Марина Серова - Черный пояс по соблазну
Выполнив все манипуляции, я выпила стакан воды и взбодрилась контрастным душем, после чего отправилась на кухню сварить себе кофе.
Я кофеманка. Обожаю кофе, не суррогаты, расфасованные в красивые жестянки с яркими наклейками, а нормальный зерновой кофе. Я достала недавно купленную «Арабику» с неповторимым жестковато-обволакивающим вкусом кофейной горечи и бесподобным ароматом. В моменты, когда в моей квартире витает терпкий кофейный аромат, мне кажется, что жизнь прекрасна и удивительна.
Когда на поверхности кофе в джезве стала появляться пухлая пенка и начала подниматься к краям, стремясь затопить плиту, я быстро отключила газ. Оставив свежесваренный напиток на плите – пусть отстаивается, – я прошла в комнату и выудила из сумки замшевый мешочек с гадальными «костями». Нежно прикоснулась пальцами к мягкому материалу. Из мешочка я высыпала три двенадцатигранника, на которых красовались числа от одного до тридцати шести.
Это еще одна моя слабость. Додекаэдры, отполированные прикосновениями пальцев нескольких поколений индийских и индонезийских колдунов. Они не раз предупреждали меня о всевозможных неприятных ситуациях. Двенадцатигранники – они никогда не лгут. Вот только трактовка выпавших сочетаний достаточно сложна, ошибку допустить проще простого.
Итак, что нам скажут высшие силы по поводу моего нового дела? Сжав гадальные косточки в ладонях, я сосредоточилась на вопросе и кинула их на стол. Выпала комбинация: 5 +20 + 27 – «Близятся трудности, но вы сумеете совладать с ситуацией».
Вот таков был ответ, гадальные кости явно намекали, что мое дело будет непростым, но я, как всегда, справлюсь.
Убрав магические косточки в замшевый мешочек, я налила себя чашку ароматного кофе. Затем, пожарив омлет и сделав два бутерброда с сыром, я поела и побрела собираться.
Программа на сегодня намечалась обширная, поэтому одеться мне следовало практично. Я надела темно-синие джинсы, черную футболку и выглянула в окно. Там хоть и царило бабье лето, но уже все равно осень, поэтому я дополнила свой туалет джинсовой курткой. После чего вышла в прихожую, где у меня стоит большое зеркало, расчесала длинные светлые волосы и показала язык очаровательному зеленоглазому отражению.
Бросив в сумку замшевый мешочек с гадальными костями и зашнуровав кроссовки, я открыла дверь и покинула свою квартиру.
Доехав до места, где трудился мой приятель Андрей Мельников, я поставила «Ситроен» на сигнализацию и вошла в здание.
В Андрюшином отделе меня знали, мне не раз приходилось бывать здесь, поэтому дежурный встретил меня как старую знакомую. Я беспрепятственно прошла «вертушку», поднялась на третий этаж и зашагала по ярко освещенному коридору. Дойдя до кабинета Мельникова, я постучалась, а потом вошла.
– А, Татьяна, привет! Проходи, если честно, не ждал тебя так рано, – пригласил меня Андрей. – Кофе будешь?
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. – Я уже дома попила.
– Ах, ну да, я забыл, что Танечка у нас пьет только вареный кофе, а не бурду.
– Значит, ты пьешь бурду? – Я села на стул напротив него.
– Еще какую! Но мне нравится. Ладно, мать, – отмахнулся Андрей, – ты, как я понял, пришла за дополнительными сведениями. Ты же взялась за дело?
– Конечно. Вчера встретилась с ребятами. И вот с утра у тебя, как и договаривались.
– Прекрасно. И как тебе эти ребятки?
– Милые. Мне их жаль, если честно. Они потеряли своего учителя, который был для них, судя по всему, почти идолом и примером для подражания. А теперь они такие растерянные, словно слепые котята. Но ребята старались держаться молодцом, это похвально.
– Знаешь, а мне они показались немного странными. Не знаю почему, как бы это объяснить… В общем, Тань, ты же помнишь, как мы занимались в одной группе по карате, какие там ребята были, активные, энергичные, глаза горят. А эти… не очень-то похожи на спортсменов, вялые какие-то. Не знаю…
– Андрюша, не забывай, что у них горе. Они потеряли своего наставника. Вероятно, это и отразилось на их внешнем виде. Какой может быть блеск в глазах, когда дорогого тебе человека убили.
– Возможно, ты и права. Ладно… Татьяна, уточни, что тебя интересует, а то, сама знаешь, дел у меня невпроворот.
– Хорошо. Для начала мне нужно пробить один адресок. Некто Юрий Сазанов, номер сотового имеется, записывай. – Я продиктовала номер. – Орудие убийства обнаружено не было? – задала я вопрос.
– Нет, видимо, убийца унес его с собой.
– Каково заключение патологоанатома? Меня интересует, были ли следы борьбы на теле?
– Нет, Татьяна, свежих следов борьбы на теле не было. Есть незначительные царапины, вполне соответствующие роду деятельности нашей жертвы. Без легких ушибов и ссадин не обойтись. А убит он был четко, лезвием прямо в солнечное сплетение. Вот так вот, – закончил Андрей, скрестил руки на груди и уставился на меня.
– Ясно, что ничего пока не ясно, – констатировала я и глубоко вздохнула. – Ладно, Андрюша, разберемся. Мне бы побывать на месте преступления. Свидетели имеются? Вы их допрашивали?
– Нет, Татьяна, до свидетелей мы не добрались, да и сомневаюсь я, что они будут. Наш Тарковский был убит рано утром. Вряд ли на школьном дворе еще кто-то был, кроме него и убийцы.
– А я вот склоняюсь к мысли, что свидетели есть всегда, главное – суметь их найти.
– Ищи, Татьяна, ищи! У тебя на это больше времени…
– А у вас возможностей…
– Наши возможности всегда в твоем распоряжении. А на место преступления я тебе дам сопровождающего. К тому же Ершова ты знаешь.
Симпатичного лейтенантика Николая Ершова я знала. Не один раз приходилось с ним сталкиваться в процессе расследований. Получив, как выразился Андрей, «во временное пользование» Ершова, мы покинули кабинет и отправились на место преступления.
Это была одна из школ Заводского района. Старенькая, обшарпанная, ничем не примечательная.
Пройдя школьный двор, мы вышли на разбитый стадион, наполовину заросший травой. Чуть в стороне – турник и покосившиеся брусья. Рядом росли кусты и чахлые деревья. Ершов провел меня через эти заросли, и мы оказались на небольшой площадке, где едва угадывались очертания старого асфальта, сквозь который уже вовсю пробивалась растительность. Вокруг – кусты и высокая трава. Даже саму ограду справа, утопавшую в зарослях сирени и лебеды, не было толком видно.
Именно тут убили Валерия Тарковского.
Место, надо сказать, почти идеальное для совершения преступления. Я осмотрелась вокруг. Недалеко отсюда располагались пятиэтажные дома, но из их окон вряд ли можно было что-либо увидеть.
– Кто обнаружил тело? – спросила я у Николая.
– Один дедок. Точнее, его собачка. Они иногда прогуливаются по школьному двору утром. Гуляли обычно в другом месте, бывало, что и вообще на территорию школы не заходили. А тут дедку вздумалось прогуляться со своим псом на школьном стадионе. Пес заволновался, затявкал, потом вырвался и побежал в кусты, вот сюда. Хозяин, разумеется, за ним.
– Понятно. С этим дедком мне тоже не мешало бы пообщаться.
– Мы с ним беседовали, он вряд ли тебе скажет что-то стоящее. Весь такой растерянный, ничего не видел и не слышал.
– Во сколько он обнаружил труп?
– Примерно в половине восьмого.
– Интересно, а что сам Тарковский тут делал? Смею предположить, что он просто имел привычку каждое утро, а может, и не каждое, здесь тренироваться. Это первый вариант. А второй – он специально пошел сюда на встречу с человеком, который его и убил.
– Мы пытались пообщаться с его женой, но она была в таком подавленном состоянии, что ничего толком не смогла нам объяснить. Может, вы, Татьяна, поговорите с ней более продуктивно.
– Обязательно, – отозвалась я. – К тому же она является моим клиентом. Сегодня я запланировала встретиться с ней.
Я внимательно и тщательно осмотрела место преступления. Трава в некоторых местах была сильно примята и даже истоптана. Так что, скорее всего, Тарковский тут действительно тренировался, а его убийца знал об этом. Возможно, Валерий боролся со своим убийцей, о чем говорят характерные следы на траве.
В подобных ситуациях я часто вспоминаю всем известного Эркюля Пуаро. Конечно, его архаичность и беззлобность порой вызывают у меня ностальгическую улыбку. Сейчас не то время и не те люди, поэтому независимое расследование частного сыщика требует от тебя решительных действий. Но в одном известный герой Агаты Кристи был прав всегда. Он очень тщательно и детально осматривал место преступления, и это помогало ему безошибочно выйти на преступников. Когда он с задумчивым видом ходил и внимательно все изучал вокруг, то взывал недоумение у присутствующих. И на вопрос: «Что вы тут так долго делаете?» – он отвечал: «Я ищу ошибки, которые оставил преступник». И всегда их находил.
Я старалась не забывать об этом принципе, и он не раз мне помогал. Бывало, находила то, что правоохранительные органы не замечали, делая свою работу небрежно. Вот и в данный момент я пыталась найти те самые «ошибки», совершенные преступником. Но не нашла ничего стоящего, за что мог бы зацепиться мой взгляд. Даже помощник Мельникова стал подозрительно глядеть на меня, мол, что это тут наша Татьяна высматривает, вынюхивает, лазает на коленях, шарит в кустах и траве.
