Марина Серова - Страховка от жизни
— Можно просто Таня, — машинально уточнила я-.
— Таня согласилась помочь, — продолжала Ленка. — Мы пришли поговорить.
В глазах Калякина отражалось непонимание.
Похоже, что он вчера крепко перебрал и напрочь забыл о разговоре с Еленой. И она решила напомнить об этом.
— Я же вам вчера говорила про лучшего детектива Тарасова Таню Иванову. Помните?
— Да? — Калякин покрутил головой, стряхивая остатки сна. — О чем поговорить? — Он осоловело уставился на меня, потом, заметив мою усмешку, глянул на пакет в руке и поспешно пояснил:
— Мухи, проклятые, достали.
— Я догадалась, — понимающе кивнула я, не испытывая между тем никакой вины за собой, что невольно ввела Романа в смущение. Просто я не могла не улыбнуться, увидев его спящим с полиэтиленовым мешком на голове. — Нам с вами, наверное, стоит поговорить о ваших проблемах. Я хочу попытаться вам помочь.
Я села на скамейку напротив него, с любопытством изучая светловолосого мужчину ростом под два метра. Ленка уселась на стул около шкафа. На вид Роману Николаевичу было лет тридцать пять.
Правда, рыжая щетина приблизительно трехдневной давности делала его несколько старше. Но у меня взгляд наметанный.
Лицо его после моих слов нахмурилось, брови сдвинулись, и на глаза навернулись непрошеные слезы.
— О Насте? — обреченно прошептал он.
— Да, о Насте.
В моей практике были случаи, когда, казалось, самые невинные, если судить по внешности и поведению, люди оказывались мерзавцами. Один гад убил свою жену, а потом сам же нанял частного детектива расследовать дело: так ему хотелось показать всем, насколько трепетно он ее любил. Но этот мешковатый, простоватый на вид мужчина, по-моему, не способен на такую подлость, как убийство своей жены с помощью сообщницы или наемного убийцы. Хотя насчет наемного убийцы — мысль интересная. Надо будет и эту версию отработать.
Ведь необязательно, что заказчиком был именно Роман Николаевич.
— Вы действительно не знали о том, что ваша жена была застрахована в частной компании «АКСС» на солидную сумму?
Роман Николаевич, поджав губы, часто-часто закивал головой:
— Я чуть с ума не сошел, когда увидел эту самую страховку Как же она могла… Даже со мной не посоветовалась. И не сказала, что ее жизни угрожает опасность. — В его глазах дрожали слезинки. Калякину, видимо, было неловко за такую слабость, и он изо всех сил старался их удержать.
— Она не говорила, что боится женщину по имени Эмма?
— Да нет, про Эмму она мне говорила, конечно.
Но я не знал, что она боится ее так, что собралась застраховать свою жизнь. — Он яростно потер ладонями небритые щеки, шумно вздохнул и вновь повторил:
— Ну почему она мне ничего про страховку не сказала?
— А как вы считаете, она вообще могла это сделать? Я имею в виду страхование жизни на столь крупную сумму. Слишком уж дорогое удовольствие.
Калякин замолчал надолго, и мне казалось, что я вижу, как ворочаются его нескорые мысли. Наконец в глазах промелькнула страшная догадка:
— Вы хотите сказать…
— Я пока ничего не могу сказать. Я только прошу вас хорошенько подумать, где она смогла взять столько денег?
Он с отчаянием покрутил головой и развел руками:
— Не зна-аю. Представления не имею. Кошмар какой-то. Знаете, когда у нас Ирочка взаймы денег просила, Настя всегда нервничала.
— Какая Ирочка?
— Моя младшая сестра, — пояснил Калякин. — Кроме меня, ей помочь некому.
Я подробно расспросила Романа Николаевича о жене, ее привычках, подругах и знакомых, о работе. Про Эмму Замотырину он знал лишь то, что она проживала в Заводском районе, в шестнадцатом квартале. Причем адрес ее именно Настя сказала.
Случайно или преднамеренно? Это тоже предстояло выяснить. Темная история, однако.
Кстати, еще один нюанс: Калякин вслух этого не сказал, но мне почудилось, что Настя сестру его Ирочку недолюбливала. Ничего, про такие мелочи несложно узнать.
К сожалению, нам не дали поговорить обо всем, что я запланировала, — Калякина позвали двигать цементовоз.
А у меня осталась масса вопросов. Ну да ничего, не последний день живем.
— Вы завтра будете дома? — спросила я.
— Да, у меня выходной. Никуда не собираюсь идти.
— Тогда я к вам заеду. Вы не против?
Получив утвердительный ответ, я подумала про себя: ведь мое посещение в его интересах, а я почему-то с ним миндальничаю. Наверное, потому, что наняла меня, по сути дела, подруга Ленка. И не хотелось ее огорчать. Тем более в ее праздник.
Глава 3
— Куда теперь? — поинтересовалась подруга, когда мы сели в машину.
Я пожала плечами, докуривая сигарету. Спонсора, который оплатит мой труд, я придумала как заарканить. Но это будет только завтра. Сегодня же воскресенье, и все нормальные люди отдыхают.
Но я не совсем нормальная. Не в смысле психического здоровья, конечно, а из-за специфики моей работы. Не могу себе позволить время терять, оно стоит денег. И в данном случае всякое промедление откладывает на «потом» настоящую работу, за которую можно получить весьма приличную сумму. Все-таки, что ни говори, я капельку корыстная. Ну, самую малость. А значит, надо работать.
Несмотря на то что сегодня выходной.
Очень бы мне хотелось обратиться к полковнику Григорьеву, знакомому в УВД Заводского района. Сразу полдела было бы сделано. Но пока нельзя обнаруживать себя. Неизвестно, как мой интерес к этой истории отразится на судьбе Романа Николаевича, не попадет ли он «под колпак», как предположила подруга Ленка. Значит, надо действовать самой. Ну, разве что в крайнем случае придется привлечь кого-нибудь из знакомых сотрудников милиции. А Истомину, пожалуй, лучше отправить сейчас домой, чтобы не тарахтела под руку.
— Лен, начинается рутина. Мне надо подумать, — заговорила я самым мягким, даже нежным голосом. — Завтра нам с тобой предстоит акция по экспроприации законного гонорара. Так что отоспись, напиши планы уроков…
Но Ленка все же обиделась. Ей ведь ужасно хотелось проследить весь процесс расследования, в котором она как-никак не последнюю роль играет.
Обида так явно проступила на ее лице, что я рассмеялась:
— Ладно-ладно. Не дуйся. Поможешь мне. Мы сейчас снова поедем в дом Калякиных. Поищем очевидцев. Я — в Настином доме, а ты в доме напротив. Потом мы с тобой вместе подумаем, где Калякина могла раздобыть такую сумму Это очень и очень важный момент. Если мы узнаем, где она взяла деньги, нам многое откроется. Кстати, а про Ирочку ты что-нибудь знаешь?
— Да так, в общих чертах, с Натальей случайно на эту тему однажды заговорили. Она сказала, что Анастасия Васильевна ей жаловалась на Ирочку.
Мол, бессовестная, жутко избалованная и эгоистичная натура. Считает, что все обязаны ей помогать, и постоянно просит у Романа Николаевича денег.
— Значит, еще одна задача на сегодня — выспросить у Натальи все, что она знает про Ирочку.
Я затушила сигарету в пепельнице и запустила двигатель.
Заседание дворового парламента возле дома Калякиных происходило, как и следовало ожидать, на единственной пока еще как-то стоявшей лавочке. Я молча подошла и села на краешек сиденья.
Старушки как раз вплотную подошли к самой больной теме сегодняшнего дня — очередному повышению цен. Я в разговор не вмешивалась. Нехорошо перебивать старших. Скромность украшает.
Все равно надолго их не хватит, и любопытство победит. Расчет оказался верным — ждать мне почти не пришлось.
— А ты-то, доченька, к кому? — спросила одна старушенция. Как потом выяснилось, ее звали баба Вера.
— Да я тут Калякина поджидаю.
— О-от, — вмешалась другая, которую коллеги по парламенту величали Николавной, — добрым людям, — старушка сделала ударение именно на последнем слоге, — и посидеть негде. Никому ниче не надо. Я уж сколько заявлений в ЖКХ писала, чтобы лавочки сделали. Да то! Разбежались. Последняя-то скоро догниет и рухнет.
— А ты Роману родственница, никак?
— Да нет. Мне по делу к нему надо. Я из школы.
Из родительского комитета.
И тут я каждой клеточкой организма почувствовала, что старушкам страшно хочется узнать, по какому именно делу я жду Калякина. Но бабуськи, они тоже стратеги те еще! Сразу перестали якобы обращать на меня внимание и переключились на обсуждение трагедии в семье Калякиных. Я плавно влилась в разговор, направляя его в нужное мне русло. И узнала чрезвычайно важные вещи.
Старушки наперебой стали рассказывать, как алкаши из калякинского подъезда спускались с пятого этажа. А женщина белобрысая с родинкой на щеке в блестящей кофточке и красной в мелкий белый горошек юбке метнулась вверх, едва не сбив их с ног.
— Да их и немудрено сбить. Они еле-еле на них держатся завсегда, — съязвила баба Шура.
— А зачем же ей вверх бежать, — невинно поинтересовалась я, — ведь люки на чердак закрыты?
