Николай Пономаренко - Громкие дела (Телеслужба безопасности)
- Суд вынес решение, давайте его уважать. Проблема остается проблемой. Почему у нас самые тяжелые заказные убийства, которые в обществе вызывают бурю различных реакций, остаются нераскрытыми? Вспомните Холодова, Листьева, Меня. Уж, кажется, все органы власти, самые высокие, заинтересованы в том, чтобы эти преступления были раскрыты. Увы...
Журналисты, которых попросили не затрагивать вопросы суда над Малышевым, заметно поскучнели. После пресс-конференции Марине Козловой удалось все-таки задать такие вопросы Крамареву.
- Все считали, что эта пресс-конференция собиралась для обсуждения дела Малышева. Или, отталкиваясь от него, для разговора вообще о правосудии.
- Да , дело Малышева было поводом. Но мы не собирались обсуждать детали процесса, материалы этого дела. Это было бы бестактно и неуместно. Но вот проблемы, возникающие вокруг дела Малышева - повод для разговора.
- Итог этого дела - шок. Как с одной стороны, так и с другой. Три года об этом деле говорил весь город. И вдруг такой результат.
- Вы заставляете меня говорить о том, о чем мы договаривались не говорить. Здесь все переплелось. И несовершенство нашего законодательства и порочные установки, господствующие в нашем обществе, и неправильная позиция средств массовой информации. Здесь очень много социальных и прочих факторов, которые определили такое положение. Дела в судах разваливаются очень часто. Причин много. Есть не очень строгое отношение к лжесвидетельству, отсутствие защиты свидетелей, недостаточная квалификация сотрудников правоохранительных органов и многое другое. Дело Малышева - не исключительное. Заметьте, у нас часто разваливаются подобные дела. Люди идут по обвинению в бандитизме, а потом получают срок только за ношение оружия или за самоуправство.
- Дело Малышева начиналось, когда вы были начальником Главного управления внутренних дел. Не было ли у вас ещё тогда предчувствия, что оно развалится?
- Знаете, иметь предчувствия и работать... Мы , конечно , предполагали, что все может лопнуть. Но так думать и руководствоваться одной этой мыслью - никогда ничего не сделаешь. У нас были все основания для ареста Малышева и его соучастников, даже тех, кого оправдали. Вопрос об аресте и его законности исследовался на протяжении всего следствия и судами и прокуратурой. Решение признавалось правильным. Ну а суд... Суд имеет другую точку зрения, которую мы должны уважать.
- Одним из эпизодов этого дела было освобождение Кирпичева под подписку о невыезде. Как вы расцениваете этот шаг? Не стал ли он определяющим в том, что свидетели и потерпевшие стали отказываться от своих показаний?
- Безусловно, можно предполагать, что этот факт оказал влияние на последующее поведение свидетелей, отказавшихся от дачи показаний. Но не только Кирпичев. Был ряд других фактов... Можно наврать на следствии, можно наврать в суде и никакой ответственности за это не понести . Это существовало и до освобождения Кирпичева. Этот фактор был всегда, хотя не всегда действует. Когда на свободу выходит Кирпичев, хороший организатор, авторитетный человек, он мог сделать многое, чтобы повлиять на решение суда.
- Закон об адвокатуре. Как вы его оцениваете? Были примеры, когда адвокаты служили нагло и открыто передаточным звеном между тем, кто сидит в тюрьме и миром. С помощью адвокатов можно из тюрьмы спокойно руководить своими подопечными.
- Это вопрос морального уровня адвоката. Мы исходим из того, что если вина его не доказана, то нет оснований его обвинять. Хотя известны случаи, когда адвокаты злоупотребляют правами, предоставленными им Законом. Но утверждать, что какой-то адвокат что-то там передал в тюрьму, то всех их не пускать, так тоже нельзя. Защита должна обладать достаточным комплексом прав, чтобы защитить все права граждан.
- А обвинение?
- Обвинение должно защитить права всех других граждан. В Америке как называются процессы? Джон Рид против Соединенных штатов. Обе стороны равны. Вот это и есть правовое государство. Обвинение должно защитить права государства, всех нас, кто не привлекается к суду. В первую очередь - права потерпевших. Законодательство о защите прав свидетелей, потерпевших у нас недостаточно развито. В ряде случаев фигуры этой категории остаются вне всякой защиты.
- Если бы действовали сейчас изменения в уголовном кодексе, что было бы сделано по данному уголовному делу?
- Сложно сказать. Многое, что определило такое решение по делу Малышева , не Уголовным кодексом предусмотрено. Речь могла бы идти об уголовно-процессуальном кодексе. А он ещё не принят. Есть несколько проектов, самых разных.
- Как долго мы будем ждать их принятия?
- Об этом надо спросить в Государственной Думе. Я считаю, что их все уже давным давно надо было бы принять. Это я так считаю. А Госдума имеет на этот счет другое мнение. Сейчас их очень интересует вопрос выборов.
- Принятие уголовного кодекса поможет все-таки приблизить торжество законности, торжество справедливости?
- Думаю, что да. Новый проект уголовного кодекса содержит ряд очень хороших наработок. Особенно в сфере финансовых преступлений, в случаях, когда коммерческие структуры оставляют людей разоренными, обманутыми. В новом кодексе предоставлено достаточно составов преступлений. За такие действия мы сможем привлекать людей более жестко.
- На уровне локальном, на уровне нашего города мы могли бы внести какие-то изменения или это нам неподвластно?
- Мы изо всех сил пытались это сделать, но у нас очень плохо это получается. Мы смогли сформулировать некоторые проекты закона , они рассматриваются. Речь идет о регистрации коммерческих организаций, принимающих вклады от населения. Пытаемся несколько ограничить их регистрацию с тем, чтобы проверить их платежеспособность. И закон о рекламе. Но мы в своих действиях очень ограничены. Мы упираемся в область федерального законодательства. Мы не сможем решить эту проблему на уровне субъекта федерации.
ДЕЛО ИРТЫШЕВА
В сентябре девяносто четвертого года мало кто в Петербурге не знал и не обсуждал жестокое преступление, совершенное в доме на Богатырском проспекте. Какой-то негодяй изнасиловал второклассника Костю Кузьмина и в жажде глумления вырвал имз его тела часть кишечника. Мальчику оказали помощь у нас, а затем его увезли в Америку на сложнейшей операции. Люди и организации пердлагали для этого свои деньги. Потом периодически в прессе появлялись сообщения о его самочувствии, что прооперировали успешно. Милиция же интенсивно искала насильника. В те дни немногие знали, что насильник - серийный, что по городу были случаи аналогичных преступлений. Был создан рисованый портрет молодого человека и изображена фигура в полный рост. В куртке, на груди крест. Оба рисунка размером с плакат оперативники принесли в Пресс-службу ГУВД, где их сняли на видео, а потом показали в ТСБ в рубрике розыска. Показ повторяли. А в конце ноября сотрудники УУР задержали похожего человека, подозреваемого в преступлении, потрясшем Петербург.
М.Козлова
К следователю прокуратуры Центрального района Е.В.Топильской мы приехали с Комиссаровым часов в семь вечера. Глядя на нее, вспомнилась почему-то песенка "Утомленное солнце..." Ее уже посетило с десяток журналистов пишущих и снимающих.
- Мне уже плохо, - сказала она.
Но тем не менее все нам показала, рассказала и даже подсказала режиссерский ход. Приподняла обложку уголовного дела, на которой стоял только номер:
- Снимайте. Имя фигуранта в это дело ещё не вписано. И вот при вас я выведу черным по белому - Иртышов.
Это дело было начато тридцатого сентября после зверского изнасилования в доме на Богатырском проспекте восьмилетнего Кости Кузьмина. В деле были дактилоскопические отпечатки рук, совершивших это страшное преступление. Отпечатки эти принадлежали Игорю Иртышову, уроженцу Краснодарского края, гражданину без определенного места жительства и занятий, 1971 года рождения. Задержали его сотрудники управления угрозыска 27 ноября в 18 часов в одном из общежитий . На тот момент лицо Иртышова нельзя было показывать зрителям. Сошел и показ фоторобота, кстати, довольно похожий. Мы побеседовали с руководителем отдела УУР, задержавшего Иртышова, С.М Шапоровым.
- Когда рисованый портрет в первый раз был показан по телевидению, подозреваемый скрылся, уехал из города. Иртышов сам опознал себя. Как говорит, посмеялся, рассказал знакомым, что его показали. А как только вернулся, в этот же день был задержан.
- С какой долей уверенности можно сказать, что это именно тот человек?
- На этот вопрос точно может ответить только суд. Мое мнение как человека - это он совершил преступление , а как сотрудник я обязан сомневаться. Следствие и суд покажут.
Е.В. Топильская тоже была уверена, что задержанный и есть тот маньяк, которого так долго искали.
- Улик вполне достаточно для того, чтобы предъявить ему обвинение. У меня такое мнение, что защитить этого человека никто не возьмется. Каждый, кто знаком с характером содеянного, испытывает определенные чувства. Вряд ли кто-то будет защищать его с желанием.
