Леонид Словин - Полночный детектив
Я решился. Отстучал:
"Сорок тысяч баксов. Аванс 20 тысяч…"
Заказчик медлил с ответом. Я смотрел на экран.
На этом наше общение могло прекратиться навсегда.
Спустя минуту я уже читал ответ:
"Принято"
Следующие три недели я обязывался рисковать своей свободой, а, может, и головой…
"Уволен…"
На другой день в указанном мне отделении банка "Вестерн Юнион" я без всяких осложнений несколькими порциями получил свой первый аванс. А чуть позже я был уже рядом с высотным зданием у метро "Баррикадная".
Там, в буднично тихом полупустом почтовом отделении, на первом этаже, меня ожидала тщательно упакованная бандероль.
Аккуратно снимая оберточную бумагу, я обратил внимание на почтовые штемпели: бандероль прошла прирельсовый почтамт и была отправлена почти за неделю до нашего с Вячеславом Георгиевичем разговора, в расчете на то, что я не смогу отказаться от выгодного предложения и обязательно его приму.
Все надписи изнутри и снаружи бандероли были выполнены на компьютере, а адрес отправителя содержал всего несколько букв. Мне он показался бессмысленным набором согласных. На самом деле это был абонентский ящик…
Внутри бандероли находился адрес элитного дома, ключи от подъезда и квартиры объекта, а также короткое, сделанное в форме словесного портрета описание внешности девушки…
Размещение спецаппаратуры внутри дома обеспечивал я сам…
Это было рискованно. Зато тревоги по поводу финансовой бреши в средствах, которые мы с женой должны были внести весной за новую квартиру, оставались уже позади.
Заявление об уходе из "Лайнса" я подал через секретаря.
Змейка ни о чем не спросила: накануне я в общих чертах обрисовал Рембо по телефону суть сделанного мне предложение. Секретарь была в курсе, кивнула на кабинет…
— Шеф должен скоро подъехать…
Я прошел в пустое помещение. Постоял.
Я помнил все кабинеты, которые когда-либо занимал президент Ассоциации, начиная с проходной в двухкомнатной квартире на улице Декабристов, где десять лет назад начинался "Лайнс".
Этот кабинет Рембо я знал не хуже, чем собственную квартиру.
В фотографиях и дипломах на стенах была деловая история фирмы.
Она была уникальна.
Бывший старший опер МУРа, авиационный технолог и юрист по двум своим высшим образованиям — Рембо начал с нуля.
Я был с ним, когда единственным нашим объектом охраны был огромный гараж, и все, что оставалось после оплаты труда охранников, покупки снаряжения — раций, камуфляжей, ботинок, вся зарплата Рембо вкладывались в развитие фирмы — шли на аренду помещения, покупку компьютеров, обучение личного состава.
По ночам Рембо мотался по объекту, проверял работу секьюрити, безжалостно увольнял халтурщиков и пьяниц. Ставка была на молодых парней, заинтересованных в совершенно новой для России престижной профессии частного охранника и честном заработке…
Доброе имя безупречной охранной фирмы быстро привлекла к нам солидных клиентов.
Первыми обратились несколько коммерческих банков. То было время, когда частные банки росли, как грибы. С увеличением числа объектов мы смогли увеличить штат секьюрити, но Рембо по-прежнему, в первую очередь, заботился о нашей информационной службе, именно в нее постоянно шли все свободные средства.
До сих пор с предложением продать информационную базу "Lions" а к Рембо обращались и спецслужбы, и американцы…
Наша лицензия на охранно-сыскную деятельность имела номер 000001!
А визитной карточкой "Лайнса" стало членство во Всемирной Детективной Сети — WIN, куда входили ведущие профессионалы из пятидесяти стран. Рэмбо, кстати, стал ее региональным управляющим в России.
— Кофе? — спросила секретарь, заглядывая в дверь.
— Нет, я, пожалуй, поеду.
Без своего хозяина — кабинет был нежилой.
В моем сознании они существовали всегда вместе — Рембо и его кабинет. Даже обычные фото и дипломы на стенах смотрелись тогда по-другому.
Сидеть на своем обычном место, слева за приставным столом, в отсутствии Рембо было не с руки…
Я еще постоял у книжного шкафа…
Из-за стекла на меня смотрели Дипломы Национальной Ассоциации Профессиональных Детективов США, Американского Общества Промышленной Безопасности — NAS и ASIS…
Незапятнанная репутация Охранно-Сыскной Ассоциации, которая входила теперь в число в наиболее престижных мировых союзов детективов, достался Рембо слишком дорого. Я не мог рисковать репутацией "Лайнса".
— Что сказать шефу?..
— Я оставлю записку.
Уже у порога я случайно попал взглядом на ту — единственную в этом кабинете нашу МУРовскую фотографию, что потом запечатлелась на моей чашке.
Мы сфотографировались на рассвете после ночной операции на Воробьевых горах — разгоряченные, с оружием, еще не потерявшие куража — Рембо, я и третий — Пашка Вагин. Вагин начинал вместе с Рэмбо еще в студенческом отряде — оба потом попали во Второй — убойный — отдел МУРа.
Пожалуй, именно после той ночи наши ментовские дороги разошлись.
Я ушел в милицию на Павелецкий вокзал и стал старшим опером розыска на железке, когда Рэмбо взяли на замначем Управления в Зеленоград, а Пашка Вагин в очередной раз погорел и его спихнули заместителем в 108-ое. Здесь неожиданно карьера его направилась.
Теперь он был большой начальник — корифей, второй человек в Северо-Западном Округе, подполковник.
Вспоминая Вагина, я почему-то всегда восстанавливал в памяти тему его дипломной работы в Московском энергетическом — "Плазменная система зажигания газотурбинного двигателя". Для меня, гуманитария, это был высочайший, почти космический уровень науки. Джомолунгма, Гималаи…
Я еще раз оглядел кабинет, вернулся в приемную. Змейка уже сидела за компьютером:
— Вы уходите?
— Я еще позвоню.
Вторая смена
После обеда, как и обещали метеорологи, в столице установилась оттепель и, когда я к вечеру снова гнал в Москву, стояло полное безветрие.
Девушку я принял на той же автостоянке, где утром она оставила свой чистенький бежевый "пежо".
Я приехал раньше назначенного часа и между дел смог убедиться в том, что в течение дня машиной никто не пользовался, "пежо" оставался на том самом месте, где был оставлен. Я видел также, как девушка, появилась из подземного перехода под Ленинградкой, подошла к автостоянке…
Уже горели светильники. Дежурный секьюрити — высокий квадратный шкаф, в сером камуфляже и такой же серой форменной бейсболке — махнул ей рукой со своей вышки, когда она проходила рядом,
Девушка села за руль…
На Ленинградке было полно машин.
По сигналу светофора истосковавшийся за день по дому частный транспорт стремглав срывался с места, обдавая самых неловких вокруг мокрой грязью и ледяным крошевом.
Я пристроился в крайний ряд, пропустив впереди как прокладку между нами трех-четырех чайников.
Девушка гнала небыстро, достаточно спокойно. Следовать за ней не представляло никакой сложности.
Когда мы притормозили у ее дома, было еще непоздно.
В модерновых светильниках вдоль здания тоже горели огни. Пустырь по другую сторону ограды, где я установил свой постоянный наблюдательный пункт, выглядел в этот час оживленно: помимо меня его облюбовало еще несколько местных жителей, они выгуливали породистых собак — борзых, доберман-пинчеров, кери-блю-терьеров. Вскоре к ним присоединилась девушка со своей лайкой…
Дальше все шло заведенным порядком.
Гуляние с собакой, возвращение в дом. На этот раз окончательное.
Свет вспыхнул во всей квартире. Я включил экран.
Девушка уже раздевалась.
Это всегда было первым, что она делала по возвращению. Одно за другим сбрасывала все, в чем была. И бюстгальтер, и трусики. Хватала халат…
Сегодня, раздевшись, она вдруг вспомнила о еде. Не обедала, что ли? Не набросив халат, вошла в кухню, не сгибая колени, стоя спиной к монитору, нагнулась к холодильнику. Что-то достала…
Помидор, красные перцы?! Затем снова прошлепала в гостиную, включила телевизор. И все это в чем мать родила…
Одинокий девичий ужин с банкой пива "готсберг". С телевизором.
Затем долгое сидение в ванной и такое же долгое занятие косметикой…
И так каждый день: работа, дом. Иногда супермаркет…
Я не помню другого случая, когда бы мне приходилось вести наблюдение за практически полустационарным объектом…
За неделю, пока я наблюдал за ней, девушка лишь однажды изменила себе — по дороге домой заехала на Арбат в церковь Воскресения Словущего. Я пригнал следом. В храм я, естественно, не входил, ждал снаружи…
Прихожане вокруг были все жители Арбата, интеллигентные немолодые люди.
Из церкви девушка появилась одна. Сразу села в машину.
