здесь, дорогой мальчик! Уж я тебя так преображу, как ты себе и представить не можешь! Бакенбарды! Парик! Я тебя тайно проведу к реке, и мы тебя посадим на пароход!
— Милый мой Петер! — улыбнулся Сноу, — Ах ты мой неисправимый! Нет, бессердечный маленький человечек — нет, не полицию я избегаю, а преступников, настоящих преступников, мой Петер, и не каких-нибудь воришек, а убийц-профессионалов наподобие, как там их зовут в твоих книжках, — Мичиган-Майка или Денвер-Дайка, а то и вместе взятых!
Петер многозначительно встал.
— Ты предал их, и они преследуют тебя, — сказал он торжественно. — Они поклялись тебе отомстить!
Сноу отрицательно покачал головой.
— Я их преследую, — поправил он его, — и клятву мести произнеся, великий сыщик с Бейкер-стрит! Мне нужно кое-кого выследить, Петер…
— Понимаю, — многозначительно кивнул Петер, — ты хочешь расстроить их планы!
— Расстроить — это как раз то слово, которое я искал, — улыбнулся Сноу.
Глава 4
У Ламбэра была в Сити контора, где он вел дело, но никто не знал, в чем оно заключается. На двери висела маленькая табличка, гласившая:
ЛАМБЭР
Отделение парижской конторы
Он принимал посетителей, отправлял и получал письма, но в один прекрасный день неожиданно исчез и никто не знал — куда, хотя приписка «Отделение парижской конторы» давала некоторое разъяснение.
Одни говорили, что он агент — занятие довольно неопределенное; другие считали его финансистом, хотя он никогда не откликался даже на самые заманчивые коммерческие предложения.
Но так как в Сити многие содержали конторы без видимой необходимости, то и дело Ламбэра не привлекало к себе излишне любопытных взглядов.
Было лишь известно, что он когда-то финансировал экспедицию в Центральную Африку, что само по себе было достаточным основанием содержать в Сити деловую контору.
У Ламбэра, однако, было дело, и дело весьма доходное. В среде банкиров он был известен как маклер, кроме того, как компаньон типографского дела фирмы «Флингенштейн и Боррис», как акционер пароходной линии, заслужившей незавидную славу, и как совладелец целого букета больших и малых законных и сомнительных предприятий.
Он был владельцем двух беговых лошадей, которые выигрывали, если он на них садился, и проигрывали, если он этого не делал.
…Прошло два дня после отъезда Сноу.
Ламбэр находился в своей конторе.
Было время завтрака, и он раздумывал, пойти ли сейчас в ресторан или составить деловое письмо, которое он уже третий день собирался немедленно отправить адресату. В конце концов чувство долга победило чувство голода, и он кивнул секретарю:
— Пишите.
Секретарь взялся за перо.
— Милостивый государь, — начал он и секретарь злобно заскрипел пером. — Милостивый государь! Настоящим подтверждаю получение вашего письма относительно алмазных россыпей в Грэт-Форресте. Точка. Я понимаю ваше… гм… ваше…
— Нетерпение, — вставил секретарь.
— Нетерпение, — подхватил Ламбэр, — но дело подвигается. Точка. Что касается вашего желания записаться на дальнейший выпуск акций, запятая, то честь имею вам сообщить, что мои инспекторы… торы…
— Тор, — поправил секретарь.
— Инспектор, — продолжал Ламбэр, — предупрежден о необходимости предоставить вам преимущество в том случае, конечно, если наши…
— Его, — снова вставил секретарь.
— Его советники это одобрят. С совершенным почтением…
Ламбэр закурил сигарету.
— Ну как? — шутливо спросил он.
— Очень хорошо, сударь, — ответил секретарь, потирая руки, — выгодное дело для инспектора!
— Для меня, — уточнил Ламбэр, не смущаясь.
— Я же сказал — для инспектора, — повторил секретарь.
Ламбэр был сегодня в хорошем настроении духа, и секретарь воспользовался этим и сказал:
— Как раз относительно этого письма сегодня многие справлялись.
Ламбэр, уже направлявшийся к двери, круто повернулся.
— Что вы, черт возьми, хотите этим сказать, Грэн?
Секретарь почувствовал, что допустил оплошность: это была деликатная тема. До известных пределов Ламбэр ему доверял, но только до известных пределов…
— Да все эта африканская история, — ответил он.
Ламбэр шагнул к нему.
— Полагаю, что вы им сказали…
— Я рассказал им обычную историю — что наш инспектор в настоящее время осматривает владение и что мы скоро от него получим известия. Один лишь поверенный Букстэдов…
— Дальше!
— Он сказал, что мы, кажется, сами не знаем, где находятся алмазные россыпи.
Ламбэр принужденно улыбнулся.
— Смешно, — сказал он не очень искренне. — Как будто можно учредить общество алмазных россыпей, не зная где они находятся! Абсурд, не так ли, Грэн?
— Конечно, сэр.
Ламбэр еще раз пожал плечами и вышел.
Что нужно иметь для эксплуатации алмазных россыпей? Для начала — сами россыпи. Исходя из этого разве не вызывал подозрений тот факт, что Ламбэр не мог указать расположение участков даже с точностью до ста миль? А то, что Ламбэр не имел никаких документов, подтверждающих его права на эти участки?
Он умалчивал о том, что эти россыпи — воздушный замок, фантазия, ничем не доказанная, разве только планом, которым он также не обладал и никаким способом добыть не мог. Он оттягивал время в надежде… На что? На этот вопрос он также не мог дать исчерпывающего ответа.
Ламбэр вышел на улицу. В эту минуту подъехал Уайтей.
