Евгения Грановская - Дневник тайных пророчеств
– Если у вас есть своя версия – изложите ее, – сказала Женя строгим голосом.
– Пожалуйста, – кивнул отец Андрей. – Неизвестный преступник сначала убил священника, а потом выкопал его тело из могилы. Копать ему помогал сторож Кузнецов. Когда дело было сделано, Кузнецов получил в награду золотые часы священника.
Женя задумчиво посмотрела на свои пальцы, сжимающие ручку чашки.
– Но кому мог понадобиться мертвец? – спросила она. – И потом, что значит этот след ботинка на рыхлой земле? Вы ведь не думаете, что Кишлевский сам встал из гроба?
Отец Андрей выдохнул густую струю дыма и отхлебнул из чашки. На мгновение он представил себе, как ксендз Кишлевский встает, подобно вурдалаку, из могилы, отряхивает с одежды пыль и грязь и, безумно сверкнув глазами, шагает по рыхлой земле к сторожке Кузнецова. Там он снимает с руки золотые часы и передает их кладбищенскому сторожу, как плату за то, чтобы сторож держал язык за зубами.
– Евгения, я уверен, что…
Но, взглянув на девушку, дьякон оставил фразу незаконченной. Женя клевала носом над чашкой с остывшим чаем.
– Женя! – окликнул ее отец Андрей.
Девушка открыла глаза.
– Что? – тихо спросила она. – Вы что-то сказали?
– У вас глаза закрываются, – мягко произнес отец Андрей. – Вам пора спать.
Женя зевнула, прикрыв ладошкой рот.
– Так устала, что прямо с ног валюсь, – сообщила она.
– Я постелю вам в спальне, а сам лягу на диване в гостиной.
Евгения нахмурилась и покачала головой:
– Нет. На диване лягу я. Вы с вашим ростом на нем не поместитесь.
– Да, но вы девушка.
– Никаких возражений, – отрезала Женя. – И перестаньте называть меня девушкой. Для вас я – младший лейтенант Гранович.
8Выплюнув песок, он вскинул ружье и выстрелил прямо в потное, гладко выбритое лицо бандита, затем отбросил бесполезный уже карабин и откатился в сторону. «Главное в рукопашном бою – чтобы не кончились патроны», – как насмешка, пронеслись у него в мозгу слова ротного.
Под рукой блеснуло лезвие охотничьего ножа. То самое лезвие, которым пять минут назад один из боевиков перерезал горло молодому парню-вэвэшнику. Он схватил нож и снова откатился в сторону. Фонтан песка, выбитый из земли автоматной очередью, обжег ему щеку. Глаза забились песком, но он успел увидеть черную тень, взметнувшуюся над ним, и ударил в эту тень ножом.
Тень превратилась в огромную голову чудовища, и эта голова склонилась над ним и оглушительно рыкнула. Он отшатнулся от огнедышащей, зловонной пасти – и проснулся.
Открыв глаза, отец Андрей тут же опять зажмурил их от яркого света, бившего в окно. Несколько секунд он не мог понять, где находится. Лишь сообразив, что эта комната – спальня в его собственной квартире, он позволил телу расслабиться.
Часы показывали восемь часов утра. Погода за окном не радовала и не настраивала на жизнелюбивый лад. Бледно-серое небо, черные абрисы деревьев на фоне многоэтажек, похожих на торчащие из земли огромные скелеты доисторических чудовищ.
Поднявшись с постели, Андрей Берсенев подошел к DVD-проигрывателю. Легкое нажатие указательного пальца – и в комнате, освещенной серым утренним светом, зазвучали первые ноты композиции «Magic Women» Карлоса Сантаны.
I got a black magic woman
got me so blind I can’t see…
Дьякон принялся разминать суставы и мышцы, стараясь не думать о кошмарном сне.
I got a black magic woman
she try’in to make a devil out of me.
Тридцать подтягиваний на перекладине, триста отжиманий от пола, сто быстрых приседаний с грифом штанги на плечах – такая разница взбодрит кого угодно.
Покончив с зарядкой, дьякон выволок на середину комнаты боксерский мешок, висевший на специальном тросе под потолком, и принялся осыпать его ударами. Он бил и бил, не остервенело, но методично и жестоко, словно черный мешок был сосредоточием мирового зла, и процедура изгнания этого зла из мира требовала не гнева и не страсти, а одного только усердия. Через десять минут дьякон остановился, привел в порядок дыхание и убрал мешок за шкаф.
Приняв ледяной душ, Берсенев растер тело махровым полотенцем. Когда он выходил из душа, на его пути возникла Женя. Она, как и вчера, была одета в махровый халат. Заспанное и припухшее от сна лицо девушки делало ее еще моложе.
– Доброе утро, – сказала Женя и зевнула. Заметив шрамы на плече и спине дьякона, она вскинула брови и спросила: – Что это?
– А, уже встали. – Отец Андрей улыбнулся. – Доброе утро, товарищ младший лейтенант!
– Доброе. Так что это – у вас на плече?
– Мое прошлое, – ответил дьякон. – Идите умываться, а я пока приготовлю нам завтрак и сварю кофе.
Женя несколько секунд с любопытством разглядывала его тело, затем, словно опомнившись, поспешно отвела взгляд.
– Я не пью кофе, – сказала она.
– Ах, да, – вспомнил отец Андрей. – Ни кофе, ни алкоголя, ни сигарет. В таком случае я заварю вам зеленый чай с лимоном. Против этого вы не станете возражать?
– Нет.
– Вот и отлично.
Через пять минут, выходя из ванной, Женя услышала доносящийся из кухни свист кофеварки. Она улыбнулась, представив себе, как дьякон хлопочет возле плиты. Кухонные хлопоты как-то не сочетались с его интеллигентным лицом и романтическим обликом. «Впрочем, иногда и богам приходится обжигать горшки», – усмехаясь, решила Женя.
Спустя минуту отец Андрей вошел в гостиную, неся одной рукой поднос с чашками, а другую, мокрую, вытирая о старые джинсы. Женя уже сидела в кресле.
Примостившись в кресле напротив и поставив поднос на столик, дьякон смущенно сказал:
– У нас мало времени. Через двадцать минут я должен выйти из квартиры, а через час – беседовать с начальником отдела, в котором работаю. Так что бутерброды придется дожевывать на ходу.
– Мне тоже пора, – сказала Евгения. – С отчетом к капитану Соловьеву. Я обязана сообщить ему о новом свидетеле. И о цифрах, которые были начерчены на земле.
– Может, не стоит о цифрах? – сказал дьякон, поднося к губам чашку.
– Я обязана это сделать, – сказала Женя спокойно. – Кроме того, я должна найти Петра Каменкова и заставить его повторить свои показания. Они должны быть запротоколированы. – Женя отхлебнула чаю и прищурила на дьякона близорукие глаза. – Вы ведь не станете мешать следствию? – с едва заметной усмешкой спросила она.
– Что вы, конечно нет.
Женя кивнула. Только сейчас, за чаем, она получила возможность хорошенько разглядеть лицо Андрея Берсенева, и лицо это – худощавое, смуглое, чуть скуластое, с тонким носом и резким изломом черных бровей – показалось ей похожим на лицо средневекового пирата. Картину довершали длинные и чрезвычайно густые каштановые волосы, зачесанные назад. Не хватало только банданы на голове и двух пистолетов за поясом.
– Вы не против, если мы посмотрим криминальные новости? – спросил отец Андрей.
– Я только за, – ответила Женя, хотя терпеть не могла криминальных новостей. Она никогда не считала себя чувствительной натурой, и ее абсолютно не коробили фотографии, сделанные на местах преступлений. Кадры оперативной съемки Женя смотрела без всякого душевного содрогания. Но на экране телевизора эти кадры приобретали иной – отвратительный, пугающий и тошнотворный – оттенок. Телеэкран не просто показывал, он словно выворачивал распотрошенные тела жертв наизнанку и вываливал их прямо в комнату.
– Если хотите, я не буду включать, – сказал отец Андрей, заметив тень, пробежавшую по лицу девушки.
– Глупости, – небрежно сказала Женя. – С чего бы мне не хотеть? Я профессионал.
– Да, но на экране телевизора это выглядит пугающе откровенно.
«Он что, мысли мои читает?» – с некоторой досадой подумала Женя.
– Включайте, – сказала она вслух.
Отец Андрей нажал на кнопку пульта, и говорящая голова на экране телевизора забубнила:
«…Два дня назад известный ученый-генетик Виктор Павлович Абрикосов был найден мертвым у себя в лаборатории. Сегодня стало известно, что причин для возбуждения уголовного дела у следственных органов нет. Экспертиза показала, что причиной смерти ученого стала внезапная остановка сердца. Похороны состоятся сегодня в шестнадцать часов. А теперь к другим новостям…»
Женя схватила пульт и выключила звук. Затем повернулась к дьякону и взволнованно проговорила:
– Кишлевский до принятия сана тоже был генетиком!
– И неплохим генетиком, – кивнул отец Андрей. – Сегодня же наведу справки об этом Абрикосове. Поговорю с его родственниками.
– Хорошая идея, – кивнула Женя и смущенно добавила: – Но у меня не будет времени, чтобы вас сопровождать. Вы справитесь сами?
Отец Андрей кивнул, взял чашку и залпом допил свой кофе.
9Профессор Абрикосов оказался старым холостяком. У него осталась всего одна родственница – его младшая сестра. Сорокатрехлетняя старая дева, проживающая (вернее, проживавшая) в одной квартире с профессором и зарабатывающая себе на жизнь шитьем платьев на дому.
