Гилберт Честертон - Клуб удивительных промыслов (рассказы)
– Знаете ли вы, где вы, майор? – спросил он.
– Видит Бог, не знаю, – с жаром ответил воин.
– Вы в Агентстве романтики и приключений, – ответил ему Нортовер.
– А что это такое? – растерянно осведомился Браун.
Тут Нортовер перегнулся через спинку стула и пристально взглянул на него темными глазами.
– Майор, – начал он, – приходилось ли вам, прогуливаясь вечером по пустынной улице, почувствовать вдруг неодолимую жажду приключений? Уолт Уитмен[2] прекрасно сказал: «Что-нибудь жуткое и опасное; что-нибудь далекое от мелкой, праведной жизни; что-нибудь неиспытанное, зачарованное, сорвавшееся с якоря и свободно плывущее вдаль». Бывало у вас такое чувство?
– Конечно, нет! – коротко ответил майор.
– Тогда я объясню подробней, – со вздохом сказал Нортовер. – Агентство романтики и приключений создано, чтобы удовлетворять очень важные нынешние потребности. Повсюду – в разговорах, в книгах – мы видим и слышим, что люди хотят окунуться в водоворот событий, которые увели бы с проторенной дороги повседневности. Человек, охваченный этой жаждой, платит определенную сумму Агентству романтики, ежегодно или раз в три месяца. Агентство берет на себя обязательство окружать его поразительными и таинственными событиями. Лишь только этот человек выходит из дому, к нему подходит трубочист и, скажем, убеждает его, что против него составлен заговор. Он садится в экипаж, и его везут в курильню опиума; он получает таинственную телеграмму, ему наносят странный визит, и он сейчас же оказывается в самой гуще событий. Интереснейший сценарий пишет сначала один из наших штатных писателей – они и сейчас работают в соседней комнате. Ваш сценарий, майор, созданный мистером Григсби, я считаю исключительно сильным. Мне даже жаль, что вы не увидели конца. Я думаю, больше не нужно объяснять, что произошла дикая ошибка. Мистер Герни-Браун, прежний владелец вашего дома, был клиентом нашего агентства. А наши нерадивые служащие, не обратив внимания ни на его двойную фамилию, ни на ваше славное воинское звание, просто решили, что майор Браун и мистер Герни-Браун – одно и то же лицо. Таким образом вы внезапно оказались в середине истории, предназначенной другому человеку.
– Как же все это делается? – спросил Руперт Грант, зачарованно глядя на Нортовера.
– Мы верим, что цели наши благородны, – с жаром ответил тот. – В современной жизни особенно прискорбно, что человек вынужден искать разнообразия, не сходя со стула. Если он хочет перенестись в сказочную страну – он читает книгу; если он хочет ворваться в гущу сражения – он читает книгу; если он хочет взмыть в небеса – даже если он хочет съехать вниз по перилам – он тоже читает книгу. Мы даем ему все это, но вместе с уважением к себе. Он у нас прыгает по заборам, борется с незнакомыми людьми, убегает от преследователей по длинным улицам. Все это не только приятно, но и очень полезно. Наш клиент видит хоть мельком утренний мир, мир зари человечества, Робин Гуда и странствующих рыцарей, когда под прекрасными небесами не прерывалась игра. Мы возвращаем ему детство – это небесное время, когда можно стать героем выдуманной истории, можно сразу и мечтать, и плясать.
Бэзил как-то странно глядел на Нортовера, глаза у которого горели, как у фанатика.
Майор Браун воспринял объяснения дружелюбно, с полным простодушием.
– Очень сложно, сэр, – сказал он. – Идея прекрасная. Но не думаю… – Он на мгновение замолчал, задумчиво глядя в окно. – Не думаю, что меня можно этим заинтересовать. Когда ты видел, знаете, кровь, слышал стоны, – мечтаешь о собственном домике и безобидных увлечениях. Как в Библии, помните? Мир и покой.
Нортовер поклонился. Затем, немного помолчав, добавил:
– Джентльмены, позвольте предложить вам визитную карточку. Если кто-нибудь из вас вдруг захочет связаться со мной, несмотря на мнение майора Брауна…
– Дайте мне, сэр, – произнес майор резким, но вежливым голосом. – Уплачу за стул.
Представитель Агентства романтики и приключений с улыбкой подал ему визитную карточку. На ней было написано:
П. Дж. Нортовер, бакалавр гуманитарных наук
К.У.П.
Агентство романтики и приключений
Флит-стрит, Теннерс Корт, 14.
– А что это за «К.У.П.»? – спросил Руперт Грант, заглядывая в визитную карточку через плечо майора.
– Как, вы не знаете? – удивился Нортовер. – Разве вы не слышали о Клубе удивительных промыслов?
– Да, много любопытных вещей, о которых мы не знаем, – задумчиво произнес майор. – Что же это за клуб?
– Клуб состоит исключительно из людей, которые изобрели какой-то новый, необыкновенный способ заработка. Я был одним из его первых членов.
– И вполне заслуженно! – сказал с улыбкой Бэзил, снимая огромную белую шляпу. В тот вечер это были его последние слова.
Когда посетители ушли, Нортовер со странной улыбкой запер стол и погасил огонь в камине.
«Майор – хороший человек, – подумал он. – Когда в человеке нет поэзии, он может стать поэмой. Подумать только, этот часовой механизм попал в сценарий Григсби!» И он громко засмеялся в тишине.
Едва смех замер, как послышался стук в дверь, и внутрь просунулась совиная голова с черными усами.
– Как! Это опять вы, майор? – воскликнул удивленный Нортовер. – Чем могу быть полезен?
Майор беспокойно вошел в комнату, вид у него был нелепый и какой-то вопросительный.
– Это очень глупо, – сказал он. – Со мной что-то случилось. Раньше такого не было, честное слово. Я хочу узнать, чем все кончится.
– Что именно, сэр?
– Ну, шакалы, бумаги, «Смерть майору Брауну», – ответил майор.
Лицо Нортовера стало серьезней, но глаза смеялись.
– Мне очень жаль, майор, – ответил он, – это невозможно. Не знаю, кому мне хотелось бы помочь больше, чем вам, но в нашем агентстве очень строгие правила. Все приключения мы храним в полной тайне. Я не имею права сказать вам ни на йоту больше. Надеюсь, вы поймете…
– Нужно ли объяснять мне, что такое дисциплина? – сказал Браун. – Большое спасибо. Спокойной ночи.
И майор удалился, на этот раз окончательно.
* * *Он женился на мисс Джеймсон, той самой леди в зеленом платье с рыжими волосами. Она была актрисой, одной из многих, услугами которых пользовалось агентство. Брак с чопорным пожилым ветераном вызвал некоторое смятение среди ее томных интеллектуальных друзей. Но она спокойно объясняла, что ей приходилось видеть множество людей, находивших выход из головоломок, подстроенных для них Нортовером, но она встретила лишь одного, кто кинулся в темный подвал, когда был уверен, что там – убийца.
Они живут счастливо, как птицы, в своем нелепом домике. Браун начал курить, а в остальном не изменился, разве что теперь иногда он, по природе своей подвижный, впадает в какую-то отрешенность. Жена его, скрывая улыбку, узнает по невидящему взгляду голубых глаз, что он гадает, о каких бумагах шла речь и почему нельзя упоминать о шакалах. Но, как многие старые солдаты, он – человек набожный и потому верит, что конец этих дивных приключений откроется ему в лучшем мире.
Бесславное крушение одной блестящей репутации
В один прекрасный день мы с Бэзилем Грантом беседовали, сидя на империале полупустого трамвая; во всем мире нет более удобного места для бесед.
Мимо нас двигались неизмеримые серые пространства Северного Лондона; медленный ход трамвая давал нам возможность постичь всю их необъятность и нищету. Мы впервые поняли истинный ужас беднейшей части Лондона.
– Но одного вы не должны забывать: эти казенные, плебейские кварталы дают так много свидетельств высоты человеческой души, – обычным своим рассеянным и серьезным тоном сказал Бэзиль Грант, когда я поделился с ним своими мыслями. – Я согласен с вами. Я согласен с тем, что эти люди обречены на более чем варварскую жизнь. На их долю выпала цивилизация третьего сорта. И все же я твердо уверен, что большинство здешних жителей – хорошие люди. А стремиться быть хорошим – это гораздо более рискованная и смелая авантюра, чем пуститься на парусной лодчонке в кругосветное плавание, к тому же…
– Продолжайте, – сказал я. Ответа не последовало. – Продолжайте, – повторил я, взглянув на него.
Большие голубые глаза Бэзиля, казалось, выкатились из орбит, он не меня слушал. Он пристально смотрел на улицу.
– В чем дело? – спросил я, глядя в том же направлении.
– Это просто удивительно, что как раз в момент величайшего моего оптимизма я напоролся на этого человека. Я сказал, что все здешние жители – хорошие люди, а между тем вот вам отъявленнейший негодяй Лондона.
– Где? – спросил я, перегнувшись вперед. – Где?
– О, я был вполне прав! – продолжал он своим странным, дремотным тоном, который обычно появлялся у него в самые трудные минуты и пугал собеседника. – Я был вполне прав, говоря, что здешние жители – хорошие люди. Они герои, они святые. Быть может, они изредка и украдут ложку; случается им и избить кочергой двух-трех женщин. И все-таки они святые, они ангелы; на них белоснежные одеяния; у них крылья и сияние вокруг чела, во всяком случае, по сравнению с этим человеком.
