Влада Ольховская - Оборотень на все руки
Только об этом Арина и успела подумать, теряя сознание. Страха, что убийца все еще здесь, почему-то не было.
* * *Все как-то сразу стало по-другому. Как это было после смерти отца, но теперь – наоборот: жизнь изменилась к лучшему.
Первые месяцы после похорон Максим вообще не знал, что делать, как быть дальше. Все плыло в тумане, застрявшем у него в голове. Он забросил учебу, потому что это казалось ненужным. Долгое время он не делал вообще ничего – и это стало контрастом по отношению к его прошлой насыщенной жизни.
Потихоньку онемение проходило, но ясности не добавилось. Он вдруг обнаружил, что Нина правит бал. До этого ее вообще не было в его жизни! С запозданием Максим понял, что отец просто ограждал его от сестры, зная, что она собой представляет.
Парню не нравилось то, что она творит. И с каждым месяцем все больше. Но помешать ей и уж тем более – остановить он не мог. Ему пришлось временно смириться со своим положением, наблюдать и плыть по течению.
А потом действовать. Тогда было страшно, зато к каким переменам это привело! Максим позволил себе улыбнуться, да и то только потому, что знал – его никто не видит. Ранним утром после Нового года вряд ли кому-то захочется побродить по дому.
Дому, полному людей… И не каких-то посторонних, как бывало, когда отец селил у себя нагрянувших партнеров по бизнесу. Нет, Максим лично знал каждого, с кем встретил праздник. Нельзя сказать, что он проникся безумной любовью ко всем этим людям и всех в члены семьи записал. Он лишь не мог отрицать, что после стольких лет фактического одиночества приятно было почувствовать, что кому-то есть до него дело.
Хотя палка, как водится, о двух концах. С появлением близких людей пришел и страх, что Нина причинит им вред. То, что она будет за ним охотиться, это сто процентов – он ведь ей столько планов испортил, она не простит! Но с угрозой собственной жизни Максим еще мог мириться. А если кто-то пострадает из-за него… как тогда быть?
И снова он не знал, что делать. Прогнать их он бы никогда не решился, слишком страшно одному. Да они и не уйдут. А прятаться за их спинами – несправедливо и унизительно!
Та еще дилемма! Но праздничным утром можно о ней не думать.
Он спустился на первый этаж. В просторной гостиной, совмещенной со столовой, стояла трехметровая елка. Ее украшали дорогие игрушки из фарфора, хрусталя и бисера. Когда-то их подарили отцу; Максим был равнодушен к подобным безделушкам. Однако теперь ему приятно было передать все это гостям, позволить вот так отмечать праздник. Радовалась вроде как одна Вика, но уже и этого достаточно…
Максим, страдавший от бессонницы с момента гибели отца, планировал просто посмотреть телевизор. Ему не хотелось никого будить, казалось, что такой вариант – самый лучший. Он был уверен, что в столь ранний час будет на этаже один… и ошибся.
Она сидела на подоконнике, задумчиво разглядывая елку. Места там было не очень много, и девушка поместилась лишь за счет хрупкости комплекции. Казалось, что она вообще не уходила отсюда, однако Ева сменила платье – значит, на второй этаж должна была подняться минимум за этим.
Поначалу Ева его крайне заинтересовала. У нее была необычная внешность – такой Максим раньше не видел. Тонкая, бледная, с приметными чертами – острыми скулами, большими глазами, полными, но бледными губами. А уж льдистый взгляд чего стоит! Девушки, к которым Максим привык, стремились при помощи косметики изменить себя до неузнаваемости. Ева же не красилась вообще, и из-за этого, а еще из-за подаренных ей природой цветов, казалась то эльфом каким-то, а то и призраком.
Словом, Максим был заинтригован. Но долго это не продлилось. Вика честно его предупредила, что Ева нездорова и из-за психических отклонений с ней лучше не общаться. Да парень и сам убедился в этом довольно скоро. Ева почти никогда не выходила из комнаты, не разговаривала с ним и редко говорила с другими, ее лицо напоминало застывшую маску, навсегда лишенную эмоций.
Для себя он решил, что с ней и правда нет смысла общаться. Судя по всему, Ева знала ограниченный набор слов и реагировала лишь на простейшие раздражители. Хотя вчера за столом она вела себя вполне адекватно, так что опасной он ее не считал.
– Привет! – Максим махнул ей рукой. – Ты чего так рано встала?
Девушка скользнула по нему равнодушным взглядом и отвернулась к окну. Да уж, тяжело с ней… Это другая крайность, если сравнивать с ситуацией Нины: тело в отличном состоянии, а мозг почти не работает. Кто-то нашел бы такое сочетание заманчивым, а Максим только жалел ее родственников.
Из симпатии к Марку и Вике хотелось быть дружелюбным и с ней. Он где-то читал, что с умственно отсталыми нужно общаться как с маленькими детьми. Они ведь все понимают, просто живут в своем, придуманном мире.
– Как тебе праздник?
Она снова не ответила.
Вроде как ей вчера понравилось… Да и подарки она открывала вместе со всеми, не отказалась от этой церемонии. Сказала Вике «спасибо» за длинное серебристое платье. Поблагодарила дядю за браслет из белого золота. Несложно было догадаться, что она лишь проявляет вежливость, лишенную личных эмоций.
Другое дело – подарок ее отца. Под золотой фольгой скрывалась деревянная коробка, дорогой красивый чехол. Что находилось внутри – Максим не видел, зато заметил, как загорелись глаза девушки, когда она сняла крышку. Эрику она ничего не сказала, но ее глаза говорили о многом. Парень знал, что у нее с отцом напряженные отношения, поэтому был рад, что тот смог угадать. Сложно ведь порадовать человека, который не совсем нормален…
А вот Вике, которая тоже сумела заглянуть в коробку, подарок Тайлера совсем не понравился. Устраивать скандал при всех она не стала, но Максим слышал, как чуть позже она возмущалась в кухне:
– Ты издеваешься? Не представляешь, что она с этим сделает?!
– Нет, не представляю. Но ей понравилось.
– Еще бы ей не понравилось! Зачем поощрять ее агрессивную сторону? Сомневаюсь, что это идет ей на пользу!
– Ты прекрасно знаешь, что нельзя в ней что-то поощрить или подавить, – возразил Тайлер. – Она такая, какая есть. Если она захочет проявить свою, как ты выразилась, агрессивную сторону, она всегда найдет способ. А то, что я ей подарил… Это просто способ показать, что я готов принять ее такой, какая она есть.
После таких слов Максиму стало особенно любопытно, что же это за подарок такой. Но подходить и заглядывать Еве через плечо было неловко, а потом коробка куда-то исчезла. Все-таки интересно, почему так беспокоилась Вика? Хотя, если принимать во внимание, что Ева равна по умственному развитию ребенку, достаточно подарить ей что-то из серии «Детям до пяти лет не давать»!
– Ты вообще хоть сколько-то спала? – Максим почему-то решил, что, если он проявит настойчивость, то покажет ей, что ее все в этом доме принимают. А разве не этого больные люди хотят? – Мы разошлись часа в три, а сейчас еще и семи нет… Ну ладно у меня бессонница, а тебе что мешает? С комнатой все хорошо?
Она водила пальцем по стеклу. Это занятие определенно привлекало ее больше, чем беседа с Максимом. Он не обиделся – на таких, как она, обижаться бессмысленно.
– Ты вообще меня понимаешь?
– Да.
Она ответила неожиданно, тихо и спокойно. Не оборачиваясь к нему. Далеко не самая эмоциональная реакция, но Максим все равно обрадовался: надо же, у него что-то получилось!
– Отлично! Я уже начал бояться, что ты воспринимаешь только отдельных людей!
– Я тебя понимаю гораздо лучше, чем ты думаешь.
Она наконец соизволила посмотреть в его сторону. Холодные голубые глаза, казалось, смотрели прямо в душу, игнорируя телесную оболочку. Максим понимал, что это невозможно, но ему все равно стало не по себе.
– Правда? Что ты имеешь в виду?
Она не спешила с ответом, рассматривала его. Максим с запозданием сообразил, что девушка копирует его жест: точно так же он пару минут назад рассматривал ее. Она издевается?! Хотя нет, вряд ли, она на такое не способна!
И все равно ему стало не по себе.
– Правда, – только и сказала она.
Здесь, пожалуй, ему следовало отстать и просто оставить ее в покое. Заняться тем, ради чего он пришел сюда: посмотреть телевизор. Но парню казалось, что это все равно что признать ее превосходство. Что он, ребенка какого-то разговорить не сможет?!
– Так что ты имела в виду? Что у тебя проблем с речью нет? Так ты меня понимаешь?
– Нет. Не лингвистически. Точнее, не только. Я просто вижу тебя насквозь.
Неплохой словарный запас у «ребеночка»! Максим был заинтригован:
– Прикольно! И что же тебе видно?
– Что ты ищешь боль.
– Да ладно тебе! – расхохотался он. Правда, под ее ледяным взглядом смех быстро потух. – Что я, мазохист какой-то?
– Не так. Ты ищешь боль не ради наслаждения. Ты ищешь боль во имя искупления.
Внутри что-то дрогнуло, сердце на секунду замерло. Не может быть… она больная, она бредит, она никогда бы не догадалась!
