Майкл Мортимер - Тайна девичьего камня
И она исчезла в направлении улицы Тегельбаккен. Ида положила руку на затылок и осторожно нажала на хвост. Да, заколка крепко держит волосы.
Лотерея в институте? Во всяком случае правдоподобно. Приходится врать даже лучшей подруге.
А теперь мне надо войти — только вот зачем?
6
Процедура прохождения контроля безопасности на входе затягивалась. Несколько охранников на плохом английском вступили в оживленную словесную перепалку с женщиной с пышной химической завивкой, что еще больше затрудняло вход. За женщиной стоял мощный мужчина с решительным лицом, он нетерпеливо топтался на месте, держа в руке наушник. Ида отметила, что фрак на нем сидит плохо.
— He is not on the list, madam[4], — говорил охранник на шведско-английском языке. — У нас нет никакой информации. Но можете не сомневаться, наша собственная служба охраны обо всем позаботится там, внутри.
Несколько американцев, наблюдавших эту сцену, смеялись во весь голос.
— Собакам и телохранителям вход запрещен!
Женщина с химией покраснела и шепнула что-то своему блондинистому телохранителю, которому пришлось пробираться сквозь толпу обратно на холод. Ида показала свое удостоверение двум группам охранников и наконец получила схему размещения гостей за столиками. Она довольно долго искала свое место — самое крайнее за одним из боковых столов под балюстрадой, очень далеко от почетного стола. Она оглянулась, словно надеялась найти каких-нибудь знакомых — наверняка шанс очень велик, подумала она, — а затем переобулась в красные туфли в нише, где висели маленькие зеркала, у которых пудрились американки.
— Вот ты где, — раздался голос.
Подняв голову, она увидела темноволосого мужчину из автобуса.
— Ты за каким столом сидишь?
Она показала на схеме, а он ткнул пальцем в свое месте за другим столом.
— Далековато, чтобы переговариваться, — улыбнулся он, — но, может быть, после ужина пойдем покурим?
Ида заново рассматривала его волосы, глаза, длинную прямую спину и элегантно завязанную бабочку.
— А ты много раз был на Нобелевских банкетах?
— На самом деле я здесь впервые, хочешь верь, а хочешь нет, — рассмеялся он. — Вообще-то по профессии я врач. Но мой дядя знает, что, где и как. Мне сделали приглашение через его знакомую в канцелярии Академии наук… Ну ладно, увидимся там, наверху!
И он исчез в толчее, которая становилась все плотнее. Ида продолжала молча стоять, оглядываясь по сторонам. Мимо нее проплыла целая группа упитанных дам средних лет в переливающихся платьях в сопровождении нескольких рослых охранников, которые, похоже, следовали за кем-то из королевской семьи.
Маленькими шажками она медленно пробиралась к своему столу, который пока что пустовал.
«И куда я попала?» — подумала она.
7
Сиговая икра из Каликса отливала темно-красным цветом на фоне зеленых пучков петрушки. Ида осторожно ела крем-суп из фенхеля, слегка выдвинув вперед небольшие приборы, зажатые между пальцами, чтобы продемонстрировать самоконтроль и хорошее воспитание.
Разговор за столом тек в свободной форме. Она сидела с краю, ее соседом по столу был японец по имени доктор Такекава. Напротив сидел худой американец, чье имя она сразу же забыла после представления, а гостевая карточка с его именем была повернута в другую сторону. С ее места почетный стол было не разглядеть, но зато она отчетливо видела прямо перед собой стену с двумя огнетушителями.
Наискось от Иды сидела женщина с пышной химией. Представившись как исполнительный руководитель исследовательской группы в области биотехнологии достопочтенного института ИТЭБ[5] в Пущине Московской области, который тесно сотрудничает с Каролинским институтом, женщина слегка улыбнулась про себя и с интересом осмотрелась.
— So what is your main subject?[6] — спросил худосочный американский господин, сидевший напротив Иды.
— Биофизика, — ответила Ида по-английски.
— О, как интересно. Вы читали какие-нибудь работы Томаса Стейца[7]?
Это имя было ей незнакомо.
— Ну, это парень с рибосомами из Кембриджа, — уточнил американец.
— Я о нем слышала…
Разговор продолжился; американец сказал, что восхищается скандинавской научной традицией, особенно датским ядерным физиком Нильсом Бором. Ида задала еще несколько вопросов о факультете, на котором работал американец, и вроде бы не допустила серьезных оплошностей, хотя предполагала, что ее вежливые краткие ответы и реплики не привели его в особый восторг. Бокалы для вина и воды все время пополнялись, а на больших теплых тарелках с золоченым кантом подали седло оленя. Но когда она взяла в рот первый кусок, мясо оказалось холодным. Она много раз поправляла декольте шуршащего платья, чтобы не слишком привлекать внимание мужчин. Она долго беседовала с доктором Такекавой о шведском климате, о шведской еде, о том, как это очень по-шведски обсуждать все шведское, а потом он попытался объяснить ей область своих исследований. Ей удалось понять, что это имеет отношение к нанотехнологии и что его исследования приносят необыкновенно большую пользу. Скоро в разговор вмешалась женщина с пышной химией. Выпив несколько бокалов вина, она теперь говорила с некоторым напором. По ее мнению, задачи нанотехнологии лежат совершенно в другой сфере, и она дала понять, что проект японца фактически нельзя воспринимать всерьез.
— Извините, но что вы такое говорите? — громко сказал д-р Такекава, и завязалась длинная оживленная дискуссия.
Женщина упорно настаивала на своем:
— Этот вид псевдонауки скоро отойдет в историю. Нанотехнологию надо использовать в существенных целях, а не для косметики и рекламных брошюр.
— Тогда что, по вашему мнению, является фундаментальным исследованием? — спросил д-р Такекава, теперь явно взволнованный.
— Естественно, надо радикально пересмотреть взгляд человека на его собственное место в сотворении мира, — ответила женщина, — поставить себя на место животных и заменить самонадеянное представление о себе на смиренное.
Ида не поняла, что хотела сказать женщина, японец сидел с изумленным видом и попытался возразить, но тут их прервал официальный сигнал фанфар и король Швеции стал хрипло откашливаться у почетного стола. Затем он, широко открыв глаза, произнес на редкость неуклюжий тост в честь великого мецената Альфреда Нобеля.
Когда перезвон бокалов смолк, а гул возобновился, Голубой зал наполнился звуками скрипки и аккордеона и в зал вошло трое низкорослых бородатых мужчин с круглыми животами, что вызвало оживление у шведской части публики. В центре оркестра, как якорь, стоял звезда «ABBA» Бенни Андерссон, извлекая грустные мелодии из своего аккордеона. На задней стене лазерные лучи рисовали летний пейзаж с майским шестом, тарелкой с селедкой и пароходами. Немного дерзко сделать шведское лето темой в середине декабря, подумала Ида, но во всяком случае красиво.
Когда после исполнения номера раздались аплодисменты, японец тотчас же встал и исчез в направлении мужского туалета. Женщина с химией с наигранным отчаянием посмотрела на стул японца и комично поджала губы.
— Мужчины. Могут делать фантастические вещи, но не переносят, когда им дают отпор.
Затем она подняла бокал и сказала по-шведски:
— Skål![8] — причем шведское «о» она произнесла безупречно, безо всякого акцента.
Ида подняла бокал и похвалила ее.
— На самом деле я лингвист, который занимается не своим делом, — пояснила женщина. — Особенно я влюблена в ваш странный, длинный и мрачный звук «у». Как в слове хуууус[9].
— Как интересно, — откликнулась Ида. — Я об этом никогда не задумывалась.
— Нигде никогда такого больше не слышала, — продолжила женщина, опять выпятив губы: «Хуууус!»
И тут их часть стола наконец дружно рассмеялась от души. Американец, сидевший напротив Иды, сразу же стал пытаться произнести этот гласный звук, отчего всем стало еще веселее во главе с женщиной с химией.
Внезапно внимание женщины переключилось, ее глаза будто распахнулись, и Ида тотчас поняла, что за ее собственной спиной что-то происходит.
Она медленно обернулась.
За ней стоял Лобов. Но у него было совершенно другое выражение лица, совсем не то, что утром, выглядел он ужасно. Он быстро прошел дальше, не сказав ни слова.
— Вы знакомы? — быстро спросила женщина и поставила свой бокал. — Вы знаете, кто это?
В этот момент д-р Такекава вернулся из мужской комнаты.
Призыв Альмы.
Никому не говори, что ты его знаешь.
Ида покачала головой.
— Нет… Кто это? — спросила она на всякий случай.
— Всего лишь лауреат Нобелевской премии по физике этого года, — кратко ответил японец. — Анатолий Лобов. Совершенно потрясающий человек.
