Андрей Бинев - Завтрак палача
Когда Иван рассказывал мне все это, его маленькие глазки заметно теплели. Он любил и мать, и сестру. Жалел их по-своему, считал себя их единственным защитником.
Жила семья Голышей в малюсеньком провинциальном городке районного значения. Где-то недалеко от Смоленска. Он называл городишко, но с памятью на имена и названия у меня большая проблема. Не укладываются они в моей цветной голове. А тут все-таки странные русские названия. Они что-то означают, но мне это неведомо.
Вот моя мать, например, была из Сибири. Из города Омска. Там мой папа, инженер по каким-то станкам, черный бразильянец родом из Сан-Паулу, и нашел ее в студенческом общежитии. Это все я запомнил, а вот откуда именно были Голыши, хоть режь меня, нипочем не вспомню! Знаю точно лишь то, что где-то в районе Смоленска, и все.
Иван рассказал, что однажды он в очередной раз сильно поссорился с отцом, перед самым призывом на действительную службу. Между ними случилась драка, да такая, что Ивану отложили призыв на полгода: образовалась трещина в ключице, и были сломаны два пальца на правой ноге.
Что такое русский армейский призыв, я тоже точно не знаю, но, если судить по собственному опыту в Бразилии, вряд ли служба в вооруженных силах в обеих странах сильно отличается. Я служил год и вовеки веков не забуду! Еле ноги унес! А у нас ведь океан теплый и погода куда комфортнее, чем в России, где еще и океаны ледовитые, а погоды ядовитые! То зной, то холод! А если уж дожди зарядят — держись! И мать, и отец рассказывали. Они, пожалуй, только в этом совпадали друг с другом.
Иван все же в армию попал и пробыл там не два года, как у них положено в сухопутных войсках, а три. Это потому, как он мне объяснил, что служил на Северном флоте. Один раз сказал, что где-то недалеко от их ледяного города Мурманска, а потом упоминал еще и Новую Землю.
Они, русские, почему-то все время доказывают миру, что льды Северного Ледовитого океана, аж до самого полюса, их Родина. Там минус шестьдесят градусов по Цельсию почти круглый год, ни один человек не может выжить, а они готовы за это биться до смерти!
Тут, конечно, что-то другое — не то нефть, не то газ возлежат там на страшной черной глубине, а еще определенно есть что-то, связанное с военной доктриной. Я бы не стал так думать, если бы не шлепнутые американцы, канадцы, норвежцы и даже тихие датчане тоже бы не претендовали на этот полюс вечной мерзлоты.
Вот там и служил моряк Иван Голыш. Там и закалялся. А потом, много-много позже, повис у нас, в теплом краю, на шнуре от гардин.
За три года его службы папаша сильно сдал, и когда Иван наконец вернулся, тот уже был совсем не тем злобным и сильным мужиком, который провожал сына во флот тычками и пинками под задницу. Да еще ключицы и пальцы ему ломал!
Да и мать заметно состарилась. Досталось им с сестрой Ивана за те три года от стареющего монстра-папаши!
Иван решил не оставаться в их нищем городишке, тем более тогда в России многое уже поменялось. Вроде бы и страны уже такой не стало, то есть СССР. Все скукожилось, сжалось, окончательно обнищало. В общем, уходил Иван служить в одной стране, а возвращался со службы уже в другую. Кроме того, он не хотел жить в маленьком городе, в котором и нормальной-то работы нет. Тут и раньше ничего путного нельзя было найти, а теперь-то уж и подавно.
Мне лично это знакомо. У нас ведь так же: маленький город — это почти приговор к нищете. Никуда толком не устроишься, разве что запишут в какую-нибудь шайку и, если не грохнут на уголовных разборках, непременно упрячут на полжизни в тюрягу.
Я как-то попал в такой же переплет в нашем огромном Сан-Паулу. А случись это в провинции, точно бы пропал! Там ведь все на виду, под кустом не спрячешься. А тут Россия…
Словом, уехал Иван Голыш в Москву, а через три месяца туда прибежала и его сестричка Надя. Вся в соплях, в слезах. Рассказала, что папаша их начал очень сильно пить, лупит мать, а та боится его и даже к ментам не обращается.
Иван пригрел сестренку в общаге, где сам только накануне пристроился, и поехал в их славный городишко договариваться о новых правилах поведения с отцом.
Как они там договаривались, я не знаю, но результатом стал арест Ивана за жестокое отношение к родителям (это он мне так сам сказал). Насколько я понял, жестокое отношение было к одному из родителей. Однако этот родитель вскоре сам пришел к ментам и попросил прекратить дело.
Чем там закончилось, не знаю, но к судьбе папы с мамой он в своих рассказах больше не возвращался. Думаю, померли они после этого очень скоро.
В России вообще это дело, как я понимаю, обычное и очень частое. Один моряк, русский, мне рассказывал, что похоронил мать на кладбище, на новом участке. Там, кроме могилки матери, было еще с десяток, не больше. Городок у них тоже не очень большой. Так вот, через семь месяцев он приехал, пошел на могилу и рот разинул от изумления. Он ее с трудом нашел — вокруг кладбище разрослось так, словно атомная война прошла. Мрут и мрут! Будто им больше делать нечего.
В России все это время что-то очень странное происходило, пугая весь мир и даже порой забавляя его. Пугались, когда соображали, что в руках этой гигантской страны ядерные боеголовки и ракеты, а забавлялись, когда обнаруживалось, что свои боеголовки и ракеты они сами же не знают, куда девать, и вообще, что с ними и с собой дальше делать.
Мне непонятно, как Иван Голыш, человек без образования, без прошлого, без будущего и с сомнительным настоящим, вдруг попал в руководство какой-то промышленной компании и занял там место главного охранника или что-то в этом роде. Мне кажется, дело в его сестре Наде.
По всей видимости, именно ей, женщине несомненно умной и обаятельной, попался на пути влиятельный человек, и она, одарив того особым вниманием, поделилась интимным успехом с братом Голышом.
У нас такое тоже иногда случается. Женщина ведет за собой стаю сильных агрессивных хищников и в какой-то момент выбирает из них для себя вожака, а он, в благодарность за то, что оценен в серьезной конкурентной среде, платит золотой монетой. Даже президентами становятся такие бабы в Латинской Америке! Уж не говоря про первых леди…
Голыш показал мне однажды фотографию его сестры Надежды. Действительно впечатляет! Небольшая, даже компактная, с умненькими карими глазками, правильным носиком, будто нарисованными аккуратными губками, впалыми милыми щечками с ямочками, ладненькой фигуркой и роскошной копной волос каштанового оттенка.
Но главное, все-таки мозги! Они у нее через глаза просвечивали.
В отличие от братца, Надежда успела поучиться за эти годы в университете на филологическом факультете, овладеть двумя языками и даже сесть за научную работу. Очень скоро они разъехались из общежития — он в огромные апартаменты в центре их столицы, а она — в миленький коттедж, подаренный ей одним страшно важным и влиятельным типом. Замуж не вышла, но, по-моему, она к этому даже и не стремилась. Иван не сказал, но я догадался: тот был женат и, возможно, имел наследников.
Иван же оставался холостяком. Вокруг него в это время крутилось немалое количество очаровательных хищниц. Но все останавливались и тут же стачивали зубки, как только появлялась Надя.
Как-то он сказал мне, вспоминая первые свои успехи:
— Я с самого начала очень, очень, очень хотел денег! И чем дальше, тем больше хотел. А когда их становилось действительно больше, я хотел еще больше. Прямо паранойя развивалась. Это не просто алчность. Это сумасшествие. У кого-то тихое, что крайне редко, а чаще все-таки буйное. Сначала я думал, главное — это деньги, даже единственное, а все остальное не имеет смысла, остальное просто мура. Но когда денег стало действительно очень много, так много, что они уже переливали через край, я бросился скупать активы различных предприятий, в том числе не имеющих ни малейшего отношения к нашей промышленности. Это были и всевозможные массмедиа, и огромные концертные площадки, и стадионы, и даже одна наша и одна испанская футбольные команды. Я не мог себе уже представить визуально всего объема денег, которых я лично стоил. Даже ради прикола попросил одного из близких помощников посчитать, во сколько грузовых вагонов бабки, в которые я оценивался, могли бы поместиться. Получился целый состав. И тогда деньги вдруг стали для меня просто коэффициентом успеха: чем больше таких виртуальных вагонов, тем выше мой личный коэффициент. О политике я сначала не думал. Но кое-кто явно думал за меня.
Когда я это от Ивана услышал, очень удивился точности такого наблюдения. Ведь он вроде бы малообразован, простоват. А такой тонкий анализ!
Думаю, именно в это время около него появились прагматичные и очень неглупые люди, которые поставили на него не только как на перспективного скакуна — фаворита своего рода, но и взялись развить его интеллектуальные способности. И даже как-то образовывать его. По существу, он, видимо, был одарен природой, как и его сестра.
