Евгения Горская - Сбываются другие мечты
– Я тебя очень жду, Глеб.
Он в этом не сомневался. Он бы не смог жить, если бы сомневался в Кате.
– Пока.
– Пока.
Через час появилась Ирка, пахнувшая новыми незнакомыми духами, и он покорно поплёлся на улицу, мечтая поскорее очутиться опять в номере, скачать из Интернета какую-нибудь белиберду про монстров и проваляться с этой белибердой до позднего вечера.
Аркадий Львович знал, что нужно поужинать, но есть не хотелось, даже думать о еде было противно. Он заварил очень крепкого, как всегда любил, чаю, выпил, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, лёг на диван и уставился в потолок, точно зная, что впереди ещё одна бессонная ночь. По-хорошему, надо принять снотворное и наконец выспаться, но он так и лежал, уставившись в никуда и ни о чём не думая.
Неожиданно громко прозвучал звонок городского телефона. Аркадий Львович протянул руку, нашарил трубку лежавшего на полу аппарата, поднёс к уху, догадываясь, что сейчас услышит голос первой жены Марины. Никто больше на городской ему не звонил, даже непонятно, за каким чёртом они с Ольгой оплачивали стационарную связь.
– Ты как, Аркаша? – заботливо спросила Марина.
– Никак, – буркнул он.
– Ты что-нибудь сегодня ел?
– Кончай, Марина, – поморщился он.
– Оттого, что ты будешь себя истязать, никому лучше не станет.
– Перестань. Я себя не истязаю, что за бред. – Бывшая жена переживала за него искренне, он это знал. Но и она знала, что ему не нужны пустые слова и пустое сочувствие. Может быть, потом. Не сейчас.
– Постарайся заснуть.
– Постараюсь.
Он на ощупь положил трубку на аппарат и вдруг пожалел, что больше не слышит Марининого голоса.
Они поженились давным-давно и давным-давно развелись. Если бы не Саша, наверное, никогда и не вспоминали бы друг о друге.
Сашенька родился, когда Марина кончала институт, а Аркадий только начинал работать. Собственно, ребёнок был не нужен ни ему, ни ей, они были слишком молоды, слишком увлечены работой, карьерой. Сын мешал ужасно, но они старались быть хорошими родителями. Они и супругами старались быть хорошими, но прожили меньше трёх лет.
Марина, тоже хирург, мечтала об учёной степени, по ночам сидела над бумагами и вечно хотела спать. Аркадий старался ей помочь, но был для этого слишком занят, слишком уставал в клинике и вместо помощи только создавал лишние хлопоты.
Разошлись они мирно, как и полагается интеллигентным людям. Раньше Аркадию казалось, что только так и должно быть. Через много лет, женившись на Ольге, он понял, что просто не любил Марину. А она не любила его. Влюблённость и хорошие отношения – ещё не любовь.
После развода Аркадий долго не женился, почти десять лет. Аллочка была полной противоположностью Марине, она вылизывала квартиру и пекла невообразимо вкусные пироги, светилась радостью, когда он появлялся на пороге, и чуть ли не ходила на цыпочках, когда он брал в руки книгу или бумаги. При этом она была совсем не глупа, она оказалась великолепным терапевтом, с чутьём и интуицией, читала модные книги и посещала модные выставки. Она была чудесной и преданной женщиной, но он чуть ли не пел от счастья, когда оставался дома один.
Второй развод, хотя, слава богу, детей у них с Аллочкой не было, прошёл не так гладко, как первый. Она плакала, Аркадий чувствовал себя виноватым и несчастным, жалел, что заговорил о разводе, и понимал, что пути назад нет.
После развода с Аллочкой он решил, что никогда больше не женится. Тогда он искренне считал, что счастливых браков не бывает в принципе, а бывают только взаимное уважение, терпимость и привычка.
Ему сейчас было бы намного легче, если бы он до сих пор продолжал так считать.
Марина права, ему необходимо выспаться. Аркадий Львович встал, нашёл в аптечке легкое снотворное, запил минеральной водой без газа и провалился в некрепкий тревожный сон.
Второе октября, среда
Днём шёл дождь, унылый, по-настоящему осенний, с ветром, рвущим зонты; Катя вымокла, добираясь до работы. А после обеда в окно засветило солнце, захотелось пройтись, ни о чём не думая, как она любила когда-то в юности.
Приём она опять закончила раньше положенного времени, дожидаясь конца рабочего дня, поболтала со Светланой Васильевной. Выйдя из кабинета, Катя прикинула, зайти ли в магазин за продуктами или можно потерпеть до завтра. У окна над козырьком входа в поликлинику она остановилась случайно, посмотрела вниз, где раньше её часто ждал Глеб. Внизу у чёрной «БМВ», припаркованной в нарушение всех правил на тротуаре, прогуливался Борис Михайлович. Букета на этот раз у него не было, Корсаков поглядывал на вход в поликлинику, и что-то Кате подсказывало, что ждёт он её.
– Екатерина Фёдоровна, – как она и ожидала, шагнул к ней Корсаков, когда она вышла из здания. – Добрый вечер.
– Добрый вечер, – кивнула Катя.
– Можно я вас провожу? – без улыбки спросил он.
– Нет.
Он не удивился, только нахмурился и посмотрел в сторону.
– Почему? Разве я вас чем-то обидел?
– Вы ничем меня не обидели, просто я не хочу, чтобы вы меня провожали.
– Почему?
– Потому что устала и не желаю ни с кем разговаривать, – объяснила Катя. – Кроме мужа.
Он молчал. Катя повернулась и, не оглядываясь, зашагала к дому.
– Подождите, – окликнул он её, но она не оглянулась.
У большого торгового центра она чуть не поскользнулась, наступив на мокрый лист, и наверняка упала бы, если бы её не подхватила твёрдая сильная рука.
– Катя, послушайте, – Корсаков отпустил её, зачем-то отряхнул ладонью рукав её куртки и уставился в сторону.
– Вы что, спятили? – прошипела она. – Не смейте за мной ходить! Не ходите за мной больше, ясно вам?
– Мне просто хотелось вас проводить.
– Вам больше некого провожать?
– Я хочу провожать вас.
– Борис Михайлович, перестаньте, – поморщилась Катя. – Либо скажите, что вам от меня нужно, либо больше не появляйтесь. Я не хочу ни от кого прятаться, и не вынуждайте меня принимать какие-то меры.
– А если скажу, можно появляться? – Катя, не глядя на него, почувствовала, что он улыбается.
– Это зависит от вашего объяснения.
– Вы мне нравитесь. Я хочу вас видеть.
– Перестаньте! – поморщилась она. – Меня не устраивает ваше объяснение.
– У меня нет другого.
– Не приходите больше. Ясно вам?
– Ясно, – кивнул он. – Давайте обменяемся телефонами. Если что… звоните.
– Я не собираюсь вам звонить, – опешила Катя. – Какого лешего мне вам звонить?
Повернулась и, стараясь не поскользнуться на мокрой плитке, сделала несколько шагов, когда он опять оказался рядом.
– Уходите отсюда, – прошипела Катя. – Отстаньте от меня!
Он молча повернулся и быстро пошёл к оставленной у поликлиники машине, Катя зачем-то смотрела ему вслед. Он ни разу не оглянулся.
Катя вздохнула, направилась к дому, но не свернула на нужном перекрёстке, прошла мимо входа в метро и долго бессмысленно бродила по улицам, пока не почувствовала, что устали ноги.
Отпирая дверь квартиры, она слышала, как надрывается городской телефон, и еле успела снять трубку.
– Почему опять мобильник отключён? – недовольно спросил Глеб. – Не понимаешь, что ли, что я беспокоюсь?
– Забыла звук включить, – покаялась она.
– Почему пришла так поздно?
– Просто… Прогулялась. Погода хорошая.
– Катя, – попросил Глеб. – Не пропадай. Я правда чуть с ума не сошёл.
– Прости. Не буду.
Выпив чаю с бутербродами, она запустила стиральную машину, покидав в неё немногие грязные вещи, попробовала читать детектив, который всё никак не могла осилить до конца, и опять отложила.
Порылась в дисках, выбрала нераспечатанный новый американский детектив, включила компьютер и обнаружила, что дисковод не работает. Он заедал давно, но сейчас проклятая полочка совсем не хотела выдвигаться из нутра компа.
Почему-то от этого желание посмотреть фильм ещё больше усилилось. Катя вспомнила про Ольгин ноутбук, сиротливо лежавший в прихожей, решительно перенесла его в комнату и включила в сеть.
На «рабочем столе» компьютера она увидела только одну папку, названную конкретно и просто – фото. Ольга любила фотографировать, без конца щёлкала Катю и смеялась, когда та возмущалась.
– Смотри, как ты отлично получилась, – показывала ей Ольга экранчик телефона. – Настоящая красотка.
– Оля, отстань, – просила Катя. – Сотри. Фотографироваться надо, когда волосы уложены и губы накрашены.
– Да ладно, – смеялась Ольга. – Нормальные у тебя волосы. Подарю тебе через двадцать лет, и ты будешь меня благодарить. Ты тогда станешь старая и некрасивая, приятно будет на себя молоденькую посмотреть.
– Сама ты станешь старая и некрасивая, – бурчала Катя и смеялась в ответ.
Они часто смеялись с Ольгой.
Мысль, что в чужом компьютере останутся её фотографии, была ей неприятна. Катя открыла папку, стала листать снимки, переписывая на флешку и удаляя те, на которых была она одна. Таких снимков оказалось немало, Катя много значила для Ольги, не только та для неё.
