Robert van Gulik - Убийство в лабиринте
Двое солдат встали на стражу в Барабанной башне. При приближении уйгуров к реке они должны были бить в огромный барабан толстыми деревянными колотушками. Рокот барабанов должен был послужить сигналом для защитников стен, чтобы те зажгли факелы. Если варвары попробуют штурмовать стены, их встретит град камней и горящие вязанки дров.
Судья Ди в этот вечер поужинал у себя дома а затем вздремнул пару часов на лежанке в библиотеке.
За час до полуночи Ма Жун, облаченный с головы до ног в доспехи, пришел за ним. Судья Ди надел под халат тонкую кольчугу и прихватил с собой длинный меч по имени Грозовой Дракон семейную реликвию, которую он всегда возил с собой. Водрузив на голову судейскую шапку, он последовал за Ма Жуном.
Верхом они добрались до Речных Врат.
Судья Ди на городских стенах Ланъфана
Там их поджидал Цзяо Дай, который доложил им, что десятник Хун, Дао Гань и четверо солдат находятся на сторожевой башне особняка Цзяня. Они проследят, чтобы никто не попытался разжечь на ней огонь.
Судья Ди одобрительно кивнул и поднялся по каменным ступеням на вершину Речных Врат. Там он увидел стоящего на посту здоровяка солдата, почти такого же высокого, как Ма Жун. При виде судьи солдат встал по стойке «смирно». В руках у солдата было длинное древко с императорским штандартом наверху.
Судья встал у края стены; справа от него стоял солдат с императорским штандартом, слева – Ма Жун, сжимавший в руках личный штандарт судьи Ди.
Судья подумал, что в первый раз ему приходится оборонять границы Империи от внешнего врага. Глядя на императорский штандарт, развевающийся на ветру, судья почувствовал, как гордость поднимается в его груди. Он крепче сжал меч в руках и обвел взглядом темные равнины.
Чем ближе была полночь, тем пристальнее судья Ди вглядывался в далекий горизонт. Там мелькали искорки огней: уйгуры готовились к атаке.
Затем огни приблизились и застыли. Варвары замерли в ожидании сигнала со сторожевой башни.
Целый час три человека стояли неподвижно, вглядываясь во тьму.
Внезапно огни вновь начали удаляться за реку. Они становились все слабее и слабее, пока совсем не скрылись во тьме.
Так и не дождавшись условленного знака, уйгуры вернулись в свои стойбища.
Глава двадцать пятая. Двое закоренелых преступников принимают заслуженную казнь; судья Ди постигает секрет хитроумного изречения
На следующий день во время утреннего заседания суда судья Ди допросил госпожу Ли, которая с готовностью призналась во всех своих злодеяниях.
Как-то раз, незадолго до смерти наместника, госпожа Ли пила чай с госпожой Да в садовом павильоне. В отсутствии наместника госпожа Ли начала просматривать его картины и наткнулась на набросок загадочного пейзажа. Из нескольких заметок, которые наместник написал на полях, госпожа Ли заключила, что это план, показывающий тайный путь к центру лабиринта.
Госпожа Ли была страстно влюблена в жену наместника, но при жизни старого Да она не решалась проявлять свои чувства. После похорон наместника госпожа Ли посетила сельское имение, но не застала там никого, кроме стариков слуг, которые не знали, куда отправилась изгнанная из дома Да Кеем госпожа Да. Тогда госпожа Ли начала расспрашивать крестьян, но вдова строго-настрого запретила местным жителям говорить, где она поселилась вместе с сыном.
Несколько недель тому назад госпожа Ли, случайно очутившись по соседству, снова посетила сельскую усадьбу. Она обнаружила трупы стариков и изучила первую половину тайного хода, указанного на плане, убедившись в верности своей догадки.
Повстречав на рынке Белую Орхидею, госпожа Ли убедила девушку заглянуть к ней в гости. Там она запугала робкую девушку и полностью подчинила своей власти, заставляя Белую Орхидею исполнять все ее прихоти и прислуживать ей по хозяйству. При малейшей провинности она избивала свою жертву тростью.
Когда госпожа Ли обнаружила, что Белая Орхидея тайком посетила заброшенный храм и повстречала там незнакомца, она пришла в неистовство. Затащив несчастную в пустую кладовую с толстыми стенами, которые заглушали любые крики, госпожа Ли раздела девушку догола и привязала ремнями к столбу.
Затем она принялась ее допрашивать, задавая беспрестанно один и тот нее вопрос: не выдала ли Белая Орхидея незнакомцу, кто держит ее в плену и где? Каждый раз, когда девушка утверждала, что ничего об этом не говорила, госпожа Ли избивала ее тонким ротанговым прутом, изрыгая при этом ужасные проклятия. Корчась от боли, страдалица молила о пощаде, но от этого госпожа Ли только распалялась пуще прежнего. Она хлестала девушку по нагим бедрам, пока у нее не устала рука. К этому времени Белая Орхидея уже ничего не соображала от страха и боли, но продолжала утверждать, что ни в чем не повинна.
Но госпожа Ли так и не поверила ей до конца. На следующее утро она переодела Белую Орхидею монахиней и отвезла в сельскую усадьбу наместника. Там она заперла девушку в комнату, где раньше жили старики садовники, и сняла с нее всю одежду для того, чтобы пленница не попыталась бежать. Госпожа Ли навещала ее через день, принося корзину пампушек и сушеных бобов и кувшин воды. Она собиралась держать девушку там до тех пор, пока не выяснится, что ночная прогулка не привела ни к каким серьезным последствиям.
Но тут произошла облава в восточном квартале. Госпожа Ли начала волноваться. На следующий день поутру она поспешила в сельскую усадьбу. Безжалостно осыпая Белую Орхидею ударами тростью, она заставила ее дойти до тайного павильона. Там госпожа Ли заставила девушку лечь на мраморную скамью, после чего вонзила ей нож в сердце. Извращенное желание заставило ее отрезать у трупа голову. Затем госпожа Ли спихнула тело за скамью, а голову отнесла домой в корзине. В спешке она не обратила внимания на шкатулку, стоявшую на столе.
Все это госпожа Ли поведала безо всякого давления; судья Ди обратил внимание, что она даже упивалась рассказом о своих ужасных поступках. Также она сообщила, что тридцать лет тому назад убила собственного мужа, подмешав ему яд в вино.
Судья чувствовал глубокое отвращение к этой закоренелой в преступлениях женщине. Он облегченно вздохнул, когда та наконец приложила палец к протоколу и была уведена в тюремную камеру.
На том же заседании судья Ди допросил трех лавочников-китайцев, которые вступили в сговор с уйгурами. Выяснилось, что они ничего не знали об истинных намерениях заговорщиков и думали, что речь идет всего лишь о создании беспорядков с целью ограбления ювелирных лавок.
Судья назначил каждому по пятьдесят ударов бамбуковой палкой и повелел носить месяц на шее тяжелую деревянную кангу.
Во второй половине дня в суд примчался домоправитель из усадьбы Динов, который сообщил, что сюцай Дин повесился, а четвертая жена покойного генерала приняла яд. Ни тот, ни другая не оставили предсмертной записки. Мнение горожан сошлось на том, что родственники генерала были до глубины души потрясены его трагической смертью. Те же, кто твердо придерживались обычаев древних, восхищались поступком вдовы, в знак высшей преданности последовавшей за мужем в могилу. Они даже организовали подписку, чтобы установить памятную каменную таблицу.
Все следующие десять дней судья Ди посвятил дорасследованию дел Цзянь Моу и Да Кея. Он приговорил к небольшим наказаниям обоих советников тирана и тех из его молодцев, что были непосредственно замешаны в случаях вымогательства. Госпоже Да прочитали завещание наместника и сказали, что вызовут ее в суд, как только придет окончательное решение из столицы.
Десятник Хун надеялся, что теперь, после того, как судья раскрыл три убийства и заговор против трона, он позволит себе немного отдохнуть. Но, к своему глубокому огорчению, он замечал, что судья постоянно чем-то обеспокоен, часто находится в дурном расположении духа и даже отменяет ранее принятые решения, чего прежде с ним никогда не случалось. Десятник не мог понять, что так тревожит судью, а сам судья не спешил с ним поделиться своими тревогами.
Одним прекрасным утром на главной улице послышался топот множества конских копыт и громкие звуки гонгов. Двести солдат императорской армии вошли в Ланьфан под развевающимися знаменами. Это был гарнизон, высланный в ответ на просьбу судьи Ди.
Командовал гарнизоном молодой офицер, который до этого участвовал в войнах с северными варварами. Смышленый и образованный юноша произвел большое впечатление на судью Ди. Он привез с собой грамоту из военного ведомства, дававшую судье полномочия воеводы в округе Ланьфана.
Гарнизон расквартировали в особняке Цзяня, а Цзяо Дай перебрался обратно в управу.
После прибытия гарнизона судья воспрянул духом, но вскоре вновь впал в болезненное состояние. Он погрузился в ведение повседневных дел уезда и почти не покидал управу, если не считать того раза, когда Ди выбрался на похороны Белой Орхидеи.
