Татьяна Коган - Острые воздействия
— Я когда-нибудь подводил вас? Может, обижал чем-то?
— Да что ты за фигню городишь? — Рафик озадаченно уставился на друга, потом перевел взгляд на Егора — может, тот понимает, о чем речь?
— Так обижал или нет? — не унимался Андрей.
— Да никого ты не обижал! — вспыхнул Рафик. Его начинало нервировать происходящее. Он терпеть не мог загадок и долгих прелюдий. — К чему ты клонишь?
Андрей обратился к притихшему Егору:
— А тебе я делал какие-то подлянки?
Тот молчал, глядя прямо на него. На его виске дергалась тонкая синяя венка.
— Почему, Егор? По какой причине ты хочешь моей смерти?
Рафик подскочил со стула, но товарищ взглядом заставил его сесть обратно.
— Егор, объясни, — Андрей сделал глубокий вдох. — Почему ты заказал мое убийство?
На этот раз Рафик не выдержал:
— Да ты что, под наркотой, что ли? Что ты несешь? — он повернулся к Егору. — Николаич, ну ты-то чего язык проглотил? Скажи ему!
Егор молчал.
Горькая усмешка скривила губы Андрея. Он до последнего надеялся, что убийца соврал насчет заказчика. Но теперь, видя оцепеневшего Егора, его мгновенно напрягшиеся плечи, сжатые в узкую полоску губы, с ужасающей ясностью понял: правду, правду сказал наемник…
Елочка на столе беззаботно мерцала. В гробовой тишине голос финансового директора прозвучал оглушающе громко:
— Кристина. Все дело в ней.
Андрей и Рафик одновременно впились в него глазами.
— Я полюбил ее с первого взгляда, — продолжил он, глядя в пол. — И она ответила взаимностью. Я никогда не был так счастлив. Эта женщина… Мы созданы друг для друга! — Егор сглотнул. — Я купил кольцо, и она ответила «да». Только просила пока не говорить никому на работе. Я-то думал, она боялась, что директор не одобрит служебный роман. А оказалось… Оказалось, что она сама не против закрутить с директором…
Андрей слушал, боясь упустить хоть слово. Правая нога под столом мелко задрожала — нервный тик, случавшийся с ним в периоды наивысшего напряжения.
— Она говорила, что любит меня, — продолжал Егор монотонно. — Но и тобой увлечена. Она просила позволить ей разобраться со своими чувствами, умоляла не говорить тебе, что встречается одновременно с обоими. Это было унизительно, но я терпел. Терпел, потому что никогда и никого не любил так сильно.
В приемной послышались голоса. Кто-то разговаривал на повышенных тонах. Дверь резко отворилась, и Кристина стремительно ворвалась в кабинет:
— Что здесь происходит? — она обвела трех мужчин затравленным взглядом, подозревая самое худшее.
— Вчера вечером ты не поехала к родителям, — Андрей кивнул на Егора. — Ты была с ним?
— Что? — глаза Кристины метались от одного мужчины к другому. — Что происходит?
— Хватит! — Андрей стукнул по столу кулаком. Елка качнулась и упала. — Хватит юлить! Ты знала, что твой второй любовник нанял убийцу?
— Она не знала, — отчетливо проговорил Егор. Его голос зазвучал уверенней, и сам он выпрямился, как будто принял сложное решение. — Неделю назад она сказала, что выбирает тебя. Вчера мы действительно были вместе, я пытался уговорить ее передумать… На самом деле мне требовалось, чтобы ночью ты находился в доме один. Задавить тебя не получилось, ты оказался слишком проворным. Поэтому пришлось прибегать к оружию… Я знал — когда тебя не станет, любимая останется со мной…
Кристина уронила лицо в ладони, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Рафик подошел к окну и замер, уперев кулаки в подоконник.
Андрей сжал переносицу пальцами, чувствуя, что вот-вот отключится. Хотелось исчезнуть, временно перестать существовать. Чтобы весь этот нелепый фарс растворился, как страшный сон. И жизнь вернулось на круги своя, и все стало как раньше…
Господи.
Что делать? Как дальше существовать, зная что тебя одновременно предали два близких человека? Еще недавно устроенный, спокойный мир взорвался ко всем чертям и разлетелся на ошметки… Если бы от душевной боли умирали, Андрей уже давно корчился бы в предсмертных судорогах.
В кармане пиджака трезвонил мобильный. Целую гребаную вечность. Андрею померещилось, что стены кабинета съезжаются, а потолок опускается, сантиметр за сантиметром, грозя раздавить, похоронить всех собравшихся здесь людей… Хорошо бы, если так. Сдохнуть и ничего больше не чувствовать…
Мобильник наконец умолк. И тут же зазвонил снова.
— Возьми телефон, — неожиданно попросил Рафик.
Андрей непонимающе поглядел на друга.
— Телефон, говорю, возьми! — повторил тот.
Было в его голосе что-то, не терпящее возражений. Андрей подчинился.
— Доброе утро, господин Гансовский, — проворковал знакомый голосок. — Ваш заказ исполнен. Нам был приятно работать с вами! Компания «Острые воздействия» желает вам счастливого Нового года!
Андрей нахмурился и посмотрел на Рафика. Потом на Егора и Кристину. Все трое широко улыбались. Их глаза светились от удовольствия.
— Ну как? Встряска что надо? — хохотнул Рафик.
— Больше я в таком не участвую, — поднял руки Егор, а затем опустил их на узел галстука и расслабил его. — Я еле текст запомнил, да и актер из меня никудышный.
— Милый, но тебе-то как, понравилось? — Кристина — с совершенно сухими, блестящими глазами, воздушная и благоухающая — обогнула стол и села к нему колени. Нырнула пальцами в его волосы, любовно их ероша. — Менеджер сказал, что основываясь на заполненной тобой анкете, это именно то, что заставит тебя встрепенуться и вновь почувствовать вкус к жизни.
Внутри перекатывалась горячая, обжигающая волна. Она поднималась от кончиков пальцев ног к животу, подступала к горлу. И вот уже горит лицо, и щиплет глаза — так сильно, что хочется их закрыть, словно ты очутится в раскаленной, удушливой сауне.
Андрей поморгал, прогоняя непрошенные слезы.
— Как… — он не мог подобрать слова, чтобы озвучить рвавшиеся наружу вопросы. Рафик понял его без слов, будто мысли прочитал:
— Ты же заполнял в анкете все данные о друзьях… Контора связалась со мной едва ты покинул их офис. Менеджер спросил, могу ли я и кто-либо из твоего близкого окружения поучаствовать в «операции». Я, разумеется, согласился. И Кристинку с Егором привлек.
Руины его личной вселенной, на которых он еще минуту назад собирался оплакивать свою судьбу, таяли в воздухе, как мираж. Андрей посмотрел в окно, на высокое голубое небо и понял, как же он бесстыдно, непростительно счастлив.
— Какие же вы сволочи, — тихо пробормотал он, потянулся к краю стола и поставил упавшую елочку.
