Оксана Александрова - Университетский детектив
Когда она уже вжилась в роль пейзажа за окном для непосредственных иностранцев, то поймала на себе заинтересованные взгляды двух парней студенческого возраста, стоящих у двери. "Что ж, на меня теперь весь автобус пялиться будет?" — мысленно возмутилась Александра. Парни, поняв, что их взгляды заметили, отвернулись в сторону и заговорили… на французском языке. "Что за иноплеменное нашествие на наш провинциальный городок?" — удивилась философиня, с уважением посмотрев на парней. Те, в свою очередь, участили взгляды в ее сторону и заговорили громче, но она уже забыла о них и думала о своем.
Когда Александра выходила на нужной остановке, ее сильно толкнули сзади, и она налетела на выходящего впереди нее парня. Парень повалился на асфальт в двух шагах от грязной лужи.
— …! Что за черт! Нельзя ли поосторожней! — взвился он, оглянулся и… оказался парнем, несколько минут назад говорившим на чистейшем французском наречии.
"Что, дружок, французский язык — это новый способ привлечения женского внимания?" — усмехнулась про себя Александра. Вслух она этого не сказала, но послала изобретателю способа самую ехиднейшую из своих улыбок. Сконфуженный парень поспешно скрылся в неизвестном направлении.
Во взвинченном состоянии она летела от остановки до общаги, не замечая ничего вокруг. Нет, ну, вы только подумайте! Дохлые кошки, китайские пытки, сумасшедшие профессора, закомплексованные студентки, французские стиляги, похотливые маньяки!..
Перед входом в общагу стоял Алексис. Увидев Александру, он оживился, отбросил в сторону недокуренную сигарету и начал расточать двусмысленные комплименты. "Ох, теперь еще и этот на мою голову, для полного комплекта, — недовольно подумала Александра. — Кажется, этот снобяра начинает мне основательно надоедать". Нет, она любила общаться с людьми, тем более — незаурядными. Алексис же был явно незаурядной натурой. Однако то ли в силу своего снобизма, то ли из-за своей навязчивой страсти он действовал ей на нервы.
Алексис, очевидно, что-то такое в выражении ее лица заметил, потому что перестал изгаляться с комплиментами и перешел к очередной лекции. На этот он рассуждал об элитарной культуре. Несмотря на то, что они оба стояли на крыльце общаги (Александра не спешила вести Алексиса к себе в гости, а потому топталась на одном месте), неподалеку от мусорной урны и посреди беспрерывно спешащего и толкающегося потока студентов, Алексису это не помешало. Он длинными вычурными фразами говорил о том, что же это за человек такой — Человек с Элитарным Сознанием, Пассионарий Духа и Великий Творец Великой Элитарной Культуры. Где-то на середине его лекции Александра вдруг сказала:
— Ты так рассуждаешь обо всем этом, будто бы знаешь ситуацию изнутри.
Алексис так удивился, что кто-то сомневается в его пассионарности и элитаризме, что замолчал.
А Александра так разозлилась, что в голове у нее возникла картинка из будней китайских палачей, в свободное от своей увлекательной работы время разговаривающих на умные философские и религиозные темы. Тут ей пришла в голову идея посмотреть, как Алексис отреагирует на слова «кара» и «возмездие». Идею эту она тут же и попыталась реализовать, продолжив свои слова:
— И ты совершенно не боишься говорить о таких вещах в таком тоне… Думаешь, можно вот так, запросто, говорить обо всем, что тебе вздумается? Не опасаясь никакого наказания, возмездия, кары? — она смотрела на Алексиса внимательно, стараясь не упустить его реакции.
У Алексиса же в этот момент в голове возникла картинка из будней тайных агентов КГБ, в свободное от своей нелегкой застеночно-пыточной службы время развлекающихся прослушиванием Гребенщикова.
— Кто же еще может знать об элитарной культуре и пассионарности, как не я, — сказал Алексис, стараясь выдерживать иронично-снисходительные интонации в своем голосе. — Или ты забыла, что имеешь дело с самим Алексисом?
— Синдром Паниковского, — пробормотала себе под нос Александра, отводя взгляд от собеседника.
Но Алексис услышал.
— При чем здесь Паниковский?
— Да помнишь, как он уверяет, что его план захвата Корейко пройдет "на ура", и в доказательство и для острастки бьет себя кулаком в грудь: "Да вы имеете дело с самим Паниковским!" А Остап ему отвечает: "Вот этого-то я и боюсь…"
В ответ Алексис выдал длинную речь о великой значимости своей личности, а затем долго распространялся о значимости имени Алексис, и о том, как хорошо, что его не зовут тупо Алексеем. Когда Александра почувствовала, что от бесконечного словесного потока у нее начинает кружиться голова, она взбунтовалась и решилась ворваться в его речь:
— Зачем так абстрагироваться от собственного имени? Зачем придумывать ему искусственный заменитель? Нет, я, конечно, сама нахожу забавным использование псевдонимов, милых кличек, но… Может быть, в данном случае все дело в каком-нибудь психологическом комплексе?
— Ну, что Вы, сударыня, из всех известных науке комплексов у меня есть только один — комплекс полноценности. Я, знаете ли, ощущаю себя таким же полноценным, таким же полноводным, таким же самодостаточным…
— … как Сфайрос, — не выдержала Александра.
— … как Абсолют, — закончил Алексис, внимательно глядя на нее.
По его лицу было видно, что он очень хочет спросить, с потолка ли взяла Александра это слово, или из его, Алексиса, биографии. И если из биографии — то откуда у нее такие сведения.
— Очень хороший комплекс, — похвалила она. — Только в клинической медицине он называется комплексом нарциссизма.
— Не в медицине, а в психологии, — автоматически исправил Алексис, но тут же спохватился: — Смеешься надо мной? А, Александра? — он сделал особый акцент на имени, хотя до этого всегда называл ее либо сокращенно Сашей, либо как-нибудь вычурно метафорически.
Александра нервно вздохнула. Ну, почему она должна стоять здесь и выслушивать этого самодовольного эгоцентрика? Почему бы на его месте не оказаться молодому человеку с чудесными серыми глазами и польским именем? Как ей надоел этот Алексис — спасу нет! Если бы он не был подозреваемым по делу об убийстве, она бы, пожалуй, давно нашла способ от него отделаться.
— Имя «Алексис» звучит как-то искусственно, ненатурально. Чем тебе собственное имя не понравилось, такое простое и хорошее, а, Леша?
Поскольку говорила она скороговоркой, то знаки препинания в ее речи не соблюдались, и все слова сливались воедино. То же произошло и с последними двумя словами: вместо "а, Леша?" получилось «Алеша». Полученное прозвучало как-то мило, трогательно и даже слегка интимно в противовес обычному «Леша», которое представляло собой не более, чем сокращенный вариант от «Алексея». Подобные размышления в секунду пронеслись у нее в голове и вышли наружу в виде смущенного румянца. Но самое интересное было в том, что Алексис тоже покраснел.
— Знаешь, а ведь это я в тот раз споил тебя, — вдруг сказал он тихо, глядя куда-то вдаль. — Просто подливал тебе периодически водку в бокал с вином, а ты и не замечала.
— Это тогда, когда..?
— Да-да, на дне рождения Дженис, когда ты потом у меня ночевала.
Александра вспомнила свои переживания и брезгливо сморщилась.
— Но зачем?
— Глупый вопрос, — пробормотал Алексис и покраснел еще больше. — В общем, я думал, ты напьешься, расслабишься и станешь не такая недоступная. И тогда мы…
— "И душами совместно воспарим"? — ехидно осведомилась Александра, вспоминая насмешки кампании Алексиса над ней, и на волне воспоминаний стараясь не замечать, сколь трогательным выглядело его смущение сейчас.
Алексис молча уставился себе под ноги. Александра мысленно закипала.
Если бы кто-нибудь из них мог догадаться, какой видеоряд проплывает перед внутренним взором другого, он бы, несомненно, очень удивился. Так, Александра представляла себе, как она подходит к уличной урне с мусором, высоко поднимает ее и надевает на голову Алексису. Содержимое урны сыплется ему за шиворот, а глаза у Алексиса делаются такие глупые-глупые… Сам же Алексис мысленно обнимал Александру с особой страстностью и уже начал подбираться к пуговицам на ее кофточке, как Александра-реальная сказала:
— Послушай, Алексей, ты ведь, если память мне не изменяет, считал меня примитивным созданием?
— Да?
— Да! — она распалялась все больше, разбухая на дрожжах застарелой обиды. — Несложным существом с простым ассоциативным мышлением и психологией домохозяйки!
— И это все — я?
— Это все — я, если верить тем шуточкам, которые ты и твои друзья отпускали тогда, когда я просила вас взять меня на семинар по средневековой философии!
Если бы Александра узнала, до какой степени вольности дошел уже Алексис в своем мысленном видеоряде, она бы, пожалуй, рассердилась гораздо, гораздо больше. А если бы Алексис увидел, сколько мусорных урн скопилось у его ног, и какие замечательные картофельные очистки висят на его ушах перед мысленным взором Александры, он бы, наверное, просто озверел.
