Лен Дейтон - Только когда я смеюсь
– Могу провести вас через минные поля, генерал Роммель, – сказал я своему отражению. – Мои люди ориентируются по звездам и знают пустыню, как вы знаете улицы и переулки своего любимого Берлина. – Я кивнул. – Ничего, генерал. Мы оба люди чести. Мы оба знаем одиночество властителя. – Я улыбнулся и сорвал темные очки. – Бог милостивый, да это вы, полковник Лоренс, – удивился я. – Вас недаром зовут белым призраком пустыни. – Я посмотрел на часы. Пора отправляться в банк.
– Мистер Хаммет, все в порядке? – спросил Солейман, едва я переступил порог.
Я дал ему понять, что сегодня уже вполне владею собой.
– Я полон сил и готовности, мистер Солейман, – доложил я. – Вчера вечером говорил с Лондоном. Премия директорам в этом году ожидается около двух с половиной тысяч фунтов. Неплохой выдался годик.
Солейман кивнул.
– Мистер Спенсер прибудет с минуты на минуту, – сообщил я. – Я просил передать ему, что я жду его звонка здесь.
С этими словами я положил свой кожаный портфель на стол.
– Ужасно нервничаю, что приходится таскать это с собой, старина Солейман. Здесь все документы на акции. Мы, то есть наша компания, осуществляем слияние с одной из местных фирм. Боюсь, я не имею права называть ее. – По глазам Солеймана я понял, что он изо всех сил старается угадать, о какой фирме идет речь. – А так как предполагается обмен акциями, мне приходится иметь это все под рукой. Здесь документов на два миллиона фунтов. Честно скажу, Солейман, мне страшно прикасаться к ним.
– Хотите положить их в наш сейф?
– Да, пожалуйста, – сказал я. – И дайте мне квитанцию.
– Конечно, сэр, – кивнул Солейман.
Вскоре из отеля позвонил Спенсер. Я велел ему выезжать немедленно. Он прибыл, запыхавшийся, в половине двенадцатого.
– Доброе утро, мистер Спенсер, – встретил я его прямо в холле. – Это мистер Солейман, главный кассир Центрального Банка.
– Рад познакомиться с вами, – поприветствовал его Спенсер, сильно удивленный моим европейским костюмом.
– Я и не сразу узнал вас в этой одежде, Хамид, старина, – обратился ко мне Спенсер.
Я вынул из кармана арабскую газету и переложил ее в другой карман. От Спенсера это не ускользнуло.
– Хочется выглядеть соответственно репутации фирмы, мистер Спенсер, – ответил я. – Только по вечерам я позволяю себе одеваться неофициально.
– Разумеется, – согласился Спенсер, наш великосветский лев.
– Мы воспользуемся кабинетом мистера Солеймана, – предупредил я Спенсера. – У меня слишком… Многолюдно.
– Хорошо, хорошо, – согласился Спенсер, заговорщически подмигивая.
Я подмигнул в ответ, но очень сдержанно, как, по моему представлению, это сделал бы араб. Солейман провел нас в свой кабинет, я занял место за столом и знаком пригласил Спенсера присесть в мягкое кожаное кресло.
– Все документы тщательнейшим образом проверены. Все полностью удовлетворены. – Я благодарно улыбнулся Солейману. Он ответил мне тем же, – а Спенсер повернулся к Солейману и тоже улыбнулся. – В настоящее время они находятся в сейфе, мистер Спенсер, – сказал я. – Мистер Солейман вручит их вам по предъявлении этой квитанции. – И я отдал ему большую фирменную квитанцию, полученную недавно от Солеймана.
– По-деловому, – оценил Спенсер. – Вот это мне нравится.
Спенсер повернулся ко мне в фас.
– Скажу вам по правде, Хамид, – начал он, выкладывая на стол свой портфель, подозрительно легкий с виду, и щелкая замками. Подкладка оказалась ярко голубой, но, кроме нее, внутри ничего не было. – Я не привез денег, – окончил фразу Спенсер. – Ни пенса.
Я уставился на ослепительно голубую внутренность бесполезного портфеля, затем поднял глаза на Спенсера и, чтобы унять дрожь своих рук, крепко ухватился за край своего кресла. Спенсер расплылся у меня перед глазами, а внутри разлился нестерпимый огонь, как будто температура моего тела резко подскочила на несколько градусов. Я чувствовал, как жар подступает к лицу. Мне казалось, я падаю на стол. Вокруг царила полная тишина, в которой отчетливо слышались все шумы внутри моего собственного тела – бешеное сердцебиение и захлебывающиеся легкие. Больше мне этого никогда не сделать. Это уж я знал наверняка. Я сгорел, я конченный человек. Операция никогда не закончилась бы так, если б Боб не захватил ведущую роль. Спенсер и Солейман неотрывно смотрели на меня. Я растянул свои губы в вымученной улыбке, откинулся на спинку кресла, медленно сосчитал про себя до пяти и обратился к ним:
– На следующей неделе вы прочитаете газету, мистер Спенсер, и покраснеете от стыда и бессилия. Со здешними людьми хорошо иметь дело. Каждый, с кем бы я ни встречался здесь, готов помочь нам. Конечно, можно возразить, что им нужны наши деньги. И это действительно так, но это не просто очередной переворот. Это игра ва-банк, рискованное предприятие. И это солидное деловое предложение, Спенсер. Конечно, вам принимать решение, но, я думаю, вы совершаете ошибку. По сути дела, я поделился с мистером Солейманом своими чаяниями относительно данного плана.
Солейман улыбнулся и слегка поклонился.
– Минуточку, минуточку, – засуетился Спенсер. – Я не сказал, что выхожу из игры. Но я осторожный человек. Даже ваш знаменитый мистер Аплярд не стал бы торопиться при определенных обстоятельствах. И я тоже поостерегся. Я перевел деньги через другой банк сюда с одного из моих счетов в Цюрихе. Если вы позволите мне позвонить, я вызову сюда человека, который принесет деньги.
Я подвинул к нему телефонный аппарат.
– Соедините меня с банком «Вестерн Ордер», – сказал в трубку Спенсер.
– Передайте, чтобы он вручил их кассиру, – подсказал я Спенсеру. – Для мистера Хамида. Не стоит указывать имен на квитанции о доставке и корешке.
Спенсер сказал в трубку:
– Речь идет о портфеле с деньгами. Все в порядке. Доставьте его в Центральный Банк. Вручите кассиру. Скажите, что это для мистера Хамида. – И повесил трубку.
Я повернулся к Солейману.
– Вы не могли бы попросить кассира пересчитать деньги и выдать курьеру квитанцию на полученную сумму, мистер Солейман? – попросил я. – А потом нам потребуется портфель с документами из сейфа.
Солейман вышел.
Я обратился к Спенсеру:
– Надо поспешить, чтобы успеть во все банки сегодня.
– Но мы успеваем?
– Я составил списки очередности, и даже если мы опоздаем, последние два банка откроют нам.
– А не выглядит ли несколько странно, что вы сопровождаете меня по банкам?
– У меня в этом городе есть свои деловые интересы, мистер Спенсер. Ничего необычного в этом не будет. – Я глянул на часы. – Пора сделать обход, посмотреть, как работает банк. Если хотите, можете пойти со мной.
Спенсер уже было поднялся. Но я тут же добавил:
– Вы храбрый и безрассудный человек, мистер Спенсер.
– Неужели? – удивился Спенсер. – Почему?
– Ну, пройтись по банку, который вы собираетесь обвести вокруг пальца, показать всем и каждому свое лицо крупным планом? – Спенсер кивнул. – Дать им возможность прикинуть ваш рост и вес, запомнить мельчайшие детали вашего костюма?
– Наверное, я все-таки не пойду с вами, – передумал Спенсер.
– Я знаю, что вы ощущаете, – сказал я. – Вы все, англичане, напоминаете мне знаменитый анекдот об Уинстоне Черчиле в пустыне. Утыканный таким множеством копий, что он напоминал…
– Дикобраза.
– Дикобраза, именно. На вопрос своего приятеля, не больно ли ему он ответил: «Только, когда я смеюсь». Разве не великолепный анекдот?
– Я, пожалуй, посижу здесь, – сказал Спенсер. – Вы идите на свои обходы, а я побуду здесь.
Я закрыл за собой дверь в кабинет Солеймана и увидел Солеймана с кассиром, пересчитывающих деньги Спенсера, которые только что прибыли. Я направился к ним.
– Что случилось? – спросил Спенсер.
– У мистера Спенсера очередной приступ, – вздохнул я. – Это с ним частенько случается.
– Так, может, вызвать врача?
– Нет, нет, нет, – запротестовал я. – Это слабая форма, но у него вываливается язык и он очень возбуждается.
– Как это ужасно!
– Я просто оставил его в покое на некоторое время. Больше ничего в этом случае не нужно. Это деньги для мистера Хаммета? – спросил я.
Кассир едва успел пересчитать их. Он перевернул записку, прикрепленную к портфелю и прочитал:
– Доставить в Центральный Банк, кассиру, для мистера Хамида. Мистера Хамида, – повторил он.
Я рассмеялся, а вместе со мной и мистер Солейман.
– Вот вам и арабский мир! Мои предки были Хамметами с тысяча шестьдесят шестого года, но стоило мне побыть в Ливане несколько дней – и я уже Хамид.
Солейман снова рассмеялся и кивнул кассиру. Она начала укладывать деньги обратно в портфель убийственно медленно, пока не решила, что они не поместятся, и снова начала вытаскивать пачки и перекладывать их по-новому.
