Альберт Кантоф - Пенальти
Через два этих персонажа она показала связь между деньгами мафии и тысячами пустых мест на трибунах стадиона. Билеты на них якобы были проданы, и налоги (достигающие почти двадцати процентов от стоимости каждого билета) пунктуально уплачивались. Но, соглашаясь терять эти деньги, преступная организация могла таким образом отмывать часть доходов, получаемых незаконным путем. Затем эти деньги инвестировались регулярно в предприятия с самыми благопристойными фасадами, что позволяло ей все дальше протягивать свои щупальца по всей Европе, не испытывая необходимости возвращать в Италию барыши, полученные от продажи наркотиков. Доминик сделала вывод, что «спасение» клуба Вильгранда одним из агентов «коза ностры» должно было послужить образцом для других подобных операций. Исходя из этого, она отметила, что расследование, призванное информировать читателей, только начинается и что сегодня, когда перемещение капиталов по всему миру происходит, так сказать, со скоростью света, интересно и поучительно проследить, куда текут потоки средств из некоторых сицилийских банков.
Когда самолет стал снижаться над Римом, в тексте, написанном Доминик, остался лишь один пробел. Место было оставлено для освещения роли Жан-Батиста де Лa Мориньера в этом темном деле и причин, побудивших бывшего страхового маклера согласиться на участие в нем. Она рассчитывала, что Франсуа заполнит пробел информацией, полученной в Париже. Доминик с тревогой подумала о том, как далеко он теперь от нее. Сила любви, толкнувшая их в объятия друг друга, должна была пройти проверку теперь, когда исчезло ощущение, что они в одной лодке, и предстояло использовать достигнутые результаты.
Она задавала себе вопрос: «Достаточно ли ты любишь его, чтобы не жалеть о второй — его — подписи под этой статьей?» И отвечала: «Да»… «Но захочет ли он покинуть тесные провинциальные рамки, чтобы вместе вступить на неизведанный путь?.. О, ты слишком фантазируешь, моя милая! Много лет как он влюблен в свой футбол, и неделя, как ты познакомилась с ним. Даже если тебе кое-что удалось в постели, не надо думать, что все в порядке. Даже если ты действительно взяла его в плен, готова ли ты пожертвовать своими амбициями, чтобы составить счастье мужчины?»
Мягкая посадка последнего детища компании «Аэроспасьяль» позволила ей уйти от ответа на этот вопрос.
— Мне очень жаль, месье. Но месье Авола и сопровождающие его лица покинули нас очень рано сегодня утром, оплатив счет.
— Он наверняка оставил какую-нибудь записку для тех, кому необходимо связаться с ним.
— Не думаю. Но я проверю… Нет, ничего не оставил.
Жан-Батист де Лa Мориньер автоматически положил трубку, охваченный все нарастающей паникой. Что должен означать этот неожиданный отъезд из городской гостиницы? Может быть, «крестник» мафии решил куда-нибудь переехать? Но куда? И почему не оставил новых координат? Ла Мориньер протянул руку к телефону, чтобы перезвонить привратнику с золотыми ключами и узнать, в каком направлении отбыл тот, кого он представлял как спасителя, но передумал. Никогда не знаешь, что может случиться. В холле гостиницы могут оказаться чужие уши (например, Франсуа Рошан и его новоявленная фотокорреспондентка). Было бы неразумно показывать свое смятение накануне заседания руководящего комитета, который должен произвести замену президента клуба. Конечно, Карло обязан появиться на короткое время, чтобы пожать руки присутствующим и ободрить своего ставленника перед голосованием. Иначе как можно будет объяснить его отсутствие? Пьер Малитран не преминет воспользоваться этим. Он начнет иронизировать по поводу обещаний «Христа Спасителя», исчезающего в решающий момент. Нечего было рассчитывать на Луи Жомгарда. Он не станет гарантировать честность того, кто продемонстрировал ощутимое доказательство своей кредитоспособности во время обеда в «Оберж де ля Рок». Ла Мориньер хорошо знал депутата-мэра и не надеялся, что он согласится вмешаться как раз в тот момент, когда машина, кажется, забуксовала.
Что же оставалось делать?
Заявить, что импресарио отбыл по срочному делу, и потребовать переноса выборов? Это истолкуют как бегство с соответствующими комментариями. О таком варианте нечего было и думать На минуту в нем вспыхнула надежда, что Карло Авола с присущей ему непринужденностью приготовил некий театральный эффект, какие случаются в итальянской опере (шут герцога вдруг открывает, что, сам того не зная, уложил свою дочь в его постель). Чтобы вернее добиться желаемого результата, он внезапно исчез, а потом вдруг появится снова, когда все, кажется, уже потеряно. Но Ла Мориньер быстро отмел эти домыслы: подобные мизансцены бесполезны и даже вредны.
Значит, что-то произошло. Но что именно? В дверь кабинета постучали. Он нервно спросил:
— Что там у вас?
Горничная-испанка приоткрыла дверь.
— Там журналист. Хочет видеть месье.
Он подумал: «Наверняка это Рошан» и заколебался. Трудно отказать в беседе этому знатоку футбола в тот момент, когда домогаешься места руководителя клуба. Даже ссылаясь на занятость А может быть, у журналиста есть какая-то неизвестная пока информация.
— Впустите.
К своему удивлению, он увидел не приветливого репортера из журнала «Баллон д'ор», а незнакомца со скорее неприятными манерами и чертами лица.
— Луи Дюгон из газеты «Курье дю Миди».
Хваткий, как все репортеры отделов происшествий, гость сразу же почувствовал настороженное к себе отношение.
— Может быть, вы ждали моего коллегу Рошана?
Лa Мориньер овладел собой.
— Действительно, ибо в отличие от него я никогда не имел удовольствия встречать вас в раздевалках клуба.
Корреспондент региональной газеты усмехнулся.
— По той простой причине, что от спорта меня тошнит.
Его собеседник выразил удивление.
— Тогда я не вижу смысла беседовать. Мои отношения с прессой ограничиваются исключительно футболом. И поскольку, как мне кажется, вы не испытываете почтения к поклонникам кожаного мяча…
Дюгон не дал ему договорить, вздохнув с лицемерным сожалением.
— Которые сегодня так опечалены, особенно в Вильгранде. Довольно уже того, что клуб потерял трагическим образом своего казначея, этого бедного Виктора Пере. Лишь бы поговорка «Бог троицу любит» не сбылась еще раз.
Ла Мориньер подумал, что предчувствие какой-то страшной беды не обмануло его, и спросил дрогнувшим голосом:
— Вы не можете выразиться яснее, месье?..
Охваченный волнением, он не вспомнил имени своего визитера. Тот не обиделся.
— …Дюгон. Луи Дюгон. Вы не слышали информацию по радио?
Словно кошка с мышью, он играл на нервах своего собеседника, чтобы, выведя его из равновесия, выудить какие-то признания, которые тот может сделать под воздействием психологического шока. Кандидат в президенты клуба попытался сохранить спокойное лицо, хотя тревога сжимала ему грудь.
— Я не провожу время, сидя у приемника.
Дюгон кивнул с деланным сочувствием. Но из-под его полуопущенных, словно у жабы, век глаза смотрели с колючей остротой.
— Разумеется, это лишь нам, журналистам, кажется, что люди живут в ожидании новостей.
Бывший страховой агент потерял терпение, видя, как тот все ходит вокруг да около.
— Прошу вас, говорите прямо. Меня ждут.
Дюгон пожал плечами, чтобы продемонстрировать свое бессилие перед фатальным роком.
— Вы не представляете, как неприятно быть человеком, который приносит дурную весть. — Он вздохнул еще раз. — Но что поделаешь… Сегодня утром над Луарой потерпел катастрофу самолет. Свидетели говорили о том, что в небе произошел взрыв… В настоящее время жандармерия, наверное, собирает обломки, которые разлетелись на сотни метров.
Ла Мориньеру не нужно было спрашивать, кто был на борту самолета. Он это знал. Ноги его ослабели, и он опустился в кресло. Корреспондент «Курье дю Миди» склонил голову, чтобы продемонстрировать свое сочувствие.
— Я вижу, что вы поняли, о ком идет речь. Значит, вы знали об отъезде месье Карло Аволы? Однако аэродромные служащие мне сказали, что план полета не был передан на контрольную вышку и что пилот пожаловался, будто хозяин разбудил его посреди ночи.
Ставленник посланца мафии сделал усилие, чтобы скрыть свою растерянность.
— Месье Авола не обязан передо мной отчитываться. Но он действительно предупредил меня об отлучке.
Дюгон с серьезным видом заметил:
— Вы бы его, разумеется, отговорили, если бы могли предположить, что он отправится на встречу со смертью.
— Естественно.
Визитер присел бесцеремонно на край письменного стола в стиле ампир, вытащил блокнот и шариковую ручку.
— Я знал, что смогу вас заинтересовать. — И добавил философским тоном: — Почти всегда так бывает. Тот, кто нас не ждет, встречает нашего брата хуже, чем какого-нибудь агента по продаже пылесосов или проповедника… «У меня убегает на огне молоко. До свидания!..» А потом, когда втолкуешь ему, что его зять разрезан на кусочки или внучка изнасилована, начинает чуть ли не умолять остаться и выслушать его.
