Дарья Калинина - Шаловливый дедушка
— Значит, так: мне удалось отследить тринадцать фикусов или других крупных растений в горшках, перевезенных в нашем городе за последние два дня с одного места на другое.
— Так много? — не удержалась я.
— Да, но из них нам, по всей видимости, подходят лишь два. Потому что только про них известно, что они следовали отдельно от другого груза. Но, к сожалению, я разговаривала с женами владельцев «Газелей», перевозивших фикусы. Поэтому точного адреса, куда были доставлены фикусы, жены не знают.
— А где их мужья болтаются в такое позднее время? — спросила Инна.
— Один лежит в больнице, ему на ногу пианино упало, а другой уехал с грузом куда-то за город. Вернуться обещал только завтра к вечеру. Там у него тоже попутный груз намечается.
— Ну и ладно, — сказала Инна. — Завтра так завтра. Все равно сейчас уже поздно. Завтра с утра сразу навестим больного, у него все и узнаем. В какой, кстати, больнице лежит этот придавленный?
— Больница номер пять, Чебоксарский переулок, — ответила Мариша, сверившись с бумажкой. — Где это?
— Не знаю, не была, — пожала плечами Инна.
На следующий день мы отправились прямиком в больницу, в этот самый Чебоксарский переулок.
— В последнее время я слишком часто оказываюсь в больницах, — пробурчала Инна, когда мы очутились перед невысоким каменным забором, кое-где покрытым облупившейся от влаги краской.
— Благодари бога, что сама ходишь, а не к тебе ходят, — сказала Мариша.
За забором высились больничные корпуса. Мы вошли внутрь и сразу же были остановлены бдительной теткой, которая многозначительно указала нам на табличку, оповещавшую, что часы посещения в больнице начинаются лишь с пяти вечера.
— Тетенька, — заканючила Инна, — нам бы дяденьку повидать. Он у вас лежит со вчерашнего дня со сломанной ногой. Нам мама велела ему носки передать. Он вчера жаловался, что у него сломанная нога под гипсом мерзнет. Вот, из собачьей шерсти.
Первый начес.
И она продемонстрировала полиэтиленовый мешок. Тетка посмотрела и заколебалась.
— Не положено, — с сомнением сказала она. — Врачи увидят, заругают. А у меня пенсия маленькая.
Мы верно поняли последнее замечание вахтерши.
Сто рублей перекочевало от нас к тетке, а взамен мы получили белые халаты и шапочки. А также были снабжены инструкцией, как вести себя, если наткнемся на врача. Следовало представиться наивными студентками из медицинского колледжа, явившимися для прохождения практики. В вахтерше явно погиб великий инструктор по шпионажу.
Снабженные легендой и камуфляжем, мы поднялись на второй этаж. Там воняло щами и пригоревшей кашей. Оно и понятно, в больнице был священный час — время завтрака. Все больные, которые могли передвигаться, сползлись к кухне, возле которой стояло несколько рядов пластиковых столов. Не довольствуясь жалкой больничной порцией, большинство пациентов притащили с собой различные свертки, пакетики и баночки с домашней снедью.
Судя по тому, что людей с загипсованными ногами среди завтракающих не было, мы догадались, что наш грузчик остался в палате. Так оно и было. Обойдя несколько палат, мы наконец наткнулись на малюсенького мужичка, который едва ли занимал половину кровати. Мужичок был с длинными, давно не мытыми волосами и с гипсом на левой ноге. Приметы совпадали. На кровати имелась табличка с его именем. Бедолагу звали Гришей.
— Это вас пианино придавило? — первым делом поинтересовалась у него Мариша. — Что-то вы для грузчика слишком мелкий.
— Мал золотник, да дорог, — уверил ее мужичок. — А вы меня уже лечить собираетесь? Рано, я еще не позавтракал. Но я готов.
Однако Мариша не торопилась приступать к процедурам.
— А вы всегда только музыкальные инструменты перевозите или еще что-нибудь? — спросила она.
— Мы все перевозим, — сказал Гриша.
— Я почему спрашиваю, — принялась объяснять Мариша, — у моей престарелой тетки есть пальма, она над ней страшно трясется и никому ее не доверяет. Однако тетка теперь живет у нас, а свою квартиру вместе с мебелью будет сдавать. Вот и хочет забрать пальму. Но требует, чтобы ее драгоценной пальмой занялись исключительно профессионалы.
— Цветами больше не занимаемся, — отрезал Гриша.
— Больше, а раньше занимались?
— Раньше да, но после последнего раза я закаялся.
— А в чем дело?
— Да чертовщина получилась, — сказал Гриша. — Позвонила нам клиентка вроде вашей тетки. Потребовала, чтобы мы перевезли ее цветок, который она решила подарить племяннице. Дескать, той это сюрприз будет. И адреса бабка назвала. Свой назвала правильно, а адрес племянницы переврала. Привезли мы девице теткин цветок, а там люди про него знать не знают. Пришлось обратно везти. Скандал был. Бабка габаритов мощных, глотку дерет, ровно звезда эстрады. Стали мы цветок обратно пристраивать, а пианино — оно рядом стояло — возьми да на меня и упади. Вот теперь у меня простой в работе получается, а все из-за этого цветка, пропади он пропадом.
— Но цветок вы бабке вернули? — уточнила Инна. — Адрес ее помните?
— До конца дней своих не забуду. Партизана Германа, дом пять.
Улица, названная в честь незабвенного партизана, ни у кого из нас троих ни с чем не ассоциировалась.
На всякий случай мы туда все-таки съездили. Там и в самом деле жила бабка, которая посылала фикус своей племяннице, только сейчас растения у нее не было, ей все-таки удалось доставить подарок по адресу.
— С этим малюткой-грузчиком у нас промашка вышла, — резюмировала Мариша, когда мы вышли из палаты. — Придется ждать, когда из рейса вернется вторая бригада грузчиков, которые другой фикус тягали. С ними и будем разговаривать.
— А меня вот, например, сейчас больше всего тревожит, почему это Юля с утра нам не позвонила и не отчиталась, как у нее дела продвигаются, — сказала Инна. — Она ведь знает, что мы тут с ума сходим от нетерпения. Чем она думает?
— Может быть, ей еще нечего нам сказать, — предположила я. — Потому и не звонит.
* * *У Юли же дела обстояли следующим образом.
Она не забыла про своих подруг, вовсе нет. Просто обстоятельства не позволяли позвонить. Наученная опытом своего прошлого полета, она заранее, еще в городе, купила бутылку хорошего коньяка. Так что, когда самолет оторвался от земли. Юлю уже мало что тревожило. Она достигла блаженного состояния, когда явь путается с грезами, а тело охватывает волшебное ощущение покоя. Однако уже через час у нее над ухом прозвучал громкий вопль, вырвавший толком не протрезвевшую Юлю из цепей сна.
Она недовольно подняла голову и осмотрелась по сторонам. В салоне самолета явно творилось что-то неладное. Из кабины пилота раздавались громкие выкрики на каком-то восточном языке, а сам самолет качало из стороны в сторону. Пассажиры сидели с вытянутыми лицами. И особенно настораживал тот факт, что молоденькая стюардесса замерла на виду у всего самолета в объятиях какого-то чернявого мужчины, приставившего к виску девушки пистолет.
— Что происходит? — заинтересованно спросила Юля у своего соседа. — Идут съемки фильма про террористов? А поч-чему нас перед полетом не предупредили?
— Какого фильма?! Какие съемки?! — злобно прошипел сосед, не поворачиваясь к Юле. — Это и есть террористы.
Словно в подтверждение его слов, из кабины самолета появился мужчина в форме пилота, которого сопровождал вооруженный человек.
— От имени капитана прошу всех сохранять спокойствие, — сказал пилот. — Никакой опасности для вас нет. Самолет всего лишь меняет курс, мы летим в Кабул. Повторяю, никакой опасности нет. Выполняйте указания этих господ, и никто не пострадает.
После этого симпатичный пилот удалился обратно в кабину, террорист остался наблюдать за порядком в салоне. Юля поежилась в кресле и попыталась проснуться, надеясь, что все это дурной сон, вызванный страхом перед перелетом и выпитой бутылкой коньяка. Увы, у нее ничего не получилось. Это был не сон. Приходилось признать, что случилось именно то, чего Юля всегда боялась больше всего. Ее самолет был захвачен террористами.
Как ни странно, именно теперь, когда самое худшее случилось, никакого страха Юля не ощущала.
Нет, недаром говорят, если чего-то очень боишься, то подойди и потрогай. Юля еще раз прислушалась к своим ощущениям. Никакого ужаса или паники не было и в помине. Вместо этого Юля ощущала невиданный подъем сил и какое-то жаркое покалывание в кончиках пальцев.
— Они сумасшедшие! — неожиданно разрыдался сидящий рядом с ней мужчина в деловом костюме. — Мы все погибнем.
— Нет, мы летим в Кабул. Вам же сказали, — попыталась утешить его Юля. — Ничего страшного, из Кабула мы вернемся обратно на другом самолете.
Или, может быть, даже и на этом самом.
— Как можно верить их словам! Это же фанатики!
А пилоты нам врут, чтобы избежать паники на борту.
