Марина Серова - Надежду убивают первой
— А если это опытный спортсмен или даже инструктор, который регулярно следит за своим парашютом и соблюдает правила техники безопасности?
Мой пристальный взгляд Олег, видимо, расценил как очередной, хотя и безмолвный вопрос, только уже с подвохом.
— Вы уже и про субботнюю трагедию наслышаны?
— Про какую трагедию? — состроив удивленную гримасу, переспросила я. — До этой минуты ничего не слышала. Просто перед тем, как приехать сюда, немного полазила в Интернете. Прочитала статью о гибели парашютиста. Так что же произошло в субботу? Кто-то погиб?
— Не хотелось бы вас, Танечка, пугать.
— Да уж говорите, раз начали. Все и так понятно. Произошел несчастный случай. И наверняка не с начинающим, а с кем-то более опытным. Я права?
— Да. Погиб один из инструкторов клуба — Вениамин Брянский.
— Какой ужас! Инструктор! Ведь в его обязанности входило проверять парашюты и указывать на ошибки остальным спортсменам! Как такое могло случиться?
— На этот вопрос ни у кого нет ответа.
— Но разве не проводилось расследование?
Олег как-то странно на меня посмотрел, потом, помолчав, нехотя добавил:
— Думаете, это кому-нибудь нужно?..
— Как?! А родственникам? А его друзьям, одноклубникам? Неужели лично вам, Олег, безразлично, почему погиб товарищ?
Я фыркнула и демонстративно отвернулась.
По-видимому, я задела Олега за живое, или он испугался, что пришелся не ко двору, так как все это время старался произвести на меня впечатление — обаятельно улыбался, поддерживал под локоток. Он тут же принялся оправдываться и с пылу вывалил все, что произошло с момента отказа парашюта Брянского.
Именно это мне и было нужно.
Конечно же, спортсмены не оставили гибель своего товарища без внимания. Вот что я услышала из эмоционального рассказа Олега:
— Вениамин, как и положено по инструкции, покинул вертолет последним. Почти все спортсмены уже приземлились. Я стоял около ограниченной площадки, куда, по условиям задачи, все мы должны были приземляться с максимальной точностью при ветре более пяти метров в секунду. Сначала я увидел быстро несущуюся к земле крошечную фигурку человека. Мелькнула мысль, что пора было бы уже открыть парашют, так как через несколько секунд при таком ветре будет невозможно попасть в цель. Однако парашютист все приближался, словно не понимал, чем ему это грозит. Спортсмены внизу сначала возмущались. Когда наконец все увидели вышедший из ранца купол, так и не наполненный воздухом, наступила гробовая тишина. Брянский скончался сразу, до приезда «Скорой помощи». Потом на аэродром прибыла милиция. Опера приступили к своей работе: осмотрели тело погибшего, задали нам вопросы. Но довольно быстро их интерес к делу Брянского остыл. Труп погрузили в машину, забрали парашют и удалились восвояси.
— Почему?
— Дело в том, Татьяна, что наш клуб посещают не только спортсмены, но и всякие деятели… Для таких прыжки с парашютом не спорт, а заправка адреналином, очередное веселое развлечение. В общем, в субботу в «Голубых далях» отдыхал со своей очередной пассией один высокопоставленный чиновник. Вы уж извините, Таня, фамилию называть не буду. Так вот, будучи человеком женатым, он решил, что лишние сплетни ему ни к чему. Деньги сыграли весомую роль в спешном исчезновении с аэродрома представителей органов милиции. Дело, конечно, закрыли.
— И что же, причина гибели инструктора так и не установлена?
— Вениамин разбился из-за отказа основного парашюта. Вероятно, стропа зацепилась за люверс и несколько раз перекрутилась. Основной купол при отцепке не ушел от парашютиста и спутался с запасным.
— Почему так случилось?
Олег пожал плечами:
— Ума не приложу. Мистика какая-то!
Между тем мы подошли к эскадрильным домикам. На двери самого крайнего висела невзрачная вывеска, сообщающая о том, что именно здесь находится парашютный клуб «Голубые дали». Итак, я у цели. Мне предстояло, оценив Костина, выбрать верный тон, нужную тактику разговора и стать одним из членов клуба.
— Не слишком ли я нагнал на вас страху, Татьяна? Вы еще не передумали заняться парашютным спортом?
— Меня испугать трудно. Так что даже не рассчитывайте на это.
Галантно открыв передо мной дверь, Олег пропустил меня вперед.
— Здесь учебный класс, — показал он на комнату, заставленную столами, увешанную всевозможными плакатами и таблицами. — Правее — раздевалка. — Без лишних церемоний Олег ударил кулаком в обитую шпонкой дверь.
— Дмитрий Алексеевич, к вам девушка. Мечтает заняться парашютным спортом.
За письменным столом я увидела огромного толстого мужчину с наполовину облысевшей головой. Он повернулся в нашу сторону и тут же принялся откровенно разглядывать меня своими маслянистыми глазками. Заметив нелепость ситуации, Быстров кашлянул и протянул Дмитрию Алексеевичу руку.
— Костин, — представился мне толстяк.
— Татьяна, — пропела я.
Костин предложил мне присесть на свободный стул, а Олег, выразив надежду увидеться на поле, удалился.
— Быстров ваш приятель? — пялясь на мою грудь, спросил Костин.
Ну, козел, совсем охамел! У тебя вчера друг погиб, а ты все туда же!
— Вообще-то нет. Мы по дороге на аэродром познакомились.
Я ожидала, что за этим последует целый ряд вопросов о том, кто посоветовал мне обратиться в «Голубые дали» и как я узнала о существовании аэроклуба. Но толстяк лишь поинтересовался, были ли у меня прыжки. Затем он записал меня в журнал и сообщил, что, прежде чем допустит меня в вертолет, я должна пройти парашютную подготовку, включающую теоретические занятия и наземную практику на тренажерах.
Кроме меня, никого другого, не имеющего опыта в парашютном деле, в клубе не оказалось. Костин заверил, что займется моей подготовкой лично, но чуть позже. Через полчаса по расписанию у спортсменов будут прыжки, а я пока могу осмотреться на месте.
Все складывалось как нельзя лучше. Я незаметно прикрепила к крышке стола миниатюрное подслушивающее устройство и, не оборачиваясь, вышла из кабинета.
Еще один «жучок» я бросила в вазу с чахлым искусственным цветком на шкафу в раздевалке. Задерживаться надолго в этой комнате не стоило — скоро здесь соберутся спортсмены.
Я вышла из здания, осмотрелась и, не привлекая внимания, исчезла за углом дома.
Под окном раздевалки можно было спокойно послушать разговоры спортсменов, что я и сделала, достав из сумочки миниатюрный наушник и губную помаду с красным колпачком. Это хитроумное устройство помадой только выглядело. На самом же деле вместо косметического средства в выкручивающееся донышко тюбика был вмонтирован полый пластмассовый цилиндр, покрытый сверху тонким слоем цветной ароматной помады. Внутри его находились крошечные батарейки и звукоулавливатель. Точно такая же губная помада с розовым колпачком осталась в сумочке. Ее я собиралась применить чуть позже.
Вставив в ухо наушник, я дважды надавила на донышко тюбика, включив таким образом аппарат в режим прослушивания. Тут же мое ухо уловило мелодичное насвистывание. Кто-то из спортсменов уже находился в раздевалке.
— Что за молодую особу ты проводил к шефу? — вклинился в музыкальное соло молодой мужской голос. — Твоя знакомая?
— Девушку зовут Татьяна. Хочет записаться в наш клуб, — узнала я хрипловатый голос Олега.
— Ого! А она симпатичная! Интересно, свободна или нет?
— Нет! — вдруг резко ответил Олег.
Во дает! Кажется, на эту тему мы с ним разговор не вели.
— Жаль… Я сначала подумал, не проверка ли какая после вчерашней трагедии? А присмотрелся — молоденькая совсем. Куда уж ей! И все-таки жаль.
— Тебе что, девчонок в Покровске мало?
— Ну, не мало, конечно. Но эта Таня такая!.. Словом, все при ней. А глаза!
— Глаза, глаза! — Я чувствовала, что Олег начал заводиться.
Ну, не такая уж я молоденькая, хотя слушать, конечно, приятно. Ох уж эта присущая мужчинам способность — видеть только то, что они хотят видеть! И все же хватит перемывать мне косточки! Собираетесь вы говорить о деле или нет?
— Испуганные у нее глаза, — продолжил мой новый знакомый. — Услышала от кого-то о гибели Вениамина, вот и глаза такие! Наверняка мучилась сомнениями — идти в клуб или нет. Так что не вздумай при ней на эту тему говорить. Сам помнишь, как страшно первый раз прыгать.
Ну, понеслась душа в рай! И кто тебя только за язык тянет!
— Да ладно тебе… Что ты завелся сегодня? — не поддавался на провокации молодой собеседник.
— Ничего! Просто знаю — любишь ты языком почесать. Тут у самих на душе тревога, места себе никто не находит!
Разговор прервал хлопок двери, и чей-то бодрый голос спросил:
— Кто тут себе не находит места?
— Это мы с Павлом про Вениамина вспомнили. Как тут спокойным будешь?
