Владимир Угрюмов - Рожденные перестройкой
- Потом в Туру? - интересуюсь у водилы, открыв дверцу.
- Залазь! - рявкает шоферюга. - Студишь ведь!
Быстро забираюсь в тепло кабины.
- Транспортником добирался? - интересуется водитель.
- Точно. Ну и морозец, - скинув перчатки, дышу на руки.
- Сам, что ль, не с Севера? - косится водитель дружелюбно.
- Бывал на Севере. Только на зоне, - признаюсь я.
- Это, брат, у нас просто, - сочувствует водила. - Долго тянул?
- Пятерку.
- Это трудновато, - хмыкает шофер. - Трешник туда-сюда можно на одной ноге отстоять. Я вот семерочку откосогорил по делянкам. Давно это было. Так как, говоришь, тебя звать-то, земеля? - улыбается он, протягивая руку для пожатия.
- Антонычем зови, не ошибешься.
До Туры ползем долго. Зимник достаточно раскатан машинами, но все же дорога паршивая. В особенности на уклоне, где она огибает полукольцом основательно разрытый карьер.
Здесь грузовик может легко свалиться вбок и загреметь с шестиметровой высоты. Все прошло благополучно.
- Забыл! - вдруг хлопает себя ладонью по лбу водила. - Надо было у складов "ВВ" притормозить. Я там недалеко петельки поставил. Сейчас морозец придавил, парочка зайчиков влетит, как не фиг делать.
- Тут что, вэвэшники есть? - не понимаю, о каких складах говорит водитель. Для меня, недавнего зека, сочетание букв "вэвэ" может означать только масть козлов, охраняющих зоны.
- Не! Это не те уроды! - смеется водила. - Взрывчатка там хранится, потому и "ВВ" - взрывчатые вещества. Тут весной возили с каравана на эти склады груз. Потеха просто! Когда с самоходок на Тунгуске загружались, от охраны, блин, не продохнуть было! Красноперых понаехало, что сельдей в бочке. Привезли все сюда, триста тонн, скинули на землю и уехали. Там два сторожа, язвенника, с одним винтарем гнутым, и бухие вдрызг шабашники. И сарая-то под взрывчатку нет! Бригада шабашников только материалы завезла. Приходи и бери сколько хочешь! Я взял немного, тайменя глушить.
В Type водила довез меня до гостиницы. Пришлось долго греметь в. дверь, пока сверху не спустилась заспанная администраторша.
- Ну, давай, земеля! - кричит водила из кабины, приоткрыв дверь.
Я помахал ему рукой. УАЗ, взревев дизелем, стал разворачиваться.
- Откель так поздно-то? - спрашивает пожилая администраторша.
- У друзей в порту задержался.
- Местов нету, - сочувственно говорит она. - Дак я тебя пока в бытовку определю. Ежели кто съедет к завтрему, там, глядишь, и переберешься.
- Порядок, мать. Можно и в бытовку, - весело соглашаюсь я. - Это ведь не на морозе ночевать.
- То-то и оно, милок. Да ты не волнуйся, там просторно. Ничем не заставлено. Доху свою постелишь и поспишь, как человек...
С утра отправляюсь навестить свою недавнюю знакомую. Выспался я хотя и на полу, но неплохо. В данном случае удобства не так и важны. Если Тура считается столицей Эвенкии, то в таком случае Магадан можно считать столицей мира. На столицу Тура не тянет никаким местом. Правда, коммуняки и здесь, среди деревянных жилищ, отгрохали себе здание обкома, как всегда монументальное. Надо, правда, отдать должное, школа и больница почти в той же весовой категории, но слегка попроще и, разумеется, пониже, но из кирпича.
Татьяна поднялась мне навстречу. Вроде бы наша встреча состоялась, как мне и хотелось, и все же я несколько растерялся. Что делать дальше? Но выручила Таня своей женской непосредственностью. Она сбегала к своему начальству и выбила себе отгул.
Днем мороз слегка спал, и при тридцати восьми в минусе по Цельсию мы с Таней гуляли по поселку. Затем девушка пригласила меня к себе в гости. Таня живет в обычном для этих мест двухэтажном деревянном доме, где до туалета надо бежать со второго этажа и после через просторный двор. Водопровода опять же здесь никогда не видели и воду держат в бочках, которые стоят в общем тамбуре возле входных дверей. В них даже не совсем вода. Чистую воду завозят водовозки только летом, а в зимний период бригада рабочих рыбкоопа бензопилами выпиливает куски - льда из Тунгуски. Вот эти самые куски потом привозят в дом и загружают их в бочки, чтобы таяли. Лед, естественно, при сильных морозах таять не хочет, поэтому с водичкой для чая есть некоторая проблема, не говоря уже о том, чтобы вечерком принять душ. Ничего такого в местных квартирах не предусмотрено. Варят в квартирах, слава Богу, не на костре. Обычно пользуются небольшими электрическими плитками. Электричество на поселок вырабатывает станция, в которой стоят дизеля от старых танков. Сюда из аэропорта и возят соляру. Да и не только сюда. В общем, обо всех "удобствах" на Севере так сразу и не расскажешь...
Просидели за разговором до позднего вечера. Даже и не заметили, как пролетело время.
В двенадцатом часу ночи в дверь Татьяны кто-то требовательно загремел кулаком.
- Ой! - вздрогнула девушка и закрыла ладошками лицо.
- Что случилось? - спокойно спрашиваю я.
- Он мне уже надоел! - вздохнула она. - Это механик из нашего гаража. Повадился приходить пьяным и ломиться по ночам в дверь. Я уже и его начальству жаловалась, да там только смеются. Такие же мужики...
- Проблема решаема... - усмехаюсь, поднимаясь со стула.
- Ой, нет. Не надо! Он вам что-нибудь сделает! Он почти как медведь! всполошилась девушка. - Пусть лучше погремит и уйдет. Он быстро уходит.
Из прихожей снова послышались удары и рев:
- Таня! Открывай! Это я!
Девушка пыталась меня остановить, но я мягко отстранил ее руки.
- Нет причин волноваться. Я все сейчас улажу.
Девушка, опустив руки, осталась стоять в комнате, а я вышел в узкий коридорчик и открыл дверь. На пороге показалось что-то исполинских размеров в мехах.
- Это что еще?!-прорычала меховая гора.
- А ты что, не узнаешь? - усмехаюсь этому нечто. Чудовище промолчало. После секундной заминки меха задвигались, и в меня полетел огромный кулачище. Легко уйдя от крестьянского удара, провожу быструю серию резких и точных ударов руками в то место, где виднеются очертания головы, усов и бороды. Чудовище хрюкнуло и с грохотом обрушилось на пол. Шуба, правда, слегка смягчила падение, но две бутылки питьевого спирта разбились, и вонь от него мгновенно распространилась по всему коридору. С такой вот "шампанью" здесь ходят в гости.
В прихожую вышла Таня, в ужасе держа руки перед лицом.
- Сейчас приберем, - заверяю ее и, подхватив мужика, ставлю на ноги. Мужик вроде нашел точку опоры и о чем-то, пока бессвязно пытается промычать. Не чувствуя сопротивления, вывожу механика вниз, на улицу. Похоже, термометр опять полез вверх, пардон, точнее будет сказать вниз. На улице, как ни странно, совершенно спокойно болтая о своем, торчат трое таких же меховых. Пинком скидываю механика с высокого крыльца к ним под ноги.
- Не советую возвращаться! - предупреждаю его.
- Эта падла у меня всю спиртягу об пол грохнул! - сообщил дружкам вдруг оживший механик, поднимаясь из снега.
- Ах ты! - заревели мужики, а дальше пошли уж совсем непечатные выражения, касающиеся обоих полов, и все в таком роде. Я даже удивился, как виртуозно один из друганов механика владеет русско-кабацким языком. Некоторые обороты его мне даже понравились. Дружки механика кинулись к крыльцу, и я понял, что, если их хорошенько не отоварить, они не успокоятся. Спускаюсь вниз и бью наверняка, не тратя зря сил. Через пару минут на снегу валялась вся бухая компания, и почти без признаков жизни. Убивать я их не стал, не за что пока, но поломал основательно. Осмотрев тела, захожу в дом. Татьяна ждет меня на площадке второго этажа.
- Потребуется медицинская помощь, - уверенно заявляю я. - Может быть, ты позовешь?
Таня уходит, а я снова выхожу на улицу и минут пять тружусь, перетаскивая вырубленных мужиков в теплый тамбур.
"Уазик" скорой помощи не заставил себя долго ждать. Врачиха всплеснула руками:
- Кто же их так?
Татьяна вынесла мне мой полушубок, чтобы я не задубел на морозе.
- Шли домой, а тут они валяются у крыльца, - скорбно развел я руками. Совсем мужики упились...
Врачиха подозрительно посмотрела на Татьяну, на меня и еле заметно улыбнулась.
- Может, вы нам поможете? - попросила она.
- С удовольствием.
Снова пришлось перетаскивать мучеников на улицу и ссыпать их в машину. Кое-как удалось затолкать всех в маловместительный фургон УАЗа.
- Лихой ты казак... - уважительно заметил пожилой водитель, закрывая створки фургона. - Давно надо было Митяя проучить. Вся больница знает, что он постоянно к Тане ломится. Ну, уважил, спасибо тебе, сынок.
"Уазик" уехал, и мы с Таней вновь поднимаемся к ней домой.
- Они хоть останутся живы? - спросила девушка.
- Жить будут. Но после лечения.
Это была первая ночь после зоны, которую я наконец провел с женщиной после долгих пяти лет воздержания. Это была сказочная ночь. Татьяна показалась мне самой чудесной девушкой на свете. И наверное, так оно тогда и было на самом деле...
