Алёна Белозерская - Один вечер в Амстердаме
После его смерти жизнь в доме остановилась. Но ненадолго. Мама вскоре вышла замуж и переехала в Антверпен. Бабка, с которой Ирма осталась жить, раздражала своим сварливым характером, однако когда у нее наступало просветление, становилась вполне миролюбивой и даже милой. Бабку звали Ирмой, она была наполовину русской и родилась в небольшом литовском городке, Шилуте. Именно ее имя Шарлотта взяла как псевдоним, когда была внедрена в «Аквилон», и так свыклась с ним, что уже полностью ассоциировала с собой. Та Шарлотта Арсен, которая родилась в Амстердаме в счастливой семье, навсегда исчезла. Вместе с ней растворилась и Шарлотта Брауэр.
Ирма вспомнила о своем браке с Анри и закрыла лицо руками. Любила ли она его? Безусловно. Но еще больше она была предана своей работе и ни на миг не засомневалась, когда получила предложение участвовать в операции. Она даже не думала о том, что разрушит свою семью, так как пройти путь, который ей предстоял, и остаться при этом прежней, было невозможно. Шарлотта Брауэр отказалась от простого счастья, выбрав опасность, за которой шла смерть. За годы, проведенные с Зефом в северном секторе «Аквилона», она перестала быть женщиной, которую полюбил Анри. Вынужденная по собственной воле делать вещи, от которых кровь у любого нормального человека застыла бы в жилах, Ирма превратилась в лед, ибо только бесчувствием можно было спасти свой рассудок в мире, куда она попала. Она убивала, и не раз, причем делала это с такой жестокостью, что сама себе поражалась. Конечно же, оправданием служило то, что она все еще продолжает работать на полицию, на свое государство. Однако это алиби было смешным, на самом деле Ирма уже давно пересекла грань, отличающую ее, внедренного агента, от обычного убийцы.
Поняв, что работа не приносит должного результата, Ирма пошла на отчаянный шаг и открыла себя. Предварительно все было оговорено с Хуго Леммером, одобрено, но воспринято с сомнением. Ирме нужно было глубокое внедрение. Она знала, что Зеф питает к ней слабость, и рассказала ему обо всех агентах Интерпола, которые вошли в «Аквилон». Информация была немедленно передана Генриху, который предпочел избавиться от «засвеченных» секций под Лимбургом. Ирма знала, что к Генриху будет подойти непросто. Но оказалось, что сделать это фактически невозможно. Генрих был настолько осторожен, что никого не подпускал к себе. Было ли это связано с тем покушением, о котором все шептались, или он просто мастерски конспирировался – не имело значения. Результат оставался один – выхода на управляющего «Аквилона» не было ни у кого. После операции под Лимбургом Зеф действительно не выполнил приказ Генриха: не уничтожил Ирму, а отправил к Габи Тасман. Об этом он не раз напоминал, видимо, с целью иметь вечную благодарность от агента Интерпола, которого милостиво оставил в живых.
Старая лесбиянка весьма нагло проявила заинтересованность к своему новому сотруднику и получила вежливый, но решительный отпор. Это ее несказанно огорчило, и, чтобы не мучиться от постоянного желания, Габи передала Ирму Павлу Войтовичу. Так она вошла в жизнь человека, который полностью изменил ее. И дело было не в том, что Ирма стала лучше или, наоборот, хуже, а в том, что Павел научил ее чувствовать. И, главное, любить. Рядом с ним она впервые задумалась о полноценной семье, хотя и отказалась выйти замуж, когда он сделал ей предложение. Она и без этого считала его своим мужчиной. Павел был для нее и мужем, и другом, он был ее миром, который так неожиданно разрушился. Ошеломленная Ирма понимала, что при всей любви к Павлу продолжала предавать. И делала это каждый раз, когда выходила на контакт с Хуго Леммером или с Зефом Ноли. И все же она любила, хотя и ставила работу выше чувств.
Ирма снова задрожала в рыданиях. Она многое предполагала, даже просчитывала возможность того, что Павла арестуют, что от него может избавиться Зеф или сам Генрих, но то, что он падет от руки Авилова, этого трусливого ублюдка, такого не смогла предвидеть. Ирма чувствовала себя раздавленной этим вероломным убийством. Если уж и умирать, то не так нелепо и не по вине подлого человека, который делал вид, что является другом. И все же Ирма прекрасно понимала, что Авилов был стрелой, которую выпустила она сама. Она спровоцировала нынешние события, вернее, создала их. И как ни крути, смерть Павла предопределила она, та, которая любила его больше, чем кого-либо.
С мыслью, что для всех было бы лучше, если бы Зеф выполнил приказ Генриха и уничтожил ее много лет назад, Ирма взяла телефон и набрала Анри.
– Время вышло, – услышала она в трубку. – Ты успела?
– Не совсем, – тихо ответила она. – Присылай своих и скажи, что нужно забрать труп.
– Надеюсь, не твой, – неуместно пошутил Анри.
– Павла убили. Авилов.
– Ты одна?
– Да, Эльза уехала, – ответила она и замолчала, чувствуя, как пульсирует кровь в висках от внезапного озарения.
Только сейчас к ней пришло ясное понимание того, что уже много дней лежало на поверхности, но оставалось незамеченным. Последняя фраза, произнесенная Эльзой, поставила все на свои места. Она говорила очень уверенно, будто о себе, и была в курсе всех событий. Но главное, то, что происходило, не пугало ее и не вызывало отвращения. Такое бывает, только когда свыкаешься с тем, что делаешь. Когда ты полностью отождествляешь себя с происходящим, когда сам управляешь событиями. Только когда лично руководишь процессом и перестаешь испытывать страх, потому что уже давно победил его. То же самое произошло с самой Ирмой, поэтому она была полностью уверена в своих предположениях.
– Шарлотта! – громко позвал ее Анри. – Ты куда пропала? Кто и куда уехал? И что произошло?
– Слушай меня внимательно, – голос Ирмы звучал отрывисто и одновременно пугающе грозно. – Из Пулково-2, – она посмотрела на часы, – минут через десять-двадцать должен вылететь частный самолет. Хотя, может, я ошибаюсь, и он уже вылетел. Взять его вы не успеете, поэтому предупреди всех наших и Хуго Леммера, в частности, чтобы встречали в Схипхоле[7].
– Кого встречать? – спросил Анри.
– Эльзу ван дер Ассен.
– Но зачем? – с недоумением спросил Анри. – Она не выдаст Генриха. Ты ведь знаешь.
– Конечно, – согласилась Ирма. – Эльза не может выдать Генриха, потому что Генрих – это она сама.
– Что?!
– Эльза ван дер Ассен и есть Генрих! – повторила Ирма и поднялась со скамейки.
– Ты с ума сошла, – послышалось в ответ. – Генрих… он же мужчина.
– Он – фантом. И, кроме того, его никто не видел. Как ты можешь утверждать, что я ошибаюсь. Свяжись с Хуго, он наверняка поверит моим словам.
– А ты? – быстро спросил Анри, так как понял, что сейчас она положит трубку.
– А у меня другое задание, – сказала Ирма, закончила разговор и повернулась к Семе Карасю, который почтительно молчал в ожидании приказаний. – Нужно найти Авилова и избавиться до того, как он попадет в руки полиции.
Часть четвертая
Глава 26
Эльза не поехала в Пулково, где ее самолет в положенное время взлетел в воздух пустым, она вела свою машину в порт. Там ее ожидала яхта, присланная Габи Тасман. У въезда Эльзу встретила машина, беспрепятственно провезла ко второму причалу, на котором уже готовилась к отплытию «Королева Элиза». Несмотря на удручающее настроение, Эльза не могла не улыбнуться, глядя на то, как Габи проявляла свою любовь, подтверждением которой было название этой сорокаметровой красавицы. Яхта впечатлила бы любого своим роскошным видом и размерами, если бы не стояла рядом с девятипалубным лайнером «Табита», в сравнении с которым казалась мелкой моторной лодкой.
Увидев подъезжающий «Мерседес», по трапу спустился Руфус Сойер, советник Габи, и подошел к Эльзе, которая уже вышла из машины.
– Добрый вечер, мисс Эльза, – сказал он, пожав ее руку.
Сойер был не намного старше Эльзы, но всегда обращался к ней с приставкой «мисс». Делал он это по привычке, так как всех женщин, включая своего босса, называл в подобной манере. Вежливый и мягкий в обхождении, Сойер был очень высоким мужчиной крепкого телосложения. Он носил длинные волосы, собранные в толстый хвост, придающие ему сходство с флибустьером, который, однако, был одет в дорогой костюм и, в отличие от своих собратьев-разбойников, пользовался всеми благами цивилизации. Сойер был известным сибаритом, жил в роскоши и терпеть не мог лишений. Наверняка это он уговорил Габи приобрести яхту, которая большую часть года стояла в порту Лондона, скучая по морским просторам. Габи боялась воды, и Эльза знала об этой фобии, равно как и все, находящиеся у нее в подчинении.
– Нужно торопиться, мисс Эльза, – сказал Сойер. – Мы задержались уже на полтора часа. Еще тридцать минут, – глаза его весело заблестели, – и нам аннулируют разрешение на выход в море.
– То есть все официально? – также улыбнулась Эльза, понимая, что он шутит.
