Наталья Андреева - Звезда в хвосте Льва
– Сейчас… – Ромашов коротко вздохнул, собираясь с силами. – Мне сказали, что вы один из лучших в Москве адвокатов по уголовным делам.
– Ну, если так говорят…
– Так вы лучший или нет? – раздраженно спросил Ромашов. – Если вы отказываетесь, я пойду в другое место! Потому что мне нужен лучший!
– Я еще даже не знаю, в чем дело, – осторожно сказал Аркадий Валентинович.
– Ее убили. Я должен сделать все, чтобы…
Ромашов замолчал, потому что в кабинет вошла Алиса с подносом. Она расставила перед мужчинами хрустальные рюмки (зачем две?), тарелочку с нарезанным лимоном, бутылку коньяка. И замерла у стола.
– Ты можешь идти, – сказал ей Журавушкин.
Секретарша, нехотя, поплелась к двери. Когда они опять остались вдвоем, Журавушкин спросил:
– Итак, вашу любовницу убили…
– Невесту, – поправил Ромашов.
– Не понял? Вы ведь говорили о…
– О Насте. Стейси Стюарт. Наверняка слышали, – усмехнулся актер.
– Так это ее убили?!
– Ну да. А вы о ком подумали?
– Я почему-то подумал…
Ромашов бросил на него быстрый взгляд, из-под ресниц, которые поразили Журавушкина своей длиной. Казалось, на глазах у Ромашова плотные шторы, за которыми он прячет непонятно что. Отчаяние? Ненависть? Боль? Не понятно даже, какого цвета у него глаза? Скорее всего, карие. Почти черные.
– Убита Настя, – отрывисто сказал Ромашов. – Все настолько очевидно, что Рару тут же забрали.
– Забрали?
– Задержали. Арестовали. Я не знаю, как это у васназывается. Вы юрист, не я. Вы и квалифицируйте. В общем, она в тюрьме.
– Я слышал, что ваша любовница угрожала вашей невесте. Но этого слишком мало, чтобы предъявить обвинение в убийстве.
– Настю нашли в саду. Рядом стояла Рара. Между ними лежал пистолет. Чего вам еще?
– А подробности?
– Все это случилось вчера ночью. Точнее вечером, около полуночи. Я и так еле дождался сегодняшнего утра. Вчера… Вчера я просто не мог. Ничего не соображал, потому что был в отчаянии. Да что там! Я был в шоке! Подробности вы узнаете, если поедете вместе со мной сейчас к следователю. Тут у меня какая-то бумажка… – Ромашов пошарил в карманах и протянул Журавушкину мятый листок. – От следователя… Если вы согласны взяться за это дело, то я вас нанимаю.
– Постойте… Рару нашли в саду. А пистолет? Из какого оружия убита ваша невеста?
– Это ее пистолет. Настя купила его, чтобы себя защитить. И даже получила на него разрешение.
– Собрала все необходимые справки? – удивленно спросил Журавушкин. – Или купила?
– Она честно прошла медкомиссию. А на что это вы намекаете?
– У меня были сомнения в ее нормальности.
– Настя была стопроцентно нормальна, так же как и Рара.
– А чего вы, собственно, от меня хотите?
– Как чего?! Я хочу, разумеется, чтобы вы вытащили Рару из тюрьмы!
– Если все, что вы говорите, соответствует истине, то это будет сделать неимоверно трудно, – покачал головой Журавушкин. – Статья слишком серьезная. От шести до пятнадцати. Плюс отягчающие. Поэтому, скорее, пятнадцать.
– Какие к черту отягчающие?! – заорал Ромашов. И залпом выпил коньяк, после чего тут же налил себе еще.
– Помилуйте! Речь идет о предумышленном убийстве!
– Она это сделала не нарочно, – угрюмо сказал Ромашов.
– Вы телевизор смотрите?
– Нет, – отрезал актер, который с завидным постоянством, минимум раз в неделю появлялся на телеэкране.
– Вот уже два месяца ваша невеста всем твердит… Извините, твердила, что ей угрожают. Называла имя: Рара. Нет такого издания, которое бы об этом не написало. И вот свершилось: Стейси Стюарт убили. У ее трупа обнаружили женщину, которая угрожала это сделать. У обвинения сто миллионов свидетелей! Все, кто смотрят телевизор и читают газеты! Если нет, то они сидят в Инете, а там эта новость те же два месяца в топе! Да что я говорю? Какие там сто миллионов? Больше!
– Наверное, это так, – угрюмо сказал Ромашов. – Но что-то же можно сделать? Я заплачу вам любые деньги.
– Да при чем тут деньги, – махнул рукой Журавушкин.
– Я понял: вы дорожите своей репутацией. Проигрывать не хотите. Что ж… – Ромашов приподнялся.
– Да сядьте вы!
Тот сел. Журавушкин какое-то время молчал, собираясь с мыслями. Он так и не понял, почему вдруг подумал, что убита любовница, а не невеста. Все было настолько очевидно. Если уж и намечался труп, то есть кровавая развязка драмы, то убить должны были Рару. Стейси ведь так убедительно играла жертву. А забывать о том, что речь идет об актрисе, хоть и плохой, но актрисе и уж точно о стерве, нельзя. Стейси Стюарт не жертва, но играла эту роль с таким энтузиазмом, что фальшивые ноты сыпались из партитуры, как из рога изобилия.
– Это могла быть самооборона, – размеренно сказал Журавушкин.
Теперь он понял, почему в голове все время вертелась эта фраза из Уголовного кодекса: «в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения». Это и есть та первая ступенька лестницы к свободе Рары, на которой и будет строиться защита. Ключевое слово «внезапно». Все случилось внезапно, и Рара не соображала, что делает. Если бы еще доказать, что между ними вспыхнула ссора… Оружие-то принадлежало Насте! Вот где зацепка! Журавушкин коротко вздохнул:
– Пожалуй, я берусь за это дело.
– Тогда едем! – откровенно обрадовался Ромашов.
– Ответьте мне честно на один вопрос. По крайней мере, постарайтесь не лукавить. И хватит уже пить!
Ромашов послушно отставил бутылку:
– Я вас слушаю?
– Кого вы любили?
– Настю, конечно! То есть, сначала, безусловно, Рару. Но время, знаете ли, идет. Мне хотелось семью, детей. А Рара не может иметь детей. И потом: она старше меня. Наши отношения себя исчерпали, – с пафосом сказал Ромашов.
– Тогда почему вы меня нанимаете? Не стыкуется, Андрей… Извините, как вас по отчеству?
– У нас, у актеров, нет отчеств, – усмехнулся тот. – Но поскольку у нас с вами отношения официальные… Лев Георгиевич.
– Лев?!
– Или Андрей Георгиевич. Как вас больше устраивает? Мне все равно.
– Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы меня нанимаете?
– Она меня сделала, – тихо сказал Ромашов. – Это, если хотите, в знак благодарности. Будет несправедливо, если моя и без того успешная карьера после такого пиара опять пойдет в гору, а Рара выйдет из тюрьмы старухой. Ей ведь уже сорок три. Пока суд да дело… Тюрьма не курорт. Рара там превратится в развалину, а может, даже руки на себя наложит. Я ведь ее знаю. Это несправедливо.
– Принимается, – кивнул Журавушкин и поднялся. – Ей повезло, что она поставила на вас, а не на кого-нибудь другого.
Повезло?!..
«Его прекрасное лицо казалось ангельским, когда он плакал…»
– Я тебя умоляю: не бросай меня. Ну, хочешь, я на колени встану?
Он и в самом деле дернулся, собираясь опуститься на пол.
– Андрей, прекрати! – поморщилась Рара и схватила его за руку. – Сядь! К чему этот пафос? Ты получил все, что хотел. Теперь у тебя есть деньги, ты можешь решить все свои проблемы. Купить квартиру, дом, машину, какую хочешь. Я тебе больше не нужна.
– Но я тебе нужен. Ты права: свои проблемы я решил. А как быть с тобой?
– Жила же я как-то до тебя? – пожала плечами она.
Они сидели в кафе, вот уже две недели они встречались именно так: урывками, в местах, где полно народа. Рара явно не хотела оставаться с ним наедине. И он понял, что это означает: разрыв отношений. Хотя отношения эти были точно такими же: урывками, всегда неожиданно и наспех. Едва дойдя до воды, он с ужасом замечал, что начинается отлив, и все время спешил. А ему так хотелось насладиться прохладой и покачаться на соленой, как выступившие из его глаз слезы счастья, волне. Все чаще Ромашову казалось, что он незваный гость на этой зажигательной вечеринке, стоит в самом темном углу и гадает, прогонят, не прогонят? И если позовут к столу, то когда? И вот Рара собирается захлопнуть перед его носом дверь. Это его по-настоящему взбесило.
– Кинокомпания «Денебола» на грани банкротства, – уверенно сказал он.
– Откуда ты знаешь?
– Все женщины в этой стране, независимо от их возраста – мои поклонницы, – насмешливо напомнил Ромашов. – Или ты забыла? Разве не ты меня учила: «ни в коем случае, не женись, Лёва. Ты принадлежишь всем. На вопрос о личной жизни загадочно улыбайся и говори, что все еще ищешь свой идеал». Я получил информацию из достоверного источника, не сомневайся.
– Я слышала о твоем романе с дочкой генерального продюсера. А ты молодец! Не теряешься!
– Ты же спишь с ее отцом. Я тоже могу сказать: молодец.
– Значит, ты это делаешь мне назло? Это месть, да? Я вовсе не обиделась, напротив, очень рада.
Она медленно принялась размешивать чайной ложечкой густую пенку в высоком бокале с мятным латте. Злость Ромашова все росла. Рара его не ревнует. Какие еще нужны доказательства того, что он ей безразличен?