Фридрих Незнанский - Возвращение в Сокольники
Вышли на балкон.
– У тебя чего? – спросил Юрий, доставая «Данхилл».
– Попроще, – отозвался Турецкий и вытащил сигарету из пачки Федорова. – Слушай, а ведь я тебя так еще и не поздравил с очередной звездой. Прими от чистого сердца.
– А! – небрежно отмахнулся Юрий. – Уже дело прошлое. Я тоже хотел тебя увидеть, Саня. Могу еще так называть? По старой-то памяти?
– Мы с тобой, Юра, в жизни столько дерьма накушались, что стали почти родственниками. А между своими – какой счет?
– Это верно… – Федоров картинно затянулся, выпустил дым тонкой струйкой и вдруг внимательно уставился на Турецкого.
– Что-нибудь не то? – усмехнулся Турецкий.
– Да нет… Смотрю, ты не меняешься. Значит, живешь стабильно. Не надоело еще?
– Что именно?
– Да Генеральная твоя. Скоро полтинник, ты все «важняк». И не больше.
– Каждому свое.
– Не надо, Саня. Свое – только дуракам. Или тем, у кого мозгов не хватает. Уходить не собираешься?
– А куда? Кому я нужен, Юра?
– Не скажи… Ты ведь знаешь, чем я сейчас занимаюсь?
– Примерно. Славка говорил.
– Это – академия при президенте. Высший комсостав, как говорили в старину. Если захочешь, дам тебе кафедру. Читай им что угодно – уголовное, административное, гражданское право, все в твоих руках. Приобщай их к нашим знаниям! Байки рассказывай. Плохо ли? Зарплата и прочие дивиденды – соответственно. Плюс… ну сам понимаешь!
– Заманчиво, – сказал Турецкий и подумал, что в последние дни его стали активно «сватать». Будто сговорились. А может, так оно и есть? И ответил: – Надо подумать… Вернее, придумать, что я Косте скажу! Ты вспомни, у нас же не было принято подводить друзей. – Последнее сказал больше для отвода глаз.
– Саня, – поморщился Федоров, – сделай одолжение, оставь ты эти свои сантименты… А потом, Костя тебе – начальник, а никакой не друг.
– Ну это ты брось, – буркнул Турецкий, жалея, что разговор пошел именно в эту сторону.
– Нужны доказательства? – удивился Федоров. – Да хоть навскидку! Ты сколько раз замещал этого вашего раздолбая Казанского? Вспомни, три или четыре раза. И что? Тот всякий раз возвращался, выпихивая тебя в следаки. А Костя как же? А никак! Хотя было достаточно одного его слова, и ты был бы начальником Следственного управления. Но он не хотел этого! Почему? А ты ему был нужен именно на своем месте. Ты разматывал дела, на которых ломали себе зубы другие асы, а он принимал славу. Это же просто, как, извини, обычная дуля. Фига! Да что там! Я помню, как после того, питерского дела… ну, когда ты вице-премьершу собой прикрыл… У нас, на Совете безопасности, встал вопрос конкретно о тебе. Уже решили забрать тебя к нам. Но твой Костя такой хай поднял! Что мы и оголяем, и не понимаем, и конъюнктуры не видим!… Единственное, что смогли тогда пробить, – это тебе широкий погон. А кто тормозил? Да все он же. И опять – никакой загадки. В полковниках, так сказать, ты всегда под ним, а генерал – тут уже извините! Вдруг у кого-нибудь еще появится мысль поставить тебя на Управление? Щедро ведь генералов, государственных советников, в обычных следаках держать! Пусть и особо важных, понял?
– Я ничего этого не знал…
– Естественно! А что ты думал? Он тебя позовет советоваться? Как ты, мол, считаешь, Саня, Саша, как вы там?… Я тебе честно и откровенно скажу: никто из нашего начальства никогда не желает повышения своих верных сотрудников – себе же накладно! Можно остаться ни с чем. Поэтому плюнь и приходи ко мне. Ей-богу, дам кафедру! Не веришь? Хочешь расписку? Я давно собирался тебе предложить, да все как-то не сходилось у нас. Подумай, старик, – добавил он нравоучительно, поворачиваясь, чтобы уйти в комнату. Но у раскрытой двери остановился. – А вообще, я тебе скажу, у твоего Кости были всегда особые виды на тебя…
– Не понял, – покачал головой Турецкий.
– А голова тебе зачем? А глаза? – усмехнулся Федоров. – Сколько нынче лет-то его красавице, помнишь? Под тридцатник! А в чем же дело? Почему до сих пор мужика своего не имеет? Брачок или что другое?
– Ну, Юра, – поморщился Турецкий. – Это же запрещенный прием!
– Перестань, – отмахнулся Федоров. – Обычные житейские дела. А вот если бы ты, друг мой, стал его зятьком, вот тут бы и пошла тебе «пруха»! Верь, я знаю. Но у тебя была своя семья, ты и по девкам не уставал бегать. А Костя – что? Он тебя бранил, стыдил, но… не очень. Голову-то не снимал! А почему? Сколько народу по аморалке вылетало аж со свистом! Так что был бы повод. А с тобой у него их было больше чем достаточно. И однако! Он был уверен, что подойдет момент, когда ты набегаешься наконец. Когда тебя твоя благоверная выгонит из дому. Вот тут ты и попадешься в его заботливые ручки! У вас же с его Лидией всего и делов-то – пятнадцать лет разницы. Это, Саша, не разговор. А вот потом бы он тебя в министры вытолкнул! И никто бы не возразил! «Патриарх», как же! Зять «патриарха»…
Федоров широко улыбнулся и, махнув рукой, мол, где наша не пропадала, повторил уже сказанное прежде:
– Подумай, старик!
Странно, все советуют думать. А он что делает?…
Попытался вот сопоставить кое-какие известные самому факты, и все выходило так, как и говорил Федоров. А если к фактам подключить еще и уязвленное Костино самолюбие, то получалось, что все его благодеяния были далеко не бескорыстны… Ох как неприятно разочаровываться!
Почему– то расхотелось возвращаться за стол. Турецкий перевесился через перила балкона и посмотрел во двор, где стоял новенький джип Славки Грязнова -мечта его жизни и заодно причина сегодняшнего сборища. Не очень понимал необходимость этого массового действа Александр Борисович. Ну купил – и купил. Дорогая машина. Даже очень дорогая. Славка говорил, что эта штука съела махом все его накопления, а заодно и премиальные, которые выплачивает время от времени агентство «Глория» своему основоположнику и, естественно, «крыше». А куда от этого денешься?!
Возле «мерседеса» Турецкий увидел нового гостя – Владлена Богаткина, который что-то бурно обсуждал с Денисом. Александр Борисович вложил два пальца в рот и по-разбойничьи свистнул им. Оба подняли головы, увидели Турецкого, а Владлен призывно махнул рукой: спускайся, мол, к нам. Чего ты там делаешь?
Турецкий спустился во двор. И снова началось.
– Привет, Борисыч? Сто лет не видались! Ты как?
Конспиратор хренов. Пару часов назад встречались у Юрия Долгорукова. На кого играет, на Дениску, что ли?
Турецкий неопределенно пожал плечами.
– Чего ты меня звал? Я думал, у тебя появилось что-нибудь новенькое.
– В смысле? Ах в этом? – сразу поскучнел Богаткин. – Ну ты больно быстрый… Есть немного.
– За этим и позвал? – с иронией спросил Турецкий.
– Да нет, дядь Сань, – вмешался Денис. – Вот Владлен Петрович не верит, что этот «мерин» дядьке обошелся всего в тридцать пять кусков. «Зеленых», разумеется.
– Ты мне лучше покажи место, где стоит такой вот конь и на нем написано: «Тридцать пять»! – с жаром возразил Богаткин. – Липа, Денис Андреич! И не морочь мне голову! Не полощи мои старые мозги!
Тридцать пять – это действительно что-то из области фантастики.
– А-а, – догадался вдруг Турецкий, – на таможне, что ли?
– Ну! – радостно воскликнул Денис.
Богаткин завистливым взглядом снова окинул джип и вздохнул:
– Да, ребята, уметь надо… Ну так ты продолжай сторожить, – он хлопнул Дениса по плечу, – а мы с Борисычем пойдем дернем по рюмашке. Там, наверху, нынче что подают?
– Чего желаете, – хмыкнул Денис, – от пива до виски.
– А родная есть?
– Выше крыши!
– О! То, чего душа просит! Стресс скинуть…
– Да брось ты, Влад, откуда у вас может быть стресс, у генералов-то?
– О-хо-хо! – словно обрадовался Богаткин. – У кого ж еще ему и быть?! Стресс – это, брат, понятие возвышенное.
– Ага, по понятиям, значит, живете?
– Поймал! – продолжал хохотать Богаткин. – Вот за что уважаю, Борисыч! А что, народу-то много?
– Не считал, но за полсотни наберется. И большинство при лампасах.
– Ишь ты… Неловко, опоздал…
– Да брось, там уже давно каждый в свою дуду… Ты лучше рот приготовь. Сейчас заставят тост говорить, а после «штрафилку» нальют.
– Чего, говоришь?
– Это среднее между страшилкой и штрафной. Кружка на пол-литра.
– Ну Вячеслав, ну молодец! – восхитился Богаткин. – Надо же так устроиться!
– Да ты, никак, завидуешь? – поддел его Турецкий.
– А ты – нет, что ль? Завидую, честно говорю. Молоток мужик, всех, поди, напряг, кого мог…
– Ты так про Славку? Влад, он же нормальный мужик. Ну зачем?
Они стояли внизу у лифта и ждали кабину, которая гуляла где-то наверху. А может, в ней уже устроился кто-нибудь из Славкиных гостей.
Уединился, к примеру, с дамой. Больше ж негде…
– Ладно тебе, «важняк», – продолжал свое Богаткин. – Все мы нормальные. Особо для своего кармана… Где ты видел исключение?
