Тесс Герритсен - Лихорадка
Он вдруг испытал непреодолимое желание вновь прикоснуться к игрушкам того ребенка.
Он забрался на чердак и подтащил к свету старый сундук для белья. Голая лампочка покачивалась над головой. Уоррен поднял крышку сундука. Внутри лежали сокровища. Он вытаскивал их по одному, раскладывая на пыльном полу. Банка из-под печенья с полной коллекцией миниатюрных машинок «Матчбокс». Деревянный конструктор. Кожаный мешочек с шариками. И наконец нашел то, что искал, – шашки.
Он разложил доску и расставил шашки: красные со своей стороны, черные со стороны противника.
Мона взобралась на чердак и уселась рядом с ним, из ее рта пахло курицей. Какое-то время она с кошачьим презрением разглядывала доску. Потом грациозно подошла к ней и понюхала одну из черных шашек.
– Это твой первый ход? – спросил Уоррен.
Ход был не слишком удачным, но, в конце концов, чего можно ожидать от кошки? Он двинул за нее черную шашку, и она, казалось, была удовлетворена.
От порывов ветра за окном грохотали распахнутые ставни. Ветки сирени скребли обшивку дома.
Уоррен передвинул красную шашку и улыбнулся своей партнерше.
– Твой ход, Мона.
В половине седьмого пятилетняя Изабель Моррисон прокралась в спальню своей старшей сестры Мэри-Роуз и нырнула к ней под одеяло – так она поступала каждое буднее утро. Свернувшись клубочком в теплой постели и напевая под нос, она ждала пробуждения Мэри-Роуз. Сестра переворачивалась с боку на бок, ворча и вздыхая, и ее длинные темные волосы щекотали лицо Изабель. Она считала Мэри-Роуз самой красивой девочкой на свете. Сестра напоминала ей спящую красавицу Аврору, ожидающую поцелуя принца. Иногда Изабель сама становилась прекрасным принцем и, хотя девочкам и не полагается целовать друг друга, прикасалась губами к губам сестры и объявляла: «Теперь ты должна проснуться!»
Однажды Мэри-Роуз, притворившись спящей, неожиданно вскочила и, словно хихикающее чудовище, принялась нещадно щекотать Изабель; обе девочки скатились с кровати, слившись в счастливом хохоте и визге.
Вот бы Мэри-Роуз и сейчас ее пощекотала. Вот бы она снова была нормальной.
Изабель приникла к уху сестры и прошептала:
– Ты не собираешься просыпаться?
Мэри-Роуз натянула одеяло на голову.
– Уйди, зараза.
– Мамочка говорит, что пора в школу. Тебе надо вставать.
– Уйди из моей комнаты!
– Но уже пора…
Мэри-Роуз, рассвирепев, резко и зло отпихнула сестру.
Изабель отползла к изножью кровати и улеглась там, замерев в тревожном молчании, потирая ушибленную голень и пытаясь осознать то, что произошло. Никогда еще Мэри-Роуз не била ее. Она всегда просыпалась с улыбкой, дразнила ее Изабелькой-тефтелькой и заплетала ей косы, перед тем как уйти в школу.
Она решила предпринять новую попытку. Девочка на четвереньках подползла к сестринской подушке, отогнула уголок одеяла и прошептала в ухо Мэри-Роуз:
– А я знаю, что мама с папой собираются подарить тебе на Рождество. Хочешь, скажу?
Мэри-Роуз тут же открыла глаза. И повернувшись, в упор взглянула на Изабель.
Съежившись от страха, Изабель соскочила с кровати и уставилась в лицо, которое почти не узнавала. Лицо, которое пугало ее.
– Мэри-Роуз! – прошептала она. И выбежала из комнаты.
Внизу, на кухне, мама, помешивая овсянку на плите, слушала радио, которое заглушали пронзительные крики длиннохвостого попугая Рокки. Когда заплаканная Изабель вбежала на кухню, мама повернулась к ней и проговорила:
– Уже семь часов. Твоя сестра собирается вставать?
– Мамочка, – в отчаянии захныкала Изабель. – Это не Мэри-Роуз!
Ной Эллиот выполнил сальто на скейтборде – оттолкнувшись от обочины, взлетел в воздух, а затем аккуратно приземлился на асфальт. «Есть! Получилось!» От ветра полы его мешковатой одежды разлетались в стороны. Он проехал на скейтборде до учительской парковки, у обочины подпрыгнул на доске и, развернувшись в воздухе, пустился в обратный путь.
Только в эти мгновения он был сам себе хозяином; рассекая на скейтборде, он сам определял свою судьбу, выбирал свой курс. Последнее время слишком многое решали за него другие – несмотря на возмущение и протесты, его увлекали в будущее, которого он не хотел. Но когда он мчался на доске и ветер бил ему в лицо, а земля уходила из-под ног, он принадлежал самому себе. Забывал о том, что вынужден прозябать в этом Богом забытом городишке. Забывал – хотя бы на время этой захватывающей гонки, – что отца уже нет, и больше никогда не будет так, как прежде.
Ной чувствовал, как за ним наблюдают новенькие девчонки. Они сбились в небольшую группку за классами на колесах, их гладкие головки дружно склонялись друг к другу под звонкое хихиканье. Их лица одновременно поворачивались в сторону Ноя, а глаза следили за его движениями. Он редко заговаривал с ними, да и они только иногда заводили беседу, но в обеденное время всегда выходили во двор, чтобы понаблюдать за его произвольной программой.
Ной был не единственным скейтбордистом в старшей школе Нокс, но определенно лучшим, и девчонки неизменно держали его в поле зрения, тогда как на других парней, носившихся на досках по асфальту, не обращали особого внимания. Те ребята всего лишь выпендрежники, чуваки, которые строят из себя скейтбордистов и разряжаются в специальную одежду для этого вида спорта. Да, прикид подобран правильно – шорты «Бердхаус», обувь «Кевлар» и брюки настолько широкие, что отвороты волочатся по земле, – но все равно они провинциальные выпендрежники. Они же не катались на скейтах с крутыми пацанами в Балтиморе.
Когда Ной снова развернулся, он заметил, как на обочине дорожки блеснули чьи-то светлые волосы. За ним наблюдала Амелия Рейд. Она стояла одна и, как всегда, прижимала к груди книгу. Амелия была типичной «сладкой» девочкой – вся из себя идеальная, прямо-таки золотая. Не то что ее нелепые братцы, которые вечно донимают его в столовой. Ной никогда прежде не замечал, чтобы она наблюдала за ним, и от сознания, что ее внимание сейчас сосредоточено именно на нем, у мальчика задрожали колени.
Он подпрыгнул на доске и едва не потерял ее при приземлении. «Сосредоточься, парень! Не раскисай». Он со свистом пронесся к преподавательской парковке, развернулся и с грохотом помчался по бетонному пандусу. С одной стороны спуск был огорожен перилами. Он вспрыгнул прямо на них. Съезд обещал быть классным.
Если бы Тейлору Дарнеллу не вздумалось оказаться у него на пути.
– С дороги! – заорал Ной, но Тейлор не успел вовремя среагировать.
В последнее мгновение Ной спрыгнул с доски и повалился на землю. Скейтборд, набирая скорость, скатился по перилам и врезался прямо в спину Тейлора.
Дарнелл подпрыгнул от удара.
– Какого черта! – заорал он. – Кто это кидается?
– Я не кидался, старик, – возразил Ной, поднимаясь с земли. Кожа у него на ладонях была содрана, колено пульсировало от боли. – Случайно получилось. Ты просто оказался на пути. – Ной нагнулся поднять скейтборд, который перевернулся при падении.
Тейлор нормальный парень, он одним из первых подошел к Ною знакомиться, когда тот восемь месяцев назад приехал в город. Иногда они даже тусовались вместе, демонстрируя друг другу новые трюки на досках. Поэтому Ной был потрясен, когда Тейлор вдруг ударил его со всей силы.
– Эй! Послушай! В чем дело? – возмутился Ной.
– Ты кинул в меня доску!
– Да нет, не кидал.
– Все видели! – Тейлор оглядел подоспевших зевак. – Вы видели?
Никто ничего не сказал.
– Я же говорю, это вышло случайно, – пояснил Ной. – Извини, старик.
Со школьного двора донесся смех. Тейлор увидел девчонок и догадался, что они наблюдают за перепалкой; его лицо тут же стало пунцовым от злости.
– Заткнитесь! – рявкнул он. – Идиотки!
– Да ты что, Тейлор? – попытался успокоить его Ной. – В чем дело-то?
Остальные скейтбордисты подхватили свои доски и окружили парней. Один из них решил пошутить:
– А знаете, почему Тейлор стоял на пути?
– Почему?
– Да потому что он только стоять и умеет, в отличие от его члена!
Все скейтеры расхохотались, в том числе и Ной. Просто не смог удержаться.
К удару он был совершенно не готов. Казалось, этот убийственный удар кулаком в челюсть обрушился из ниоткуда. У него зазвенело в голове, он зашатался и упал попой на асфальт. Некоторое время он не двигался, но вскоре потрясение сменилось вспышкой ярости – в ушах зазвенело, а перед глазами стало темно. «Он был моим другом – и ударил меня!»
Ной, покачиваясь, поднялся на ноги и бросился прямиком на Тейлора. Мальчишки повалились на землю; Ной оказался сверху. Они катались по асфальту, размахивая руками, но никому не удавалось нанести решающий удар. В конце концов Ной сковал противника, прижав его к асфальту, но чувство было такое, будто он сдерживает шипящую кошку.
– Ной Эллиот!
Он замер, но руки его по-прежнему сжимали запястья Тейлора. Ной медленно повернул голову и увидел директора школы мисс Корнуоллис, стоявшую прямо над ними. Зрители расступились и наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.
