Чингиз Абдуллаев - Доблесть великанов
– И еще. Нужно найти хорошего русского «охотника», чтобы разобрался с этим экспертом. Здесь сейчас много таких ребят, – тихо напомнил Прасси.
– Я все понял, босс. – Лучано оглянулся на стоявших неподалеку журналистов и добавил: – Не нужно здесь ничего говорить, чтобы вас не услышали. Только он не русский. Ребята все узнали. Хотя иногда и живет в Москве.
– Мне все равно, кто он по национальности. Пусть даже китаец, – повысил голос раздраженный Прасси, не обращая внимания на умоляющее лицо адвоката. – Найди специалиста, чтобы разобрался с этим «китайцем». И начни искать прямо сегодня.
Он увидел ухмыляющиеся лица обвинителя и его помощника. Прасси понимал, что показания на суде свидетеля, которого они теперь охраняют, может привести к его безусловному осуждению и аресту, и выход на свободу под залог в два миллиона долларов всего лишь временная отсрочка перед многолетним заключением, грозившим ему. По совокупности всех его преступлений судья вполне могла вынести приговор в двадцать или тридцать лет. И тогда до конца своей жизни он будет видеть небо через решетку своей камеры. При одной этой мысли Прасси готов был разорвать на куски кого угодно, в том числе судью, прокурора, свидетелей, даже своего адвоката. Но прежде следовало найти человека, который посадил его на эту скамью и сумел убедить Сальваторе дать показания против своего босса.
– Найди мне нужного человека, – жестко повторил он, обращаясь к своему помощнику.
Глава 2
В коридоре его ждал Кевин Лоусон. На часах было около четырех. Он мрачно посмотрел на Дронго и спросил:
– Поговорили?
– Очень приятная беседа, – кивнул Дронго, – просто чудесная. Выяснилось, что мы почти завалили наше расследование и все делали неправильно, включая освобождение Вирджинии и помощь в аресте господина Прасси.
– Насчет Вирджинии, думаю, ты поступил правильно, а насчет Прасси не уверен, – пояснил Лоусон, – час назад нью-йоркский судья отпустила его под залог в два миллиона долларов.
– Прекрасно! Если у человека есть два миллиона долларов, здесь считают, что под эту сумму можно отпускать негодяя, – разозлился Дронго. – А судье не сообщили, что сеньор Прасси, возможно, глава клана мафии, и его нельзя отпускать ни при каких обстоятельствах?
– Требуются весомые доказательства для подобных обвинений, – покачал головой Лоусон, – а нашего знакомого Сальваторе Мелони вместе со всей семьей уже эвакуировали для проведения по программе защиты свидетелей, и он не смог сегодня появиться в суде. Но это предварительные слушания. Заседание суда по делу Прасси состоится только через два месяца.
– А за это время он уберет и запугает всех свидетелей, – мрачно проговорил Дронго, – и сделает так, что к тому времени не останется ни одного человека, готового дать против него показания.
– Кроме Сальваторе Мелони, которого как раз сейчас прячут вместе с семьей в другом штате, – напомнил Лоусон.
Они спустились вниз, в холл отеля, чтобы пройти в свое крыло. Их сопровождали сразу двое охранников.
– Вирджиния поедет в другое место, – сообщил Лоусон. – У нас двадцать минут, чтобы собрать свои вещи и выехать из отеля. Эти господа будут нас сопровождать.
– Нет, – упрямо ответил Дронго, – сначала я должен ее увидеть.
– Это необязательно, – возразил Лоусон, отводя глаза, – давай уедем. Ты сможешь поговорить с ней по телефону. У нас только двадцать минут.
– Если ты мой напарник, то должен хотя бы говорить правду, – строго произнес Дронго. – Что произошло? Почему сначала она спала, а сейчас я не могу ее увидеть?
– Ты сможешь поговорить с ней по телефону, – повторил Лоусон, – ее сейчас увезут в другое место.
– Извини, – решительно сказал Дронго, – я иду к ней.
– Она себя плохо чувствует, – схватил его за руку Лоусон.
– Именно поэтому я иду к ней, – уже не колеблясь, заявил Дронго, направляясь к номеру Вирджинии Луань. Отец у нее был американцем китайского происхождения, а мать – француженкой.
Эксперт постучал в номер, и дверь открыла неизвестная женщина. Ей было чуть больше сорока. Перекрашенная блондинка с тяжелой челюстью и внимательным взглядом.
– Что вам нужно? – строго осведомилась она. – Зачем вы сюда пришли?
– Вы не спросили, кто я такой, – заметил Дронго, – значит, должны понимать, почему я сюда пришел.
– Не нужно было сюда приходить, – покачала она головой.
– Вы врач или психолог? – неожиданно спросил он.
От неожиданности женщина даже отступила на шаг и изумленно взглянула на гостя.
– Я – врач-психолог. А вы, очевидно, господин Дронго? Тот самый эксперт?
– Меня обычно так называют, – кивнул эксперт. – Я могу видеть Вирджинию? Полагаю, что вы все понимаете сами.
– Думаю, что да, – ответила врач. – Хорошо. Вы можете с ней поговорить. Только пять минут. Я пока подожду в коридоре. Вирджиния сидит в кресле. Сейчас ей гораздо лучше. Но будет правильно, если вы не станете ее ни о чем расспрашивать.
Она вышла в коридор, а Дронго вошел в номер. Вирджиния сидела в кресле. У нее был несколько усталый вид, но внешне она выглядела неплохо. Увидев Дронго, она улыбнулась, протянула ему руку и сказала:
– Это я должна была тебя спасать, а получилось, что ты спас меня.
Рука была холодной. Он сел на кровать рядом с ней и спросил:
– Что случилось? Почему ты не можешь остаться с нами?
– Психолог говорит, что мне необходима психологическая передышка, – пояснила Вирджиния. – Они считают, что у вас с Кевином Лоусоном должна быть более мощная охрана.
– И все? – недоверчиво спросил Дронго.
– Так говорят.
– Мне интересно твое мнение.
Она отвела глаза, потом снова посмотрела на него и ответила:
– Я глупо подставилась. Никогда не думала, что все будет так просто. Не обратила внимания, когда ко мне подошел седой мужчина. Решила, что это обычный старик. А он достал пистолет. И сразу появились еще трое. Если бы ты не захватил их босса, они бы меня не отпустили. Они и так долго колебались. Но потом решили, что будет правильно отвезти меня в отель. Ведь жизнь их босса зависела от поставленных тобой условий. И меня привезли в отель.
– Хороший рассказ, – ровным голосом произнес Дронго, – но, очевидно, неполный. Что было в течение того времени, пока ты у них находилась?
– Тебе это так важно знать? – снова отвела она глаза.
– Более чем.
– Меня изнасиловали. – Вирджиния произнесла это ровным, спокойным голосом, словно говорила о том, как испачкалась ее одежда. Она была сильной женщиной.
– Ты можешь рассказать, как это случилось? – заставил себя задать этот вопрос Дронго.
– Нужны подробности? – усмехнулась она. Но, увидев выражение его лица, сразу поменяла тон: – Извини, глупая шутка. Видимо, ерничество – единственно правильный способ признаться в том, что произошло.
Он молча ждал, когда она наконец обо всем расскажет.
– В какой-то момент меня оставили одну с молодым парнем. Ему было лет тридцать, не больше, – начала Вирджиния. – Видимо, у него какие-то садистские наклонности, его возбуждала женщина в наручниках. Если бы у меня руки были свободные, у него не было бы ни одного шанса. Но я была в наручниках. Такой прыщавый неприятный тип, от которого резко пахло итальянским парфюмом. Очень приторный запах. Сначала их было трое. Когда я попросилась в туалет, они поручили этому типу отвести меня. И он стоял и смотрел. Можешь себе представить? Даже когда я попросила его отвернуться, он все равно нагло улыбался и смотрел.
А потом мы вернулись. Он продолжал все время смотреть на меня, и когда эти двое ушли, полез ко мне. У меня были скованы обе руки, – повторила Вирджиния. – Этот придурок минут двадцать пытался меня раздеть. Такой кретин! А потом так быстро все сделал, словно куда-то торопился. Было совсем не больно. Противно и неприятно. Видимо, он ожидал, что я буду вести себя как-то иначе. Но я молча смотрела на эту гниду. А когда он закончил и полез целоваться, я плюнула ему в лицо. Вот тогда он меня ударил. Расчетливо ударил. Не по лицу, чтобы не было заметно, а в живот.
Дронго сидел, словно окаменев.
– И почти сразу появились его друзья, – опустив голову, сказала Вирджиния, – вот такая… не очень приятная история.
– Как его звали?
– Не знаю. Он не представлялся. Видимо, есть мужчины, которых возбуждает сама мысль об обладании женщиной, зависимой от них. Такие неуверенные в себе самцы. Начальники, пристающие к своим секретаршам, не отвечающим им взаимностью, отчимы, насилующие своих падчериц, тюремщики, пользующиеся своим положением, чтобы мучить заключенных. В обычной жизни они не всегда состоятельны, а здесь чувствуют свое превосходство. Обычная категория подонков.
– Я должен перед тобой извиниться. Мы не сумели тебя защитить.