Джон Локк - Время от времени
— Сенсибилизация? — переспросила моя спутница.
— Это означает, что надо быть укушенным огненными муравьями в прошлом хотя бы раз — наверное, в детстве. Первые укусы зачастую не вызывают аллергической реакции. Но второй раз может оказаться смертельным.
— Кто он? — встрял я в разговор. — Есть предположения о том, сколько ему тут лежать?
— Документов нет, и ни одна из сестер его не знает, так что он, вероятно, не местный, — сказал медик. — Мы питали подобие надежды, что вы можете его знать.
— Не, мы без понятия, — ответил я.
Что-то занозой засело у меня в мозгу, заставляя гадать, что за пацан может приехать в город и разгуливать без бумажника, без мобильника и без денег в карманах — зато с ножиком, острее которого я еще не видел. Я запросто могу выложить все это полиции: пусть-ка местные поищут его отпечатки! Если у него были приводы, то я делаю ему любезность. С другой стороны, мне не хотелось корешиться с местной полицией, пока не приперло. В таком маленьком городишке у них, наверное, уйма свободного времени. Если у какого-нибудь не в меру ретивого служаки шило в заднице и он начнет слишком глубоко копать в моей биографии, то может найти кое-какие нестыковки.
— Что же до того, долго ли он лежал на этой муравьиной куче, — сообщил доктор Карстейрс, — то я бы сказал, что не очень, потому что анафилаксия развивается быстро, от нескольких секунд до минуты. Если пускаться в догадки, я бы сказал, что две-три минуты от силы.
— Должно быть, бедняжка шел с пляжа, когда его ужалили, — предположила Рейчел.
— Думаю, ты права, — поддержал я ее. — Наверное, он шел с пляжа и увидел направляющуюся в его сторону полную отморозков машину, напугался и нырнул в укрытие. Тут-то муравьи до него и добрались.
— Бедный мальчик! — вымолвила моя приятельница. — Совсем одинокий и напуганный…
— Ага, — произнес я.
Но с чертовски опасным ножом.
Глава 6
Назавтра утром я проверил пульс спящей Рейчел, поцеловал ее в щечку и выбрался из постели. Оставив ей записку, где говорилось, что буду как раз к завтраку в восемь тридцать, я надел трусы и кроссовки и пустился в бега.
Со своей четырехтысячелетней историей, изобилующей древними индейцами, пиратскими набегами, мореплавателями, железными дорогами, ловцами креветок, салунами и акулами, Сент-Олбанс, штат Флорида, — рай для гостей.
Я направился на север по трассе A1A, свернув налево на Костал, затем пробежал всю дорогу по Костал до крохотного аэропортика, обслуживающего Амелия-Айленд, снова свернул налево на Фартинг и вывернул обратно на A1A в паре миль южнее «Приморья». Шесть минут спустя миновал то место, где у нас состоялась стычка с «братанами», а затем место, где мы спасли пацанчика. После этого я рванул спринтом еще полмили, а потом сбросил темп до заминочной трусцы и остановился, не добегая пары ярдов до передних ворот «Приморья». Его владелица Бет Дэниелс выпалывала сорняки из каменной дорожки, ведущей к парадному входу.
— Насладились пробежкой? — поприветствовала она меня улыбкой.
— Очень даже.
Недавно овдовевшая Бет в свои лет сорок была обезоруживающе привлекательна. Говорят, они с мужем были легендарными личностями, но в последние месяцы она сильно хандрила, снедаемая стараниями поддержать жизнь пансионата мечты ее супруга Чарльза. Тот отправился по делам в Атланту, где у него случился сердечный приступ, и скончался за двадцать минут, оставив жену по уши в долгах. Через считаные недели после его безвременной кончины она лишилась кухарки, официантки и администратора. У нее остался лишь один член штата — уборщица на полставки.
— Во время пробежки я заметил одну штуку, — сказал я. — В витринах, на телефонных столбах и даже на одном магистральном щите — плакаты насчет девушки, пропавшей без вести в прошлом году.
— Либби Вэйл, — кивнула Бет.
— Вот что меня озадачило, так это то, что в плакатах говорится, мол, она пропала в Пенсильвании.
— Насколько я понимаю, да.
— Так зачем развешивать их здесь, во Флориде?
Миссис Дэниелс утерла легкую испарину с лица и лба тыльной стороной своих садовых перчаток.
— Когда это только-только случилось, полиция допрашивала соседку Либби по комнате в колледже. Та сказала, что Либби всегда говорила о поездке в Сент-Олбанс ради изучения своего семейного древа.
— А копы отследили ее здесь?
— Нет, она будто исчезла с лица земли. Но когда всплыла история о том, что она хотела приехать сюда, вовлечен был весь городок. Мы проводили бдения при свечах, ее родители приехали и передали по телевидению несколько обращений. Даже ФБР устроило тут командный пункт на несколько дней, но из этого ничего не вышло. И все-таки городок проникся этой историей, и каждый месяц с момента ее исчезновения по выходным мы проводим празднество в честь Либби.
— Празднество?
— Вроде фестиваля. Люди съезжаются со всей страны. Некоторые приезжают из самой Европы.
— Но разве ваш пансионат не выигрывает от всех этих дел?
— Это единственное, что до сих пор держит нас на плаву, — поведала Бет. — Да и весь город, коли уж на то пошло. Но с нынешней экономикой у Чарльза были какие-то инвестиции в Атланте, с которыми не заладилось, и мы заложили пансионат по самый конек крыши. Теперь же отчисления выросли, и мы тужимся удержать его на плаву.
Я бросил взгляд на стоянку. Проследив направление моего взгляда, женщина сказала:
— Ах да, я должна вам кое-что сказать! Рейчел уехала минут тридцать назад. Взяла машину.
— Сказала, куда направляется?
— Нет. Извините.
— А другие гости? — махнул я рукой в сторону стоянки.
— Разъехались, — вздохнула Бет.
— Не дождавшись завтрака?
— На вашу долю еще не выпала привилегия отведать моей стряпни, — откликнулась она. — Если бы вы попробовали, то поняли бы.
— Вы, конечно, шутите, — улыбнулся я. — Что может быть проще завтрака?
Надув губы, моя собеседница состроила гримасу, которая была бы восхитительной, не будь она столь унылой. Миссис Дэниелс замялась, словно хотела что-то сказать, но никак не могла набраться храбрости.
— Вряд ли вы согласитесь поработать шеф-поваром, — выговорила она наконец, и вид у нее был такой, словно она высматривает свободное местечко на переполненной спасательной шлюпке.
Мне пришли в голову лишь две вещи на свете похуже должности повара пансионата в Сент-Олбанс-Бич, во Флориде.
— И администратор мне нужен, — добавила Бет.
Роль администратора была одной из них.
— И официантка.
А вот и вторая!
Я поглядел на шестисотлетние дубы, обступившие гостиницу:
— У вас тут нашествие белок.
— Это одна из проблем, которую Чарльзу так и не удалось решить, — призналась хозяйка пансионата. — Они буквально сводят нас на нет. У вас есть какие-нибудь предложения?
— Ветки обеспечивают им пути подступа. Они добрались до карнизов. Ваш чердак прямо кишит ими.
— Вы их слышали?
— Слышал.
— Весьма сожалею. Не будь дела так плохи, я бы предложила компенсацию.
— Не требуется, — загородился я ладонью.
— Вы очень добры, — снова улыбнулась Бет.
— Присядем-ка на минутку, — указал я на крыльцо.
Моя собеседница чуть склонила голову к плечу, словно пытаясь расшифровать подспудный смысл моих слов.
Не обращая внимания на выражение ее лица, я поднялся по ступеням и сел лицом к ней. Бет осталась на месте.
— Что вы задумали, мистер Крид? — осторожно спросила она.
— Я думаю о вашем предложении.
— Шутите?
— Возможно.
— Так вы его рассмотрите? — чуть приблизилась ко мне женщина.
— Я уже рассматриваю его.
Где-то минуту мы помолчали. Должно быть, вид у меня был курьезный, потому что затем хозяйка пансионата снова подала голос:
— О чем вы эдаком думаете?
— Пытаюсь вообразить Рейчел в роли официантки, — рассмеялся я.
Бет рассмеялась вместе со мной. Поднявшись по ступеням, она села рядом, но потом спохватилась и ретировала свое седалище на пристойное расстояние — чуть за край ступеней. Свесив ноги с крыльца, сняла перчатки и заметила:
— Вообразить Рейчел официанткой проще, чем вас — поваром.
— Поваром и сантехником, — уточнил я.
— И это тоже.
Бет еще немного посмеялась, но затем смех сошел на нет, и мы снова впали в молчание. Собеседница будто взглянула на меня по-новому, и я ощутил, что ее глаза изучают мой профиль. Хотя когда я обернулся к ней, она поспешно опустила глаза.
— Платить много я не могу, — сообщила хозяйка.
— Насколько плохо обстоят дела с банком?
Глаза миссис Дэниелс начали наполняться слезами. Она прикусила нижнюю губу:
— Я на последнем издыхании.
