Мария Жукова-Гладкова - Гарем чужих мужей
Прибыв вечером в пятницу домой, я застала обеспокоенного сына, сообщившего, что дядя Костя так и не появился.
Мне хотелось высказать вслух все, что я думаю о братце, но при сыне я сдержалась, хотя он меня понял и без слов.
– Я поеду с тобой, – заявил Сашка, заметив в моих глазах намерение тут же развернуться. – Только перекуси вначале, а то, наверное, весь день голодная.
– Заботливый ты мой, – потрепала я сына по вихрам.
– Это у меня наследственное, – сообщил Сашка.
Поймав мой вопросительный взгляд, добавил:
– Я же унаследовал все лучшее от всех родственников. Заботу о твоем желудке – от дяди Кости. Не будешь питаться нормально, заработаешь язву, – повторил он с интонацией братца.
Мы рассмеялись, перекусили оставшимися со вчерашнего дня голубцами, выпили чаю, съели по мороженому, я переоделась в джинсовые длинные шорты, футболку и легкие кроссовки, и мы спустились вниз к машине. Животные остались дома вдвоем, кот сидел под люстрой и с вожделением смотрел на клетку. Интересно, а у попугаев инфаркты бывают от такого соседства? А у котов спазмы желудка от несовершенного греха чревоугодия?
Притормозив перед Маринкиным домом, я поняла, что ключей-то от ее квартиры у меня больше нет. А если Костя с Витей опять напились? Хотя в сумочке имеется набор для современной русской бизнес-леди…
Но для начала я нажала на звонок. Никто не открыл. Я позвонила еще раз – и с тем же успехом.
– Прикрой меня на всякий случай, – шепнула я сыну.
– Да никого тут нет, – ответил он, сразу же поняв, что я намерена делать.
С двумя хлипкими замками (почему Маринка не установит нормальные? Или не хочет привлекать внимание бронированной дверью?) я справилась меньше чем за минуту, и мы с Сашкой проскользнули в квартиру.
Первым, что я увидела на тумбочке у входной двери, были указания по поливу цветов, которые я вчера вручила Косте вместе с ключами. Связка лежала под компьютерной распечаткой. Я положила ключи в сумочку, распечатку прихватила и начала с цветов, по ходу дела осматривая урон, нанесенный квартире со времени моего последнего появления тут.
Витя явно праздновал свое освобождение из плена, причем, по всей вероятности, приглашал всех собутыльников с «пьяного» угла. Кругом валялись пустые бутылки, грязные тарелки, осколки, объедки и огрызки. Но – удивительно – Маринкин палисадник оставался нетронутым. И как только ватаге пьяных мужиков удавалось его обходить, не свалив ни один горшок? Или Витя был так напуган женой, что даже в пьяном ступоре думал о последствиях разрушения палисадника? А ведь думал же…
При помощи Сашки я быстро полила все, что требовалось, и мы квартиру покинули, чтобы отправиться на «пьяный» угол, где следовало искать Костю.
На мою «БМВ», притормозившую напротив «Пива в розлив», вылупилось несколько осоловевших пар глаз жаждущих. Правда, хочу отметить, что ни мои ноги, привлекающие внимание любого нормального мужчины, ни высокая грудь, обтянутая тоненькой футболкой, у этого контингента не вызвали никакого интереса.
На меня смотрели настороженно.
Но мне повезло: один из собравшихся меня узнал, что я не могла сказать про себя.
– Лана, ты? – послышался робкий голос. – А ты совсем не изменилась.
По нескольким следующим фразам я с большим удивлением для себя поняла, что мы с говорящим (на вид – за пятьдесят, испитое лицо, обрюзгшая фигура, лысина внушительных размеров) учились в одном классе. Если бы не представился – никогда не опознала бы.
После воспоминаний о чудесных годах юности одноклассник поинтересовался, что же меня привело на эту точку. Задавая вопрос, он косил на «БМВ».
Я спросила о Косте, но его здесь сегодня никто не видел. Правда, мне подтвердили, что вчера Витя пригласил весь «народ» к себе и «народ» предавался возлияниям, а потом по большей части там так и остался ночевать. Был ли там мой брат, никто точно ответить не смог: мнения разделились ровно пополам.
– А Витя сейчас где? – уточнила я.
– От амазонок скрывается, – прошептал одноклассник заговорщическим шепотом. – Они вчера за ним приезжали. Но он от бабушки ушел и от дедушки ушел! – процитировал одноклассник народный эпос о Колобке.
– А поподробнее нельзя? – попросила я.
Но лучше бы этого не делала. Все собравшиеся у «Пива в розлив» стали наперебой рассказывать про приезд амазонок. Описания средства передвижения дам варьировались так, как отличается телега от «шестисотого» «Мерседеса», описания внешности – как киборг от мисс Вселенной. Мужики еще и не могли сойтись в количестве. Я, конечно, предполагала, что у большей части наблюдателей в глазах двоилось, а то и троилось, но мне от этого было не легче.
Правда, все сошлись в одном.
Среди амазонок была «цветная». Правда, в остальном мнения расходились. Эта самая амазонка могла, по мнению собравшихся, быть негритянкой, индианкой, индуской, арабкой, китаянкой, узбечкой и казашкой. Я поняла, что при таком разбросе мне эту девушку не отыскать никогда.
– И что делали амазонки? – устало спросила я. Сашка все это время стоял рядом молча.
– Приехали вот так, как вы, – ответили мне и признались, что меня вначале тоже приняли за амазонку, но меня опознал одноклассник.
– А мама похожа на амазонку? – впервые встрял Сашок.
Меня стали рассматривать.
– Они тоже все были ничего, – наконец заявили собравшиеся алкоголики. – Но вы – лучше.
– Спасибо, – поблагодарила я – комплимент всегда приятен, но меня все-таки интересовали вчерашние события и в особенности сегодняшнее местонахождение братца.
По версии собравшихся, амазонки оставили транспортное средство не в Витином дворе, а в соседнем, потом рыскали по окрестностям (раздвоившись, растроившись и так далее – тут мнения расходились) и в конце концов уехали. Меня так и подмывало спросить, не садилась ли в соседнем дворе летающая тарелка, но я сдержала этот благородный порыв и поинтересовалась:
– Одни уехали? Никого не взяли?
– Из наших – точно никого. Все здесь.
– Но нет моего брата и Вити, – напомнила я.
– Они партизанят, – ответили мне.
– Где?! – взвыли мы хором с сыном.
Мужики стали переглядываться. Они явно не решались показать мне это укрытие, где они сами, наверное, иногда пережидают бури.
– Мне нужен только мой брат! Передайте ему, пожалуйста, что я волнуюсь. Я не собираюсь ему мылить шею и даже сама, лично, куплю пива. Только пусть домой идет!
– Эх, такую бы жену, как ты, девка! – вздохнул один из алкоголиков. Другой заметил, что я беспокоюсь о брате, а это родная кровь, сестра – не жена.
Я встряла в поток рассуждений, опять попросив проводить меня к укрытию.
Господа алкоголики наконец решились, и мы дружною толпою, возглавляемой моим одноклассником, отправились через дворы к детскому садику, часть которого была сдана в аренду разным фирмам и фирмочкам (салону эротического массажа, гадальному салону, секции айкидо и прочим), которые, в свою очередь, нанимали сторожей, дежуривших ночь через две. Эти сторожа тоже частенько посещали «пьяный» угол, а остальная компания зимой ходила к ним погреться. Более того, все собутыльники знали, что могут пересидеть тяжелые времена (чтобы не быть лупленными скалкой) в полуподвальной комнатке, где проходили какие-то трубы.
Но сторож твердо заявил, что Витя с приятелем, имени которого он не знал (Костя все-таки не был частым гостем на «пьяном» углу, и необходимость пережидать бурю в подвале у него отсутствовала), ушли несколько часов назад.
Я попросила разрешения осмотреть полуподвальную комнату. Нас с сыном пустили, но ни Кости, ни Вити я там в самом деле не обнаружила и, признаться, не поняла, что в этом помещении мог делать мой брат и зачем его сюда вообще понесло. От амазонок скрываться?
Но мы все-таки заходили сюда не зря. Мой ушлый сынок, почему-то решивший заглянуть за все трубы, внезапно извлек из-под одной тетрадный лист в клеточку, изрисованный корявым почерком папуаса, только что научившегося писать.
Листок представлял собой какой-то план.
– Это чего такое? – сгрудилась вокруг Сашки группа товарищей, источая запах перегара, который особо остро чувствовался в замкнутом, давно (а то и никогда) не проветриваемом полуподвальном помещении.
Но никто не мог предложить вразумительного решения, и вообще народ считал, что листок тут мог валяться и неделю, и месяц, и год.
– В марте трубы прорывало, – напомнил сторож. – Значит, с марта, не раньше.
Я же взяла листок из рук сына и принялась его внимательно изучать. Ведь никто из постоянных обитателей «пьяного» угла в любом случае не мог толком сконцентрироваться, сфокусировать взгляд, убрать пелену с глаз и вообще разглядеть написанное: на место встречи с собутыльниками добирались без очков даже те, кто их носил. Видимо, боялись разбить по пути домой.
Интуиция подсказывала мне, что листок тут появился совсем недавно, скорее всего, сегодня. Если эта комнатка используется местным мужским населением как место пережидания бури, Витя вполне мог решить устроить тут свой тайник, надеясь, что кто-то из друзей-товарищей листок обнаружит. Правда, Витя почему-то не учел, что друзья-товарищи вполне могут использовать его совсем по другому назначению, а не для того, чтобы пытаться атаковать амазонок.
