Наталья Борохова - Досье на адвоката
— Сделайте такое одолжение, — вспылила наконец Дубровская. — Вот вам ордер и постарайтесь выучить наконец мое имя и отчество.
— Слушаюсь, — дурачился следователь. — А вы, будьте так любезны, когда пойдем в СИЗО, наденьте юбку подлиннее. Не ровен час, наш маньяк перевозбудится. Вы, должно быть, в его вкусе. Да, еще я настоятельно советую вам сменить персональный автомобиль на общественный транспорт. Не хочется, знаете ли, искать замену такому симпатичному адвокату!
— Какое хамство! — сорвалась с места Елизавета. — Я ухожу.
— До встречи, — приветливо отозвался Вострецов. — Приходите завтра в изолятор. Я вам дам время пообщаться с нашим героем. Клянусь честью своего мундира, в суде, в паре с Чулочником, вы будете выглядеть потрясающе.
Елизавета выскочила за дверь. Ей было слышно, как смеется следователь.
— Наглец! Нахал! Хам! — сквозь зубы шипела Лиза.
Хорошо же для нее началось это миленькое дельце. Молодой паршивец — следователь и подзащитный — маньяк! Можно представить, в каком аду она окажется ближайшие месяцы.
— Девушка! У вас, кажется, сломался каблук, — приподнялся со своего места охранник.
Лиза остановилась. Обувь была в порядке.
— Очень смешно, — процедила она.
— До свидания, — помахал ей фуражкой милиционер, — адвокат!
— Готовься, мы вечером идем в гости! — радостно сообщила мать, едва Елизавета успела ступить на порог дома.
— О боже! Только не это, — простонала девушка.
Она предвкушала спокойный вечер в кругу семьи.
После словесной дуэли с энергетическим вампиром Вострецовым Лиза чувствовала себя опустошенной. Как здорово было бы принять душ и поваляться в кровати с книжкой. Но Вероника Алексеевна иногда бывала чертовски упряма. Светская дама по призванию, при жизни мужа, высокопоставленного чиновника в масштабах отдельно взятого федерального округа, она вела довольно-таки активную жизнь: губернаторские приемы, презентации, фуршеты. Но стоило Герману Андреевичу покинуть этот грешный мир, как, словно по мановению руки злого волшебника, двери всех респектабельных домов оказались для нее закрыты.
Вероника Алексеевна чувствовала себя, как рыба, выброшенная на пустынный берег. Кругом — ни души! А ведь были и другие времена. Когда телефон в их квартире просто раскалялся от звонков. С ней хотели общаться, ее любили, в ней нуждались. Мужчины вокруг были обходительны и галантны. Официанты в ресторанах подобострастно улыбались. Портнихи и маникюрши сносили капризы и дурное настроение светской львицы с покорностью и почти библейским смирением. Но всему на свете приходит конец! И вот сегодня, буквально напросившись на небольшую закрытую вечеринку к старым знакомым, Вероника Алексеевна была на седьмом небе от счастья.
— Погляди, не высовывается лямочка? — Она крутилась перед зеркалом, так и эдак поправляя ладно сидящее на фигуре вечернее платье. Сейчас она снова чувствовала себя молодой и красивой, тогда как в течение последнего года ее неизменными спутниками оставались скорбь и траур.
Она тараторила как заведенная, пытаясь за пустой болтовней скрыть непонятную ей нервозность.
— Доченька, кажется, я поняла, чем мне нужно заняться в ближайшее время. Прости, я была так невнимательна к тебе. Но теперь все пойдет по-другому. Я подыщу тебе подходящую пару, и когда ты выйдешь замуж…
Личная жизнь Елизаветы сейчас находилась где-то на отметке, близкой к нулю. Конечно, обладая яркой внешностью женщины-ребенка и остатками былого материального благополучия, дочь Дубровских притягивала к себе не один заинтересованный мужской взгляд. Но после череды разочарований, когда прежний рой поклонников из среды «золотой молодежи» сгинул в никуда, беспечная и своенравная Лиза по-иному взглянула на окружающих ее людей. Открылись малоприятные вещи, а именно, что одной смазливой мордашки и легкого, беззлобного характера вовсе не достаточно для ее бывших знакомых, некогда внимательных и щедрых, а теперь желчных и меркантильных. Елизавета уже морально подготовилась посвятить остаток своей молодой жизни служению Родине, Фемиде, чужим детям и бродячим животным. Тем не менее нелепое предложение матери ее рассмешило.
— Ma! Ты это без шуток?
— А что тут такого? — пожала плечами Вероника Алексеевна. — Хватит тебе сидеть в девицах, да и семье нужен мужчина.
— Ну и каким ты видишь моего будущего принца?
— Каким? Молодым… Впрочем, это необязательно. Из хорошей семьи, с материальным достатком, с образованием. Что там еще? Без вредных привычек, с чувством юмора, ну и тому подобное.
— Главным, конечно, является достаток и хорошие связи? — иронизировала Лиза.
— Это даже не обсуждается, — отрезала Вероника Алексеевна. — И давай-ка, дорогая, поспеши. Мы можем опоздать…
Лиза вздохнула. Не хочется, но идти все-таки придется. Конечно, она не восприняла всерьез виды матери на ее сватовство. Жить за мужской спиной как за каменной стеной — это были альфа и омега женского счастья в понимании старшей Дубровской. Но то, что она наконец стряхнула с себя траурное оцепенение и задалась хотя бы такой, пусть бредовой идеей, это уже многого стоило. Мать следовало поддержать, а для этого Лиза готова была спуститься даже в преисподнюю или же принять участие в шабаше ведьм.
…Лиза давно не посещала подобные мероприятия, и поэтому ее поразила нелепость происходящего. На вечеринке во всем ощущалось отсутствие меры и здравого смысла.
Большой загородный дом, построенный в духе новорусского архитектурного идиотизма, запросто мог бы служить декорацией к фильму о Средневековье. Многочисленные башенки из неизменного красного кирпича с флюгерами на верхушках, витражные оконца, кованые ворота… Для полноты картины не хватало разве что крепостного рва с водой и моста на массивных цепях, который можно было бы легко поднять перед неприятелем: налоговой полицией, разъяренной толпой старых русских или одураченными конкурентами.
Содержание ничуть не уступало форме. Великолепная резная лестница, бархатные портьеры, ковры, способные заглушить даже поступь мамонта, антикварные подсвечники и огромный камин — всего этого было бы достаточно для того, чтобы у любого среднестатистического иностранца при виде столь впечатляющей роскоши начисто снесло крышу.
Съестное изобилие могло бы вызвать желудочные спазмы даже у сказочных трех толстяков. Столы ломились под тяжестью самых разных блюд: заливных креветок, фаршированных щук или карпов, кальмаров в сметанном соусе, жареных поросят со специальными подливками в соусниках, индеек в печеных яблоках. Мириады тарталеток с различными наполнителями из ветчины, сыра, бекона, сардин громоздились на хрустальных подносах. Спелые виноградные гроздья делили ложе с великолепными персиками. Хохолки ананасов гордо возвышались над апельсиново-банановым беспределом. Взмыленные официанты сновали в толпе жующих господ, предлагая вино, коньяк, водку. В серебристых ведерках покоилось шампанское.
Но даже не это бездумное расточительство коробило Елизавету. За внешним лоском собравшихся, за этим царским размахом скрывалось… убожество. Бриллианты в ушах, дорогие костюмы и роскошные иномарки не значили ровным счетом ничего. Все казалось театральным, вычурным, ненастоящим.
Елизавета почувствовала отвращение. С бокалом шампанского в руках она уселась в сторонке, ничуть не страдая от одиночества. Она наблюдала за пляшущими языками пламени, удивляясь, кому могла прийти в голову потрясающая по своей глупости мысль — растопить камин в такую жару.
— Вот ты где прячешься, дорогая! — вывел ее из задумчивости голос матери.
Вероника Алексеевна, раскрасневшаяся от вина и праздничной атмосферы, чувствовала себя в своей тарелке. Рядом с ней стоял молодой человек, несколько грузный для своего роста, но безупречно одетый и, по всему видно, до занудства воспитанный.
— Лиза, это Вадим, сын хозяина дома. Он учится в МГИМО. Приехал к родителям погостить… Вадим, это Лиза, моя дочь, молодой преуспевающий адвокат, без пяти минут кандидат юридических наук.
Вадим поцеловал Лизе ручку. Мать была в восторге.
— Я, пожалуй, пойду. Думаю, молодым людям всегда есть о чем поговорить. Вадик, солнышко, покажи Лизе парк. Она здесь почти ничего не видела.
Мать поправила прическу и, кокетливо помахав дочери кончиками пальцев, удалилась. Столь откровенное сводничество не на шутку разозлило Елизавету. Она покраснела, представив, что о ней может подумать новый знакомый. Но тот смотрел на нее глазами теленка и, похоже, не подозревал, что его приготовили для заклания.
— Пройдемся, — Вадим предложил девушке руку. Та без энтузиазма согласилась.
Парень оказался галантным кавалером. Он рассказывал Дубровской анекдот за анекдотом, смеялся сам и, словно невзначай, касался ее талии. В паузах он показывал Лизе достопримечательности своей усадьбы и давал комментарии:
