Анатолий Безуглов - Преступники
— Уж куда больше, Евгений Тимурович, — обидчиво проговорила главная медсестра. — Сами знаете, как моем и чистим, — буквально вылизываем палаты, коридоры, холлы…
— Не обижайтесь, — миролюбиво сказал главврач. — Просто я считаю, что нелишне еще раз напомнить. Как-никак — Центральное телевидение!
Он продолжил читать документы больных. Положение было действительно затруднительным: кого же выбрать?
— Видимо, вас с Ростовцевым точно выдвинут на премию, — заметила Орлова,
— Почему вы так считаете? — оторвался от бумаг профессор.
— Если уж с Центрального телевидения едут… Можно, значит, поздравить?
— Когда официально напечатают в газете, тогда и будете поздравлять, — буркнул главврач и перевел разговор на другую тему.
Орлова перегнулась через стол, выбрала из папки схваченные скрепкой несколько листков. Баулин вопросительно посмотрел на нее.
— Протеже Ростовцева, — пояснила главная медсестра, протягивая документы профессору. — Аркадий Павлович мне два раза звонил… А вам?
Баулин взял бумаги, быстро пробежал глазами.
— Да-да, — кивнул он. — Припоминаю. — И, печально усмехнувшись, добавил: — Теперь на одно место осталось всего… сорок девять претендентов… С ума сойти можно!
Главная медсестра встала, обошла стол, снова перебрала направления и отложила одно из них. Баулин стал знакомиться с документами больного. А Орлова сказала:
— Заместитель начальника областного управления торговли… Так что, Евгений Тимурович, и положение его, и должность…
— С таким, как вы сказали, положением и должностью, — перебил ее Баулин, — он может лечь в любую, даже московскую клинику. Или в институт… А мы возьмем Магамбетову, — решительно закончил он.
Аза Даниловна недовольно поджала губы.
— Все, решено! — закрыл папку главврач, оставив на столе бумаги выбранных больных.
— Простая доярка! — фыркнула Орлова.
— У Магамбетовой, между прочим, девять детей, — произнес профессор. — Девять! Мы должны думать и о них.
Главная медсестра хотела сказать еще что-то, но Баулин остановил ее жестом, давая понять, что своего решения не изменит.
Орлова забрала папку, проворчав насчет того, что с ее мнением никто не считается, а она торчит в клинике с утра до вечера, работает за троих, да еще должна зачем-то ехать с Соловейчик проверять, как торгуют «Бауросом».
Это задело главврача.
— Кстати, — сказал он, не скрывая раздражения, — я просил, чтобы поставили решетки. — Баулин ткнул пальцем на окна кабинета. — Неужели надо напоминать десять раз?
— Вы только позавчера дали указание хозяйственникам, — тоже не очень любезно ответила Орлова.
— Так что же, прикажете ждать месяц? — с иронией спросил главврач.
Орлова ничего не ответила и с каменным лицом направилась к двери. Когда она уже взялась за ручку, Баулин негромко спросил:
— Аза Даниловна, простите, но… У вас опять что-то с Рогожиным?
Ее словно хлестнули.
— С Рогожиным? — резко обернулась Орлова, и лицо ее залилось краской.
— Я же видел, — смутился профессор.
Орлова набрала воздуха, словно хотела выкрикнуть что-то дерзкое, но сдержалась. Только махнула рукой и выскочила из кабинета, хлопнув дверью.
Евгений Тимурович обхватил голову руками, прикрыл глаза, мучительно размышляя, что же такое творится и почему Орлова…
В это время открылась дверь и в кабинет вошел Голощапов.
— Едем, Анатолий Петрович, едем, — суетливо поднялся главврач, даже не притронувшись к бумагам, которые требовали рассмотрения.
На пасеку «Интеграла» отправились на служебной машине главврача, которой он пользовался чрезвычайно редко — предпочитал пешком или на велосипеде.
Выехав из поселка, профессорская «Волга» окунулась в вековой лес. Дорога шла узкой просекой среди величественных заповедных елей. Сначала Баулин слушал Голощапова невнимательно, но потом увлекся его рассказом. И гнетущее состояние развеялось.
— Я считаю, — увлеченно говорил Анатолий Петрович, — мы должны еще более интенсивно применять в клинике апитерапию[1]. Во всех отделениях. Даже в детском. Ведь мед содержит смесь фруктозы и глюкозы, которая непосредственно усваивается, являясь источником энергии. У меда широкий спектр терапевтического воздействия! И не только у меда. Такие продукты пчеловодства, как пыльца, перга, маточное молочко, прополис, пчелиный яд и даже воск, — они же могут творить чудеса!.. Если, например, жизнь рабочей пчелы длится тридцать пять — сорок дней, то матка, потребляющая исключительно маточное молоко, живет пять-шесть лет! Установлено, что в биологии и медицине нет другого вещества, которое оказывало бы подобные эффекты на развитие, продолжительность жизни и продолжение рода. Напрашивается вывод: с помощью маточного молочка можно продлить жизнь человека… И не случайно, когда я был на симпозиуме в Бухаресте, многие ученые выступали с докладами об эффективном лечении маточным молочком вирусных заболеваний, атеросклероза, ослабленного зрения и других недугов.
— У вас сохранились эти доклады? — спросил Баулин.
— Конечно. Если интересуетесь, я принесу.
— Буду очень признателен. А насчет апитерапии было бы хорошо послушать ваш научный доклад в следующий понедельник… Лично я считаю это направление весьма перспективным. Но если говорить о нашей клинике, то, — Баулин развел руками, — нас пока сдерживает база. Я имею в виду пасеку.
— Субочев, я считаю, находка, — сказал Голощапов. — Прекрасный специалист и, главное, энтузиаст. Между прочим, Субочева оставляли в аспирантуре при академии. Но он предпочел живое дело… Правда, когда он приехал и увидел здешнюю пасеку, то пришел в ужас. Прежний пасечник был горьким пьяницей. Пчелы, кстати сказать, пьяных не любят…
Машина вырвалась из леса. Дальше дорога шла через цветущее гречишное поле.
— Смотри-ка! — сказал профессор, неотрывно глядя в окно. — Красота-то какая!
— А какой мед с гречихи! — воскликнул Голощапов. — Мечта! — И подсказал шоферу: — Сверните вот туда, в березовую рощу.
Пасека в несколько десятков ульев располагалась на самой опушке. Чуть поодаль стояли три палатки. Возле них — врытый в землю длинный дощатый стол и скамейки. За столом над микроскопом склонился коренастый плечистый парень в ковбойке и джинсах. Время от времени он отрывал глаза от окуляров, что-то записывал в толстую тетрадь. И так был увлечен, что не заметил, как к нему подошли приехавшие.
— Приветствую! — весело поздоровался с ним Голощапов.
— А-а, Толя, — поднялся из-за стола пчеловод. — Здорово!
— Это Георгий Сергеевич, — представил его профессору Анатолий Петрович. — А это Евгений Тимурович Баулин.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Субочев выглядел удивительно молодо, чему немало способствовал курносый нос и вихрастая шевелюра. Нрава пчеловод, видать, был легкого.
— Наш эрзац, Толик, идет нормально, — проговорил он с усмешкой.
Баулин недоуменно посмотрел на Голощапова.
— По моей просьбе Георгий Сергеевич занимается производством экспрессного меда, — сказал Голощапов. — Объясню, что это такое… Подготавливается сахарный сироп с добавлением определенных компонентов — растительных соков, органических веществ, лекарств и так далее. И пчелы, подобно фармацевту в аптеке по рецепту врача, готовят сложное, состоящее из нескольких ингредиентов лекарство. Например, морковный мед, хвойный, гематогенный, поливитаминизированный…
— Заманчивая идея, — одобрительно кивнул Баулин. — Значит, мед с заранее заданными свойствами, необходимыми для лечения?
— Вот-вот, — подтвердил Анатолий Петрович. — Я и хочу ввести в практику нашей клиники лечение экспрессным медом.
— Не понимаю, — сказал Баулин. — А при чем же тут эрзац?
— Видите ли, — с улыбкой ответил Субочев, — в последнее время развелось немало нечестных пчеловодов. Только о своем кармане и думают. Скармливают пчелам сахарный сироп, и получается не мед, а эрзац. Даже небольшая примесь сахарного сиропа портит мед и делает его непригодным для лечения… Разумеется, к экспрессному меду данное обвинение не относится. Это — лекарство.
Баулин и Голощапов провели на пасеке часа три. А когда сели в машину, чтобы уехать в Березки, Голощапов спросил:
— Даете «добро» на использование в клинике экспрессного меда?
— Голосую «за» двумя руками! — откликнулся Баулин. — И не только его, но и других продуктов пчеловодства. Уверен: применение их в лечебной практике таит большие возможности… Но за вами научный доклад о достижениях апитерапии…
Закончив обход, Людмила Иосифовна Соловейчик зашла к Орловой.
— Поедем в Попово? — спросила заведующая отделением.
Главная медсестра все еще находилась не в духе после разговора с главврачом.
