Татьяна Устинова - Пять шагов по облакам
— А это… возможно?
— А почему нет?
Константинов все молчал, и его молчание тревожило Полянского. Опять получалось, что тот знает больше, настолько больше, что и говорить ему не нужно, и так все понятно.
— Подожди, — попросил Полянский, который не мог так загадочно молчать, как Константинов. Ему требуются разъяснения, вот пусть и разъясняют, а не молчат загадочно! — Садовников, лидер партии «Россия Правая», на выборах должен получить поддержку СМИ. Самая правая газета в стране — наша, и совершенно логично, что именно от нашей газеты он получит эту самую поддержку…
— Платформу, трибуну и плацдарм, — договорила Лера за него. — Все так.
— Наша газета пиарит его во время предвыборной кампании, и он набирает очки и получает голоса.
— Ну да, да!.. Все как обычно.
— Всем понятно, что его не выберут, да это и не нужно. Нужно нашуметь и заставить людей запомнить себя как радетеля за народные блага. Пока все правильно?
— Склифосовский, — сказала Лера и заправила за ухо летящие волосы. — Короче!
Но Полянский становился упрямым как мул, когда ему было нужно. Это его ценное качество было известно всем, и начальникам, и подчиненным. Из-за упрямства от него когда-то ушла жена, да так до сих пор и не вернулась!..
— Платформу и плацдарм Садовникову предоставляет Вадим Сосницкий. У Сосницкого подмоченная репутация и очень много денег.
— И очень много амбиций, — подсказала Любанова.
— Да. И амбиций. Наша газета принадлежит Сосницкому, и он обещал Садовникову и правому делу поддержку на выборах. И… что? Где подвох? Все это делалось уже десять раз, у каждой газеты и у каждого канала свой кандидат, которого они ведут, или парочка кандидатов! Зачем Сосницкому кидать нас посреди дороги вместе с Садовниковым?!
— Например, чтобы продемонстрировать властям и будущему президенту лояльность, — сказала Лера. — Это в девяносто шестом было непонятно, кто победит, то ли Ельцин, то ли Лебедь, то ли папаша Зю!.. А сейчас-то все понятно. Садовников бодро-весело начинает пиариться в нашей газете, использовать ее как трибуну, рупор и все такое. Проходит несколько месяцев, у Садовникова все хорошо, рейтинг растет, и свои денежки он отрабатывает. В этот момент вдруг Сосницкий перестает его поддерживать. Причем не просто перестает, а закрывает газету — по объективным причинам. Причины могут быть, например, такие. Мы, договариваясь с Садовниковым и подписывая с «Россией Правой» соглашение о сотрудничестве, нарушили пункт сто семнадцать прим Закона о средствах массовой информации, и Минпечать отзывает нашу лицензию. Придраться ни к чему невозможно. Любанова подписала бумаги не глядя. Юристы все проморгали. Садовников моментально теряет все набранные очки, потому что искать равноценную поддержку и платформу у него уже нет времени, а «Власть и Деньги» закрыли. Сосницкий вроде ни при чем, а у нас миллионные неустойки, процедура банкротства и продажа квартир, машин и детей.
— А Сосницкий заодно, — закончил Константинов, — таким образом демонстрирует полную лояльность единственному правильному кандидату. Потому что неправильный слетает, не дойдя даже до процедуры выборов.
— Вот именно, — согласилась Лера. — Ну, как вам схемка?
— Абсолютно неправдоподобно, — быстро сказал Полянский. — То есть, по-моему, это невозможно.
— Очень правдоподобно, — сказал Константинов неторопливо. — И легко технически.
Полянский пришел в раздражение.
— Быть может, я чего-то не знаю, и тогда тебе, Лера, придется мне объяснить. А на первый взгляд вся твоя теория гроша ломаного не стоит. Газета существует уже десять лет. Зачем Сосницкому может понадобиться именно сейчас ее угробить?! Перед самыми выборами?
Она пожала прямыми плечами:
— Я не знаю. Я просто делюсь с вами подозрениями.
— Но они откуда-то взялись, твои подозрения! Да еще перед самым подписанием договора!
Ни одному из них Лера не могла сказать, откуда взялись ее подозрения.
Пусть пока думают, что она просто выдумала их. Решила перестраховаться. Напустить туману. Запутать следы. Что там еще можно сделать?..
— Тогда, может, тебе заболеть быстро и неизлечимо? — предложил Константинов.
— То есть подать в отставку?
— Ты что, — обиделся он, — с ума сошла?! Нет, просто месяцок в Кардиоцентре полежать, потом в Юрмалу поехать, пройти реабилитационный курс, потом еще полечиться, уже от печени, например. А?
— А Садовникова заберет себе Боголюбов и газета «БизнесЪ», да?! Нет уж, на это я пойти не могу! Мне надо посоветоваться с шефом, Михайло Иванычем!
— Ну и пусть Боголюбов забирает, — сказал совершенно запутавшийся тезка великого режиссера, — если твои предположения правильны…
— А если неправильны? — перебила Лера. — Если неправильны, значит, мы своими руками поднесем конкуренту на блюдечке с голубой каемочкой несколько миллионов долларов, почет, славу и тиражи. Не знаю, как вы, а я не настолько люблю конкурентов.
— Может, потянуть? — предложил Константинов. — Просто потянуть, и все, не три месяца, конечно, а несколько дней.
— Зачем?
— За это время может что-то проясниться.
— Как? Что? И кто будет прояснять? Или частного детектива наймем, чтобы он слетал в Лондон и выяснил у Сосницкого его истинные намерения?
— Да, — согласился Константинов. — Глупость. Но я не знаю, как подстраховаться.
— И я не знаю, — согласилась Лера Любанова. — А великий режиссер знает?
Полянский был растерян.
Пожалуй, впервые за все время работы, за полгода, наверное, Лера увидела его растерянным. Куда только подевался скучающий лорд Байрон?..
— Но ведь Сосницкий… наш. Разве он может нас… сдать?
— Что значит «наш»? Наш — это чей? — Лера сняла ногу с невысокого парапета, зацепилась каблуком, Константинов ее поддержал. — Прежде всего он очень деловой человек, интересы которого простираются по всему миру, а амбиции так вообще до звезд! Что ему какая-то отдельно взятая газета, хоть бы и его собственная? Если деловые интересы перевесят, он о нас даже не вспомнит!
— Это все понятно, — нетерпеливо перебил ее Константинов, — и все-таки как подстраховаться?! Я никаких вариантов не вижу.
— Я тоже не вижу, Саш, — печально сказала Лера. — Поэтому я вам все это и изложила. Для повышения бдительности. Роман, ты должен на переговорах смотреть в оба, как бы я чего не проморгала. Саша, ты здесь тоже должен смотреть в оба. Может, позвонить кому-нибудь? У тебя есть знакомые в газете Боголюбова?
— Ну конечно, есть! Можно подумать, у тебя нет!
— И у меня есть, но я не хочу звонить, чтобы не было лишних разговоров. Ты у нас человек творческий, к политике отношения не имеешь, тебе все простительно. Позвони сегодня или завтра, попробуй узнать, нет ли каких слухов или подозрительных событий.
— Что есть подозрительные события?
— Ну, может, Боголюбов уже повстречался с Садовниковым или что-то в этом роде. Или регулярно встречается. Ну, хоть что-нибудь, что может связывать Боголюбова, Садовникова и Сосницкого! Вдруг это нас куда-то выведет. Позвонишь, поболтаешь?
— Поболтаю, — согласился Константинов. — А ты будь осторожна. Рома, приглядывай там за ней.
Полянский сосредоточенно кивнул.
Они вернулись в кабинет и быстро разошлись по своим делам.
Лера сказала, что ей нужно забрать из химчистки вещи и еще съездить на новую квартиру, где все продолжался ремонт, который должен был закончиться еще месяца три назад. Константинов привычно попенял ей, что она все делает сама, могла бы попросить кого-нибудь, например, его, Константинова, а Лера привычно сказала ему, что полагаться на мужиков не желает, ибо все равно в этом нет никакого смысла.
Полянский постоял, потом пробормотал, что завтра будет ждать ее в аэропорту, и ушел, расстроенный.
Константинов вышел следом и, проводив лорда Байрона глазами, вытащил из кармана мобильник.
— Это я, — сказал он зачем-то, хотя на том конце отлично знали, что это он. — У меня через полтора часа самолет, мне нужно ехать. Нет, она не в курсе. Ну, она же меня и задержала! Я вернусь раньше ее, она ничего не узнает. Никто ничего не узнает.
* * *Мелисса Синеокова ела яблоко и уныло смотрела в стекло, за которым почти до самого леса простирался серый асфальт, а на нем — в ряд — серебристые самолетики, похожие с большой высоты на склеенные модели из детского конструктора. Внизу, под самым окном, неслышно проходили непривычно широкие автобусы. Притормаживали под плоской крышей терминала, выпускали людей и катили дальше. Куда дальше — Мелисса вытянула шею и посмотрела, — было не видно.
У нее за спиной гудел ровным гулом зал ожидания, визжали какие-то дети и жизнерадостно хрюкал и булькал игровой автомат. С левой стороны был крошечный бар, похожий на бар гостиницы «Интурист» в Сочи времен перестройки и ускорения. Вокруг высокой пластиковой стойки располагались три довольно ободранных табуретки и еще пара столиков на шатких алюминиевых ножках. На полках стояли бутылки со спиртным и перевернутые вверх дном рюмки. Кофейный аппарат в углу пускал пар.
