Саймон Гандольфи - Золотая девушка
– А что, ты чем-то недоволен?
– Давайте назовем это подозрением.
– Ты всегда был подозрительным, даже в детстве, – холодно отозвался полковник. – И какого черта тебе понадобилось носить на шее эти идиотские бусы?
Трент мог бы ответить, что именно подозрительность спасла ему жизнь, а на бусах между лопатками висит нож. Но он ничего этого не сказал, все еще проигрывая мысль в голове о гибели пилота: пилот выпрыгнул из самолета, темнота, хоть глаз выколи, паника… Не мог Трент не проводить параллелей между гибелью пилота и тем, как его самого предали в Ирландии.
– Профессионал убил четырех человек. Мне платят за то, что я подвергаю опасности свою жизнь. Держать меня в неведении просто глупо.
Полковник сухо хмыкнул.
– Мы искали тебя повсюду, – признался он.
Так вот оно что! Трент думал, что наконец-то освободился от страха, который стал его постоянным спутником за последний год в Ирландии. Ему не на кого было положиться и некому верить, его могли спокойно принести в жертву какой-нибудь абстрактной идее добра, в которую он больше не верил. Он понимал, что страх и утрата веры поставили его вне игры. А так как страх порождает страх, теперь он боялся, что его подставят.
– Искали для наживки? – Трент изобразил на лице привычную небрежную ухмылку, издеваясь над полковником с лукавинкой в глазах. Он понял, что сыграл хорошо; наградой ему явилось неприкрытое раздражение в голосе полковника.
– Если тебе нравится считать себя червяком. – Смит затушил сигарету о пустую банку из-под "Короны", стоявшую на туалетном столике. Затем, видимо, приняв решение, взглянул Тренту прямо в глаза. – Мы надеемся, что тебе предложат контрабандно ввезти небольшую партию оружия. Прими предложение. Пусть хорошо заплатят. И запомни: за деньги придется отчитываться.
"Чего не смог сделать отец", – подумал Трент.
– Я жду американца. Будешь с ним работать. Американцы – неплохие ребята, очень даже неплохие. – Полковник как бы подчеркивал свой отказ от предубеждения против старших партнеров по Северо-Атлантическому альянсу, которых считал нуворишами.
Но что бы он ни говорил, это мнение все равно влияло на все его суждения. Он был из того поколения британских разведчиков, которое никогда не сможет простить американцам того, что они потеснили их после дела Филби. Правда, полковника никогда не отстраняли от работы. Наоборот, близкие контакты с Лэнгли значительно повысили престиж, и Трент до засылки в Ирландию был активным его помощником в налаживании этих контактов. Но вот по поводу сути контактов у Трента возникали серьезные сомнения даже по миссии в Ирландии.
– Неплохо было бы иметь побольше информации.
– У меня самого ее нет, черт побери! – оборвал его полковник, внезапно выказав копившееся раздражение. – Это не наша операция. Чертовы представители Европейского сообщества! Мы оказываем кому-то услугу. – Он сжал кулаки, словно опасаясь, что иначе вцепится кому-нибудь в горло. Слишком старый для новых хозяев, он смотрел на Трента так, словно тот был виноват в необходимости работать на них. Да, он винил во всем поколение Трента, паневропейцев. – Информация поступает из разных источников, – добавил он, на мгновение приоткрывая перед Трентом сложность работы под разными, если не противоборствующими, флагами. – Докладывай все непосредственно американцу, больше никому. Этого приятеля зовут Каспар – отвратительное имя. Раньше он работал на ЦРУ, а теперь на УБН[4].
Трент надеялся, что его переход на новую работу положил конец прямым контактам с американцами. Ему вспомнились те миссии, которые приходилось для них выполнять под командой полковника. Американцы называли эти задания мокрой работой – мокрой из-за крови. Да… Но если уж ты ввязался в эти дела, выхода из них нет, по крайней мере он его не видел. Все друзья живут в том же секретном мире, и только они одни знают и понимают то, что делаешь ты. Только с ними ты можешь делиться своими чувствами и переживаниями. Без них ты обречен на одиночество. И, кроме всего прочего, он считал себя обязанным полковнику. Полковник спас его отца от тюрьмы, а мать от ужаса, который мог на нее свалиться, стань она женой заключенного.
Полковник перед этой их встречей попробовал предупредить все эмоции, которые могут возникнуть у Трента, так же тщательно, как сам Трент продумывал курс яхты между коралловыми рифами, прежде чем поднять якорь. Трент понимал это. Но теперь у него были тайные мысли, спрятанные от старика, – мысли, которые нужно держать в секрете. Он улыбнулся спокойно, как какой-нибудь отдыхающий в Канкуне, который назначает свидание.
– Я встречусь с Каспаром здесь?
– Южнее, – ответил полковник, – в Бакаларе. Завтра позавтракаешь там в ресторане "Сеноте Асуль". Потом отправишься в крепость смотреть достопримечательности. Каспар будет там в три часа.
"Хоть в одном повезло, – подумал Трент. – Встретиться с кем-нибудь в Канкуне в компании с полковником и двумя клоунами-охранниками – такая же конспирация, как передавать радиограмму через заграничную службу Радио Москвы".
***Полковник и в прошлом часто использовал его как наживку. Это не нравилось Тренту, так как ситуация выходила из-под его контроля. Но по крайней мере раньше он всегда знал, кого или что он должен поймать.
В подавленном настроении он ехал на мотоцикле из Канкуна на юг, в сторону Бакалара.
Бакалар отстоял от Канкуна на триста шестьдесят километров. Абсолютно прямая дорога с редкими кустами по обочинам. Только два поворота – на Чичен-Ицу и Мериду да несколько прибрежных кафе, которые содержались на средства каких-то оптимистов, не принимающих в расчет склонность мексиканцев к экспроприациям. Сесть на хвост Тренту здесь было так же легко, как преследовать слона, катающего детей вокруг маленького муниципального зоопарка.
Одной из достопримечательностей побережья провинции Кинтана-Роо были известковые пещеры. Своды некоторых из них обрушились, и взорам людей открылись озера необычайной чистоты с водой ярко-голубого цвета.
Ресторан "Сеноте Асуль" располагался на берегу одного из таких озер. Грубые деревянные столы стояли в тени шести деревьев, проросших сквозь неплотную соломенную крышу, а меню наполовину состояло из даров моря в свежем виде и дичи, которая могла бы довести более консервативных сторонников цивилизации до пароксизма ненависти и ужаса.
Трент встречал таких консерваторов среди постоянно проживающих в Бельпане. Они, казалось, поставили себе целью заключить все местное население в зоопарк, где мужчин следовало кастрировать, а женщин стерилизовать, и таким образом превратить Бельпан в эдакий рай для экологических туристов из стран "первого мира". Конечно, программа стерилизации в конечном счете должна была привести к сокращению количества официантов и горничных, но ведь это произойдет тогда, когда консерваторы уже удалятся в более комфортные условия в каком-нибудь западном университете, где у них будет кондиционер и не менее трех машин. Трент предполагал, что эти люди должны ненавидеть его за то, что он рисковал жизнью, защищая систему, которую они считали злом. Он же считал ее несовершенной, но лучшей из того, что сегодня было в этом мире…
Посетители ресторана "Сеноте Асуль" между тем неплохо отдыхали. Трент был здесь единственным иностранцем – слишком уж далеко находился Бакалар, чтобы стать популярным среди населения Канкуна. Чем старше мексиканцы, тем строже они одевались: старики в черных брюках и рубашках с длинными рукавами, старухи – в блузках опять-таки с длинными рукавами, в юбках, чулках и туфлях на высоких каблуках. У людей среднего возраста рукава короткие, некоторые одеты в шорты. Молодежь – в бикини и плавках, кто – в бассейне, кто потягивает margaritas[5] за столиком.
Был полдень – время слишком раннее для серьезного завтрака. Но каждый стол был заставлен тарелками с мелкими креветками, ракушками, рыбой. Трент заказал мясо дикого кабана, потому что на островах он никогда не видел мяса, и стал пить сок в ожидании, пока его обслужат.
Принесли мясо, нежное и очень вкусное. Внезапно воцарилась тишина, Трент поднял голову от тарелки. У стойки бара застыли шестеро: трое мужчин, разговаривавших громче, чем было принято в ресторане "Сеноте Асуль", и три женщины, которые тоже вели себя достаточно нагло. Мужчины сдвинули два столика рядом и громко заказали текилу. Один из них спросил, не американец ли Трент, и он ответил, что англичанин. "Англичанин – это хорошо", – заметил мужчина и плеснул в стакан Трента немного текилы.
– Спасибо, сеньор, ваше здоровье. – Трент небольшими глотками пил текилу. Отказываться было нельзя, это могло привести к драке.
Женщины сбросили с себя одежду – полногрудые, широкобедрые; бикини были явно не для них. Громко смеясь, они направились к бассейну, покачиваясь на слишком высоких каблуках.
