Анна Малышева - Кровь Луны
– Я к вам обращаюсь, мадам! – резко повторил тот, разворачиваясь в ее сторону. – В чем дело? Гуляйте в другом месте!
– Я здесь живу! – Она постаралась произнести это как можно тверже, одновременно делая попытку вычислить, где находится Сергей. Сказала ли она, где искать бинокль? Он может не заметить футляр, поиски затянутся, а Кате хотелось, чтобы он сейчас оказался рядом. – И я вам не мешаю.
– Так, это я буду решать, мешаете вы мне или нет, – все с той же нехорошей интонацией произнес парень. Он собирался сказать еще что-то, но красавица повисла у него на локте:
– Не заводись, это соседка! Леша, успокойся!
– Ты еще лезешь! – Он буквально стряхнул девушку с локтя, так что та едва устояла, покачнувшись на своих шпильках. – Все, я в последний раз говорю – решайся или катись! Вечером позвоню!
И, одним прыжком соскочив с крыльца, пошел прочь, на ходу доставая из кармана телефон. Девушка проводила его настороженным, полным тоски взглядом и прерывисто вздохнула, словно подавляя готовое прорваться наружу рыдание. Хлопнула дверь подъезда – появился запыхавшийся Сергей. Он протянул Кате синий бархатный футляр:
– Побежали!
– Да, опаздываем… – машинально откликнулась она и пошла рядом с ним к машине, пытаясь укрыться под любезно раскрытым зонтом. Садясь, Катя еще раз бросила взгляд на крыльцо. Соседка все еще стояла там, понурив голову, спрятав руки в карманах куртки, словно ей было некуда идти, негде спрятаться от дождя, который становился все сильнее. Сергей тоже взглянул в ту сторону, поворачивая ключ в замке зажигания:
– Ты о чем-то с ней говорила? Я помешал?
– Нет, – протянула она, с трудом отводя взгляд от девушки. Катя сама не понимала, отчего ее так интригует и притягивает эта одинокая фигура, уже наполовину зачеркнутая дождем. – Я с ней вообще незнакома.
– …Тот парень обращался с ней, как с паршивой собачонкой, разве что ногами не пинал, а она заискивала перед ним, понимаешь? – Катя взглянула на кухонные часы. Ей пора было собираться на работу, но Глеб, казалось, и не думал уходить. – У меня создалось впечатление, что он от нее требовал чего-то, а она боялась матери. В общем, неприятная история. Может, милиции стоит про это знать?
– А может, и не стоит, – задумчиво протянул Глеб. Его лицо заметно помрачнело после того, как он выслушал рассказ соседки. – Я поговорю с ее сестрой, вот что я сделаю. Говоришь, на балконе у них был мужчина? Тот самый?
– Да я же не видела его. А голос… – Девушка засомневалась и наконец покачала головой: – Нет, и по голосу не опознаю. Но, судя по скандалу, – это был он. Наверное, твоя Виктория все же решила поговорить с матерью, неизвестно только о чем. Страшно, что все так закончилось. Прости, я на работу опоздаю.
– Так может, я тебя подвезу? Куда ехать?
– На «Мосфильм». Я быстрее доберусь на метро, на Садовом кошмарные пробки.
Глеб грузно выбрался из-за стола и протянул ей руку:
– Спасибо, что не выгнала. Поговорил с тобой, легче стало… Честно говоря, я чуть в нокаут не рухнул, когда увидел Вику… Ты ведь рассмотрела тогда, на крыльце, какая она красивая?
И когда Катя кивнула, гигант севшим голосом добавил:
– Надо было мне на ней жениться. Я бы к ней никого близко не подпустил, сейчас была бы жива.
Глава 2
Вопреки своим ожиданиям, Катя попала на работу не раньше обыкновенного, а напротив, опоздала на целый час. Проводив Глеба (тому явно не хотелось расставаться, он продолжал изливать душу, уже стоя одной ногой в подъезде), девушка решила принять душ, чтобы смыть накопившееся напряжение. Она часто исправляла таким образом испорченное настроение – струи воды словно уносили прочь, в водосток все страхи, обиды и недовольство собой. В плохие дни Катя могла принять душ три-четыре раза. Спрятав волосы под купальную шапочку, она плескалась в душевой кабине, забыв о времени. Завтрак по случаю отсутствия кофе был отменен. Пить чай, которым она угощала гостя, Катя не решилась. Девушка по-беличьи сгрызла на ходу сушку, наскоро оделась и, взглянув на часы, обнаружила, что сильно опаздывает.
«Ну конечно, – расстроилась она. – Так всегда и бывает, когда думаешь, будто есть запас времени…»
Особой трагедии в этом опоздании не было, Катя не ждала выговора и была более чем уверена, что за такую малость ее не уволят. Она была на хорошем счету среди сценаристов, работала со своей фирмой уже на четвертом сериале, и хотя работа была договорная, по сути временная, Катя привыкла ее считать чем-то постоянным. Два с половиной года назад, когда она только пробовалась на это место и участвовала в конкурсе, должность сценариста была овеяна для нее почти сказочным флером. Карина, к тому моменту уже год работавшая на сериалах сюжетчиком, предупреждала подругу: «Сбавь эмоции, кино здесь ни при чем. Творчество тоже ни при чем. И талант тут не нужен. И вообще – погаси фары и успокойся! Это конвейер!» Она, как всегда, оказалась чересчур радикальна в своих оценках, но Кате пришлось согласиться с нею в главном – литературный труд, поставленный на поток, заключал в себе очень мало творческой свободы. Он отнимал много сил и нервов, но давал стабильный доход; порою Катя получала от него некоторое удовольствие, но чаще воспринимала, как повинность… В целом эта была надежная гавань, где она надеялась задержаться подольше, так как не относилась к людям, любящим частые перемены. До сих пор Катя не боялась за свое будущее – ее только хвалили. Правда, похвалы эти имели чисто платонический характер, зарплату ей не повышали, премий не назначали, но девушка считала, что гарантированная тысяча долларов в месяц – не повод просить прибавки. Ее более требовательная подруга оценивала свой труд дороже, однако оставалась на проекте, а значит, все же была довольна этим местом. «А если Карина довольна – мне и подавно нечего волноваться!» – говорила себе Катя. Она и не волновалась до последнего времени… Но месяц назад в сценарной группе появилась новая редакторша, и девушку все больше тревожило, что у них до сих пор не нашлось общего языка.
«Хотя у Светланы ни с кем из наших контакта нет», – утешала себя Катя, вспоминая леденящие душу взгляды новой начальницы. Та на всех смотрела с плохо скрытым подозрением, и в ее присутствии подчиненных невольно начинали мучить угрызения совести. Вспоминалось все – небрежно написанная «пустая» сцена, критическое слово в адрес начальства, сказанное за обедом, не сданный вовремя текст… Еще никто не был наказан, но морально все уже приготовились к экзекуциям. «Пока что я к вам присматриваюсь, – вымолвила на днях Светлана, сопровождая это признание жуткой улыбкой. – Но мнение о каждом из вас у меня уже составилось».
Узнавать это мнение, а также опаздывать и привлекать к себе лишнее внимание Кате не хотелось. Девушка торопливо собрала сумку, набросила куртку и выскочила из квартиры, на ходу хлопая себя по карманам, проверяя наличие телефона, кошелька и ключей. Позже, томясь от духоты в вагоне метро, Катя никак не могла вспомнить, закрыла ли входную дверь.
– Прошу прощения, – задыхаясь, выговорила она, приотворив дверь кабинета, где заседали сюжетчики. – Я…
– Садись и слушай! – Светлана вынула изо рта карандаш и ткнула обгрызанным концом на свободное место за круглым столом. – Твою серию обсуждаем.
– Мою? Без меня? – Катя протискивалась к своему стулу за спинами коллег. Лицо горело – по коридорам «Мосфильма» она уже бежала, в панике глядя на настенные часы, щедро развешанные на каждом шагу. – Как это?
– А что делать, если тебя не было? – возразила начальница, устремляя на нее загадочный, неподвижный взгляд маленьких черных глаз. «Она смотрит, как ящерица – без всякого выражения!» – сказала как-то про нее Карина.
– Я пыталась позвонить из маршрутки, но телефон не брал… – Катя с трудом перевела дух. – Я задержалась, потому что… Понимаете, у меня соседка из окна выбросилась.
С минуту Светлана смотрела на нее, сдвинув брови, словно обдумывая, как отреагировать на это сообщение. Эта зловещая пауза кончилась, как обычно, ничем – она просто опять уставилась на экран своего компьютера. Карандаш несколько раз стукнул по столешнице. Все молча ждали, когда редакторша заговорит. Одна Карина не совладала с любопытством и шепотом поинтересовалась у подруги:
– Что, с седьмого выбросилась? Насмерть?
– Да, – еле слышно ответила Катя. Ей не хотелось снова привлекать к себе внимание.
– Я ее знаю?
– Я сама ее почти не знаю.
– Так, фрау, обсудите свои секреты за чашкой кофе, – внезапно очнулась Светлана, оторвав взгляд от экрана. – А пока хотелось бы понять, что ты, Катерина, хотела донести до нас вот этой сценой, где внезапно является медсестра. К чему она тут? Новое действующее лицо, новый интерьер, а что, почему – до меня не доходит. Ты о производстве думаешь иногда, нет? Понимаешь, сколько оно стоит? Это же не бумага, которую ты пачкаешь, моя драгоценная, это кино!
